Встретившись с Машей у назначенного места, я понял по её лицу, что хороших новостей она, как и я, не принесла.

– Ничего, – сказала она, удручённо садясь на маленькую лавочку, – никого нет…

– У меня такой же результат, – ответил я, скрестив руки на груди и нервно застучав носком ботинка по земле. – Ничего хорошего.

Время уже близилось к восьми часам вечера, а мы с Машей всё так же сидели на улице, не понимая, куда пропали все люди. Конечно, у меня было одно предположение, но оно, во-первых, безрассудное, а во-вторых, непроверенное. Именно поэтому пока что оглашать его я не стал.

– В конце тропинки, вон там, – начал я, показывая на маленькую возвышенность, – есть дом.

– Да, я на него обращала внимание, – кивнула Маша, подпирая голову руками. – Хотите пойти туда?

– Да, хочу… Но явно не сегодня. – Откровенно говоря, я боялся идти сейчас, когда темнота начала брать власть над природой и временем. – Давай мы всё-таки переночуем здесь, а наутро начнём со всем этим тщательнее разбираться.

Маша не видела причины отказываться, и она, шмыгнув носом, поднялась с лавочки и вернулась к той дыре в стене. Передав мне рюкзак, она включила фонарик и, держа его в правой руке, проползла внутрь. Никаких криков ужаса я не услышал, что меня очень обрадовало, и уже через полминуты дверь открылась.

– Спасибо большое, – поблагодарил я её и, зайдя в хижину, зажёг свечку на столике. Поставив наши рюкзаки к стенке, я закрыл дверь, повернув ключ в замочной скважине, который нашла Маша, и помог ей пододвинуть старый комод к стенке, где была дыра. Хоть никого в городе, кроме нас, не было, безопасность соблюдать следовало.

– Ну вот, никто к нам не зайдёт, – подытожила Маша и уселась на стул, осматривая помещение изнутри. Убранство во всех жилищах было примерно одинаковое, отличалось лишь количеством мебели. Абсолютно везде была одна важная вещь, привлёкшая внимание Маши, – иконка. Она смотрела на неё не моргая, и я, сняв эту икону со стены, коротко выдохнул, чувствуя усталость.

– Эта икона есть во всех домах, – сказала наконец Маша, переведя взгляд на меня, и протянула руку.

Я послушно отдал ей иконку, и она, забрав её у меня, рассмотрела и повернула. На задней стороне красивым почерком написано короткое предложение.

– Забудьте Бога, – прочитала вслух она и слегка зажмурилась, почувствовав боль. – Ничего не понимаю.

– Всё, не нагружай голову, – чуть ли не выхватывая у неё эту вещь, ответил я и положил иконку на стол лицом вниз. – Давай уже спать.

2

Как показывали мои часы, было ровно девять часов утра. Проснулся я не по своей воле, а по воле, так сказать, природы. Очень сильный грохот, будто бы на берег с огромной высоты уронили нечто такое, что весило явно больше ста тонн. Казалось, что задрожали все тридцать хижин и даже тот дом на возвышенности от такого удара, наклонились в сторону берега.

Маша, спавшая на кровати, подскочила с подушки в тот же момент, что и я подпрыгнул с кресла; мы испуганно переглянулись.

Я молчал и пытался прислушаться к звукам за стенами хижины. После того грохота в городке наступила тишина, даже птицы замолкли. Только через пару минут я решился отпереть дверь и выглянуть, чтобы оценить обстановку: на улочках так никого и не было, дома стояли на тех же местах, что и вчера, и одно лишь море бушевало.

Я не стал дожидаться Маши и помчался к тропинке, которая шла ровно по центру, уходя немного вверх, и разделяла городок на две равные части, что с каждой стороны было по пятнадцать хижин. Выбежав к нужному месту, я посмотрел на берег и ужаснулся.

– Господь Всемогущий, – вымолвил я и тут же почувствовал, как в груди что-то сдавило.

Буквально через секунд пятнадцать прибежала Маша и выругалась.

– Это… я… – пыталась сказать что-то ещё она, смотря то на меня, то на выбросившегося кита, который послужил нам будильником и причиной небольшого землетрясения.

– Вживую это выглядит намного… хуже, – постарался я подобрать более-менее приемлемое слово для данной ситуации и пошагал к киту. На секунду мне подумалось, что сейчас он откроет пасть и проглотит меня, даже не прожевав.

Рядом с огромным млекопитающим были разбросаны сломанные под его тяжестью коробки, привезённые на грузовом судне вчера. Я поднял одну банку консерв и, повертев в руке, забрал себе.

– Что ж, – начал я, повернувшись к шокированной студентке, – не хочу показаться суеверным человеком, но вот это, – показал на кита, – плохой знак.

– Я понимаю, – кивнула Маша, опустив брови и шмыгая носом. Я не понял, хотела она заплакать или просто её простуда снова стала проявляться.

– Пойдём-ка, – сказал я, положив руку ей на плечо, – нам нужно поесть и продолжить разбираться с происходящим. О ките позаботятся чайки. Или ещё кто-то…

Вернувшись в дом Сафона, я будто по инерции кинул взгляд на иконку и поморщился. Достав из рюкзака термос, я налил в крышку от него горячий чай и передал Маше, которая положила на стол печенье.

– Так вот кто постоянно шуршит на моих парах, – усмехнулся я, чтобы хоть как-то разбавить обстановку.

– Оно очень вкусное, – улыбнулась Маша. – Давайте, пробуйте.

На завтрак нам понадобилось чуть больше семи минут, и мы, полные сил и некоторой уверенности, вышли из хижины со своими вещами, закрыв дверь на ключ.

Тропинка, по которой мы поднимались, имела в своём конце каменные ступеньки, в которых я, по правде говоря, не видел необходимости. Маша, пришедшая быстрее, остановилась перед домом, который отсюда казался ещё больше.

Это здание, что было высотой в два этажа, смотрело на нас с каким-то злом, словно мы пришли совсем не в тот момент. Я машинально оглядел его и повернулся обратно, чтобы проверить, на месте ли выбросившийся кит, который всё ещё не давал мне покоя.

Посмотрев снова на дом, я коротко вздохнул и, потерев переносицу, сказал:

– Как я понимаю, если никого сейчас нет, то нам ничего не сделают за проникновение.

– В принципе, – продолжила за меня Маша, подойдя ко входу, – Вы правы, – и распахнула дверь, которая изначально была чуть приоткрыта. – Идёмте?

– Поражаюсь твоей смелости. Но для начала я бы предложил осмотреть дом снаружи.

– Если хотите, мы можем раздели…

– Ни в коем случае! – сразу прервал я, захлопывая дверь с такой силой, что, казалось, содрогнулись стены этой развалюхи. Прислоняясь спиной ко входу, я услышал изнутри что-то непонятное и отпрянул. – Мы должны держаться вместе. Бог знает, что нас ожидает, если мы разделимся. И…

Я не смог договорить – снова что-то сдавило у меня в груди. Я положил на неё раскрытую ладонь и глубоко задышал, опираясь другой рукой на колонну, с которой давно сползла белая краска. Маша тут же сделала шаг, но я покачал головой, как бы говоря, что всё нормально.

– Это, наверное, сердце шалит, – объяснил я, тем самым соврав девушке, ведь сам не понимал, что со мной происходит. Через полминуты это прошло, и я, выпрямившись, выдохнул. – Как я уже сказал, нужно осмотреть двор, чтобы найти какие-нибудь лазейки или чёрные ходы на случай того, если кто-то или что-то перекроет нам главный вход, когда мы будем нарушать покой дома.

Окинув меня немного взволнованным взглядом, Маша не стала перечить, и мы, отойдя от входа, прошли мимо цветов, посаженных вдоль стен и уходящих вверх по ним лозами, обошли дом. Впереди расстилался наполовину раздетый лес.

У заднего входа стоял небольшой стол и четыре стула, рассчитанных на всю семью. Я осмотрел дом с этой стороны и, приглядевшись, увидел на стене странные следы, ведущие к окну второго этажа. Пара кустов, посаженных под окном, были раздавлены. Видимо, забиравшийся по стене падал вниз, предпринимая попытки достичь верха.

Я взглянул на Машу, которая пыталась что-то отыскать на столе, и, подойдя к испорченным кустам, нашёл верёвку. Я поднял её и, ещё раз взглянув, подошёл к столу.

– Посмотри, – сказал я, протянув Маше найденную вещь.