ПРОЛОГ.

– Таким образом, господа, путем нехитрых преобразований обычная, всем нам известная с детства, вода приобретает ряд принципиально новых свойств… часть из которых вам только что была продемонстрирована.

Все взоры обратились на длинный стол, так тесно заставленный приборами, что углядеть, в каком именно находится та самая необычная вода, для неопытного человека было весьма трудно. Достаточно один раз отвлечься, отвести взгляд, задуматься о чем-то своем – и потерять нить рассуждений. Ибо наглядный процесс шел непрерывно вот уже более полутора часов, и все это время звучали пояснения, цитаты, выкладки… Кажется, вон в том аквариуме еще обычная вода, а здесь, на этом краю стола… Хм, интересно. Что это там поделывает рыбка? Ее, помнится, извлекли из обычного пакета, привезенную с рынка, чуть ли не выпотрошенной. Она, кажется, плавает? Нет, в самом деле…

– Это… невероятно, господа! Вы только посмотрите! Она живая!

По рядам зрителей прошло волнение. Все привставали с мест, тянули шеи, поднося к глазам монокли, шепотом переговаривались. Все взоры были прикованы к рыбе, которая неспешно двигалась туда-сюда по сосуду, шевеля плавниками. Слышались изумленные возгласы: «Нет! Не может быть! Это противоречит всем законам… Что скажут в епископате? Но вы видели сами…» – и даже: «Шарлатанство! Колдовство!»

– Удивление многоуважаемого лорда-мэра нетрудно понять, – экспериментатор улыбается в усы. – Но никаким чудом и, тем более, колдовством, здесь, простите за вульгаризм, не пахнет. Это всего-навсего торжество науки и техники… ну и немного воображения. Но воображать – еще не значит колдовать, не так ли, господа? В конце концов, все изобретения, начиная от знаменитой Лейденской банки, тоже сперва появились в воображении своих создателей!

Он смотрит в зал, взгляд светлых глаз скользит поверх голов, но всем кажется, что взор его проникает в каждую душу. Удивительные глаза – ледяные, цвета той самой воды. Луч солнца пробивается сквозь застекленную крышу нового здания Парламента, падает на сосуд с рыбкой, и вода, преломляя луч, начинает переливаться всеми цветами радуги. Рыбка ускоряет темп, начинает вертеться на месте, выделывая кульбиты, словно гимнаст на трапеции. Ее движения становятся резкими, дерганными. Потом внезапно выпрыгивает из воды. Громкий вздох смеси испуга и восхищения. В полете ее тело одевается золотистым сиянием, плавники удлиняются, и она плюхается обратно в воду, где продолжает свое кружение.

– Э-э… уважаемый сэр Макбет, – надтреснутый старческий голос принадлежал лорду Бакинсену, – но что это?

– Наглядная демонстрация возможностей моего изобретения… назовем это живой водой, – улыбается тот. – Как вы видите, рыба, принесенная с рынка и уснувшая сутки тому назад, снова ожила, попав в новую, измененную воду. И даже…приобрела некую живость. Трудно себе представить, чтобы обычный карп в обычных условиях вел себя так резво, не так ли?

– Да уж. Обычно карпы смирно лежат на тарелке, посыпанные зеленью и обложенные зеленым горошком и спаржей, – усмехнулся кто-то в задних рядах, в то время как, немного передохнув у дна, карп снова принялся кружить по аквариуму, как заведенный. Плавники розовым шлейфом тянулись за ним.

Плавники.

Розовым шлейфом.

– И в чем, как вы предполагаете, суть вашего изобретения? Есть ли от него практическая польза?

Военные. Они всегда мыслят прямолинейно. Иногда даже слишком прямолинейно, но тут уж ничего не поделаешь. Издержки профессии, так сказать. Вот и лорд Чармингтон сидит прямой, как палка. Только глаза сверкают из-под нахмуренных бровей.

– Польза будет. И существенная. На первых порах это сила. Энергия, если вам угодно.

– Для чего? Чтобы оживлять рыбок?

– Это одно из свойств моей воды. Но есть и кое-что еще… Достаточно одной капли…

Холеные белые пальцы ученого снова приходят в движение. Два ассистента еле успевают подавать ему нужные реактивы. Они ничего не спрашивают, да он бы все равно не ответил – ученый, готовя очередной опыт, непрерывно дает пояснения для собравшихся здесь лордов. Капельку воды он набирает в пипетку сам. Сам медленно, торжественно, подносит ее к приготовленной смеси. Сам выдавливает…

Столб света бьет в потолок. На миг все ослепли, а когда снова начали видеть, поняли, что освещение изменилось. Несколько матовых стекол нового потолка здания Парламента Палаты Лордов просто-напросто исчезли. Как раз над столом. Только шипит и клубится, медленно оседая, пар, на глазах собравшихся превращаясь в мелкие кристаллики, похожие на соль. Лорды брезгливо стряхивают их.

– Осторожно! Горячо!

– Что это такое, сэр Макбет?

– Стекло и металл. Превратившиеся в пар посредством контакта с моей водой. Эффектно, не правда ли?

– Но ведь это… оружие?

Оружие. Лорды оживились. Вот это уже было проще и понятнее каких-то там химических опытов.

– Не только, – переждав волну возгласов, выкриков и вопросов, продолжил ученый. – Как я имел честь сказать вам в начале моего выступления, у этой принципиально новой воды, которой я придал особые свойства, весьма и весьма широкий спектр действий. Он настолько широк, что исследования еще продолжаются. И впереди нас ждут многие открытия. Но в одном я уже сейчас могу уверить высоких лордов и пэров – все они пойдут лишь на благо империи. На ее процветание, усиление ее мощи и, в конечной роли, к изменению политической картины мира. Сейчас еще трудно представить, насколько и как скоро изменится мир, но что мы с вами стоим на пороге великих перемен – это несомненно. И от вас, господа, зависит, сделать шаг за порог первыми или трусливо прикрыть дверь и ждать, когда ее откроет и воспользуется всеми скрытыми за нею сокровищами кто-то другой.

Он замолчал, опустив руки. Намек, брошенный напоследок, был слишком ясен. Ассистенты отступила на шаг, оставив его одного. Лабораторный стол раскинулся перед ним своеобразным бастионом.

Премьер-министр лорд Чарльз Спенсер, дальний родственник королевы, с некоторым беспокойством покосился на ложу, где обычно восседала ее величество. Королева Анна твердо держала руку на пульсе происходящего в стране. Даже в интересном положении она не пропускала заседаний. И, говорят… но тс-с! Ее императорская особа священна.

– Итак, – промолвил лорд Спенсер, – думаю, господа, мы можем открыть прения по данному вопросу? Эта странная жидкость, которую представил нам сэр Макбет… кстати, если кому интересно, отдаленный потомок той самой леди Макбет!.. Так вот, странная жидкость сэра Макбета… Макбетов эликсир…

– Я предпочитаю называть эту субстанцию просто живой водой, – мягко вставил тот.

– Живая вода? – тут же вылез лорд Бакинсен. – Это уже открыто намекает на сказки, чудеса… колдовство и магию, не так ли?

Лорд Фрамберг, к которому он обращался, лишь поморщился. Его постоянно раздражал этот въедливый старикан. Жаль, что по ряду причин нельзя пересесть!

– Да, – был вынужден сказать он просто потому, что успел изучить характер лорда Бакинсена.

– Тогда уж волшебная вода! – мигом воодушевился тот. – Напиток фейри!

– Называйте, как хотите, господа. Главное сейчас – решить вопрос о ее пользе для короны! – отмахнулся премьер-министр. – Начинаем прения.

Сэр Макбет отступил от стола, опустив руки. Он сделал все, что мог. Сейчас от него мало, что зависело.

Прения продолжались около трех часов, с небольшим перерывом. На всех произвело впечатление последнее представление. Тем более что стекло и металл, превращенные в пар и потом сконденсировавшиеся в виде крохотных кристалликов, служили наглядным доказательством. На тридцать первой минуте второй части заседания лорд Спенсер поставил вопрос на голосование.

– Что ж, при сорока трех «против» и семи воздержавшихся… принято!