- Гипноз чуюте?!
- Ничего, - грят, - не чуем.
- А чего на стены лезем?!
Мужики здоровые попались, а мне ни убежать, ни Плох не поможет. Взяли мое тело за руки за ноги и через окно запулили в снег. Там и протрезвел. Как плохо было... Гад Плохиш и все "друзья" его гады. Чтобы я еще пил шампанское...
Еще февраль, а сборы в самом разгаре. Шеф собрал в одну кучу и альпинистов, и скалолазов, загнал скопом на Туюк-Су. Маленький зверинец. Из армии отозвали Горбунова и Витюлю. Они имеют вполне отдельную от Дюкова комнатку, тоже повесили на стену портрет генсека в регалиях и блюдут службу.
Мужики от армии будто дуреют. Становятся ехидными, желтыми, глаза мелкострочные, зрачки дерганые. Я, наверное, не пойму чего-то. Говорят, их там мутузят почем зря, деды измываются. Это над Дюковым? Он же кабан невесть какой, мочканет, один блин останется. Правда, не понимаю.
Занятий уйма. Несмотря на зиму, мы лазаем по скалам и чувствуем себя вполне комфортно. Нашли солнечную стенку, а ясных дней в феврале хватает. Скала крупнозернистая, трение отличное, да вот не разнообразная, жлобская немного. Техника нужна не особо, в основном мышцу хорошую ей подавай.
Завел по указанию Плохиша дневник и записываю количество подъемов, метраж, самочувствие, трассы на время. Мы теперь с секундомером и спать, и ср... ходим.
На подходах снег тяжелый, колючий. Грани бесчисленных кристаллов набухают водой днем и застывают в лед ночью. С утра плавать в этой каше - одно удовольствие. Сплошной Сизифов труд. Ты вверх один шаг, а она, вместе с тобой вниз на два шага. Да еще норовит во все мыслимые отверстия в одежде забраться.
После тренировок, - существующие в мире развлечения: футбол на высотных склонах, с выживанием сильнейших, разнообразные дежурства, то бишь, помойка огромных жирных котлов в ледяной воде. Из хорошего - песни вечером под гитару да добрый сон, под храп сотоварищей.
Плохиш взялся обучать меня хождению по натянутому тросу. Сам еле ходит и меня мучит. Я два - три шага сделаю и в отвал, он же ложиться на трос удумал.
Кара подошел. Веселенький такой:
- Что делаете?
- Не мешай. Видишь, человек на трос ложится.
- А если кто возьмет, да и за трос при этом дернет? - пошутил Кара и дернул за трос в самом деле.
Плохиш подлетел в воздух, как растопыренный таракан и вдарился о натянутый трос пузом.
- Уй! Е! - сдавлено закричал недоделанный циркач, согнулся на карачки и пополз от нас подальше.
Кара очень извинялся, Юра пытался встать и подвинуться к нему поближе, на предмет прямого общения. Кара ускользал. Юра ругался матом.
После такого афронта я с тросом завязал, переключился на горные лыжи. Катаюсь вполне прилично, получаю громадное удовольствие. Тоже координацию развивает, скорость, реакцию, но по моему мнению, в два раза безопаснее, чем тросовые шутки.
Познакомился с Сергеем Чепчевым. Он одного возраста с Шефом, тоже попадает в гималайскую сборную, но в общении на удивление прост. Сергей увлекается психологией спорта, я тоже книжки читаю. С ним часами можно разговаривать, интересно, он столько знает, столько видел.
У него и работа кочевая - геология. А гор он находил больше чем Шеф, да и Влада Смирнова обставил. В Швейцарские Альпы ездил, ходил с проводниками-профессионалами. Тянь-Шань и Памир исколесил вдоль и поперек. Рассказывает - заслушаешься.
И каждый вечер, - отблеск заката во весь восточный склон пика Абая. Непрерывная череда не пройденных никем скальных жандармов, вертикальных стен подсвечивается яростной желтизной. Небо над ними становится иссиня-черным, будто гигантский, построенный неведомыми богами замок - скальный склон отрывается от обыденности и парит в небесах.
Опускается солнце, тень пожирает пламя, спешит вверх. И кажется, что прямо перед тобой разворачивается изначальная космическая битва сил света и тьмы. Извечный круговорот дня и ночи обретает осмысленную направленность и предназначение, разворачивает бесчисленный хоровод времени, судеб, движения жизни в пустоту.
32.
Вздохнул свободно только сейчас. Начало летнего сезона пролетело будто сон или тень птичьего крыла над землей. Милая Малая Бутаковка, родненькая моя. Как тихо здесь, уютно, почти по-домашнему.
Плохиш гремит кастрюльками, колдует над костерком. Близится мягкий, прохладный вечер. У нас праздник, и в тенистой расщеленке дожидается своего часа бутылочка "Славянки". Вы бы видели, как он над ней ощетинился, как покупал, как скреб копеечки.
По самым верхушкам свежей весенней зелени бродит легкий ветерок. Листочки еще маленькие, нежные. Здесь начало тепла, а там, на реке Или, пылает жаром южное лето. Знойным дыханием сводит горло, растения сбрасывают листву, готовятся к спячке...
Я как тамада за столом, на самом почетном месте. Слева, в надвигающихся сумерках, притихла гладкая, серая стена нашей скалы. Прямо над нами - огромный, хмурый Бутаковский хребет. Навис телом, словно гость незваный. Ну да ничего, места всем хватит. Справа северный склон в частоколе темных елок. А внизу речушка клокочет, тоже торопится на гулянку.
Кривятся в усмешке шелухатые ветки урюка, отцвели, но стоят почти без зелени, рано еще. Сейчас бы яблочко, теплое, сочное. Ан, нет.
Налили, выпили, похлебали походного варева с дымком. Юрка жрет обжигающе горячий суп, аж пар изо рта. Я так не могу, мне остыть надобно.
Хорошо. Все у нас хорошо. Два шага до палатки, три шага до скалы. Еды в заначке дней на семь - запас общественных излишков с прошедших сборов. Потренируемся без проблем. Ни чужих, ни лишних. Сбор один на двоих. Нам есть куда гнать, есть к чему стремиться.
