— Все так и поняли.

— Почему?

— Не мог, не хотелось.

— Я тебя прекрасно понимаю, я и сама была в таком состоянии.

— Нет, не понимаешь — говорит он с горечью.

— Не думай, что ты один переживаешь расставание с любимым человеком!

Он меняется в лице.

— Я две недели назад вышла из отношений, которые продлились четыре года, поэтому я тебя понимаю.

— Извини.

— Ладно, все нормально. Как ты себя чувствуешь?

— Как будто по мне катком проехались.

— Надо было есть.

— Ага.

— Может, хочешь чего-нибудь?

— Лечь, голова кружится.

— Да, хорошо.

Встаю и помогаю ему лечь на подушку.

— Можешь идти домой — говорит он сухо.

— Я не уйду, пока твой врач не скажет мне, что с тобою все хорошо. Я обещала Эм, поэтому извини. Я буду вон там за дверью, так, что раздражать не буду. Если, что-то понадобится, помаши рукой, я тебя увижу через стекло.

Он молчит. Разворачиваюсь и ухожу.

Надо сообщить врачу, что он пришел в себя.

Нахожу врача, говорю ему, и он тут же идет к нему в палату, я остаюсь в дверях.

Врач осматривает его. Ему не разрешают вставать. Просят наладить питание и не переживать. Я выхожу и устраиваюсь в кресло около двери и засыпаю.

Просыпаюсь от резких звуков. Прислушиваюсь, они из палаты. Энтони стонет сильно. Вскакиваю и захожу в палату. Он спит, похоже, ему сниться кошмар. Подхожу к нему дотрагиваюсь до его плеч.

— Энтони, проснись — говорю ему почти на ухо, и он открывает глаза.

— Что, где?

— Это сон, всего лишь сон — глажу его по голове — все хорошо.

Он тяжело выдыхает и закрывает глаза.

— Может, хочешь чего-нибудь?

— Нет ничего — говорит он и утыкается взглядом в стену.

— Тебе не больно?

Он ошарашено смотрит на меня, как будто я у него спросила нечто?

— Мне?

— Да тебе, ну в смысле не болит ничего?

Он ухмыляется — ты все равно не поможешь.

— Можно попросить обезболивающее.

Он пронзает меня возмущенным взглядом.

— Ну не хочешь как хочешь.

Я разворачиваюсь и ухожу за дверь. Пытаюсь отвлечься и подумать про свою жизнь. Как она изменилась за последние двадцать четыре часа.

Перевожу взгляд на Энтони, он смотрит на меня через стекло и пытается поднять руку. Он что машет мне?

Поднимаюсь и иду к нему. Захожу.

— Извини меня — говорит он.

— Ладно, проехали. Передумал?

— Да нет, от этого не обезболишь.

— Тебе нельзя переживать, слышишь.

— Ага.

— Энтони как бы больно тебе не было сейчас, поборись за себя, пожалуйста.

— А какой смысл?

— Смысл в тебе в твоей жизни, твоем здоровье. Ты должен выздороветь.

— Это никому не нужно — он закрывает глаза.

— Это нужно твоей маме в первую очередь. Она очень переживала за тебя.

Он открывает глаза.

— Как она?

— Была уставшей, она поехала домой отдохнуть.

— Спасибо, что была с ней. Если бы с ней что-то случилось.

— Так постарайся избежать этого. Я прекрасно тебя понимаю, но нельзя складывать руки и плевать на себя, как это делаешь ты сейчас.

Он очень удивленно посмотрел на меня.

— Ну, так что на счёт обезболивающего?

— Нет не надо ничего.

— Хорошо, ты есть не хочешь?

— Хочу.

— Что хочешь?

— Супа какого-нибудь.

— М попробую найти, здесь поблизости есть кафешка какая-нибудь? Не знаешь? Я видела одну, но не знаю, нормально там кормят или нет. Кафетерий уже закрылся, наверное.

Он удивленно смотрит на меня.

— Что? Я не знаю ваш город, я здесь только второй день.

— Что?

— Ну, я же из Хикса.

— Ты не отсюда?

— Нет.

— А что ты тут делаешь?

— Приезжала по работе и задержалась.

— А где ты остановилась?

— Здесь недалеко.

Он хмурится.

— Ладно, так, что на счет кафе?

— В квартале отсюда есть закусочная «У Бэна», можешь забить в навигатор.

— Отлично, жди.

Я встаю и собираюсь выходить.

— Я же пошутил, ты куда? — Говорит он взволнованно.

— А я нет — улыбаюсь и выхожу.

Забиваю это кафе в навигатор и иду туда. Закоулки темные, страшновато, ну ладно.

Добираюсь до закусочной. Слава Богу, у них есть куриный суп. Прошу с собой, и подогретый. Укутываю банку в шарф и иду обратно.

Добралась без приключений. Захожу.

— Вот я и суп.

Он улыбнулся. У него невероятно-притягательная улыбка.

Я достаю банку и мою руки. Открываю её, аромат разносится по всей палате. Так, как же его накормить.

Надо его посадить как-то.

— Что садимся как в прошлый раз?

— Да, наверное.

Помогаю ему сесть. Сажусь за его спину, и он облокачивается на меня. Беру полотенце, стелю ему на грудь. Беру ложку и банку. Подцепляю бульон и подношу ему в рот. Он так наслаждается, что закрывает глаза.

— Вкусно?

— Ага. Можно я сам, он забирает у меня ложку. Его рука потрясывается, кажется, он с таким усилием делает это. Половину бульона он расплескивает, но, что-то доносит до рта.

— Может все же я?

— Нет, я сам, наклони банку — он подцепляет мясо и ест его.

Такое ощущение, что он очень давно не ел. У меня заурчало в животе от запаха супа.

— Хочешь? — Спрашивает он.

Я вспоминаю, что сегодня только завтракала.

— Ага, он так вкусно пахнет.

— Поешь — он отпускает ложку.

— Можно?

— Конечно.

Беру ложку, одну, вторую.

— М, вкусно как.

— Мне тоже нравиться у них суп.

— А ты часто туда ходишь?

— Иногда приходилось, после универа.

— Везет тебе, я про кафешки вообще не знаю. Только дом работа. Денег вечно не хватает ни на что. Ешь я все.

Он забирает ложку и ест потихоньку.

— А где ты работаешь?

— В магазине детских вещей. Вчера пришлось сюда приехать, в головной магазин у них не сошлись суммы.

— И как?

— Что?

— Суммы сошлись?

Ему это интересно.

— Да, они не учли восемь позиций и хотели повесить это все на нас продавцов.

— Надеюсь, не повесили.

— Нет, у меня были накладные с собой и я их убедила.

— Хорошо.

— Да, а то пришлось бы бесплатно работать.

— Спасибо — он отдает мне ложку — я все.

— Ага — убираю банку на тумбочку — хочешь лечь.

— Нет, я бы посидел.

— У тебя спина не затекла?

— Затекла.

— Давай помну немного.

Отстраняюсь от него маленько, и провожу руками по его плечам. Под руками ощущаю твердые мышцы. Хоть он и похудел, но мышцы у него были накаченные. Одной рукой придерживаю его, а другой растираю его спину.

— Надеюсь, тебе скоро разрешат вставать.

— Было бы- здорово.

— Не переживай так больше, пожалуйста ты очень напугал свою маму, не говоря уж об Эм и мне.

— Ты, что тоже испугалась — усмехается он.

— Конечно, ты бы видел себя.

— Неужели такой страшный.

— Не ты страшный, за тебя страшно, когда сегодня тебя откачивали я, наверное, испытала шок.

— Что? — Удивляется он.

— А, я же тебе не сказала. У тебя сегодня остановка сердца была. С третьей попытки его завели.

— Зачем, всем стало бы легче.

— Перестань так говорить — беру его за плечи — никому не было легче, особенно твоей маме.

— Спасибо, что ты была с ней — говорит он, опустив голову — если бы с ней что-то случилось, я бы не пережил этого. Она одна осталась в моей жизни.

— А отец?

— После смерти Джены отец очень отдалился от нас. Я практически его не вижу.

— Про Джену мне рассказала твоя мама.

— Правда — он удивляется — она вообще про это старается не говорить.

— Мне жаль, что это случилось с вами.

— Не знаю, мне кажется, я до сих пор не привык, что её нет.

— Это очень больно терять близких людей. Не говори, если не хочешь.

— А ты теряла кого-то?

Вот блин!

— У меня нет родных я из детского дома. Меня не брали в приемные семьи. Когда в моей жизни был Рей, он был единственным близким мне человеком. Хотя это я так считала. Для него я, похоже, такой не была.