27.

  Осенью на Или свои прелести. Фаланги раскармливаются до отвратительных размеров и чуть не лопаются с жиру. Желтенькие, гладенькие, гаденькие. Скорпионы обретают прозрачность и, кажется, светятся янтарем изнутри. Не дай вам Бог попасть в их ласковые объятья.

  От плотной, тягучей духоты, как там поется: 'и не спрятаться, не скрыться'. Вечером лучше укладываться за полночь, а утром лучше вставать до утра. Каламбур конечно, но спать ох как хочется. Ну и спи себе в полдень, где-нибудь в тени, завернутый от мух словно мумия в простыню.

  Витюля вот спал в родной палатке, да и перевернулся на правый бок. А рядом с ним пригрелся извечно мерзлявый, хладнокровный скорпион. Ему же 'подвинься' не скажешь. Паучка помяли, и он разобиделся жутко. Четыре кинжальных удара слились в один, вот скорость! Витюля взревел, как раненый вепрь, и выбыл из соревновательной гонки в кабине ГАЗ-66 прямо до любимого города, в больницу. Хорошо хоть больно, да не смертельно.

  Соревнования прошли средне. Место в десятке уже не красило, но еще не принижало. Юниоров кроме меня, там не наблюдалось, а это плюс.

  Зато походной веселухи хоть отбавляй. Архипов с Давыдовой собачатся, да на людях, грешно даже хихикнуть. И что мир их не берет? На парных гонках, народ воевал со змеей. Как участник к скале походит, так встает из кустов змеюка на дыбы. Гнездо, видать, с гадюшонками у нее. А народ простой, кто с матом, а кто с визгом, но слушать приятно.

  Ну, а на связках... Ах да, для неспециалистов, есть такое дело - связки называются. Скалолазание, понимаете ли, придумали альпинисты. И тем из них, кому лазать быстро оказалось не с руки, учредили связки.

  Когда альпинисты на гору идут, они меж собой веревкой для страху связываются. А тут скала, двое скалолазов на вертикали, и промеж них болтается связочная веревка. Но веревка то одна, а вдруг перережет? Тогда порешили, пусть себе и судейские веревки будут - это уже три, да еще и дюльфер свой - связочный, оттяжки для налаживания промежуточных пунктов страховки и прочее, прочее, прочее...

  Если навскидку, то связки - это цирк такой, где клоуны работают на верхотуре и коконы из снаряжения вьют, иногда получается и вокруг шеи. Так мало им, судейские всяких сложностей накрутили - и участники должны меняться, и крюк не пропусти, руки близко к карабину не подноси. Да попробуй от связочной веревки отцепись - сразу разрыв связки, и долой с маршрута!

   Вот и выходят на старт два клоуна. Их к судейским веревкам пристегнули, каски проверили и вопрошают, как положено:

  - Связка к старту готова?

  - Готова! - отвечают друзья.

  - Так я старт даю?

  - Давай, - отвечают друзья.

  И даже не насторожились. Один клоун на другого посмотрел: и что этому кретину судье надо? Снаряга на месте, трусы тоже.

  - Внимание, марш!

  Первый пошел, веревочка у второго выбирается, он ее через рукавички вытравливает, как положено. Первый до промежуточного пункта долез, страховку наладил, давай, говорит, второму. А второй себе под ноги посмотрел, а он без калош. Его, так сказать, скальная обувь метров на пять по склону ниже. Забыл грешный с собой ее к старту взять!

  Он к ней шмыг, а связочная веревочка не пускает, и не расщелкнись! Тут казахский цирк и начался. Верхний матом кроет, нижний глаза выпучил, на удавке давится, дотянуться пытается. Народ наблюдает, от смеха держится за животы. Потом нижний палку выломал и ну ей удить калоши. Тут меня чуть кондрат не хватил.

  Но более прочих нас развеселил приехавший с гор Серега Самойлов. Свежий, худой, радостный. У него горы идут лучше, чем скалы.

  - Тройки - фигня, - резонно отмечал Серега, - четверку ходили, тоже фигня, один скальный крюк на всем маршруте и вбили. Что ты скалолазанием занимался, лучше не говорить горным инструкторам. (Серега в книжке альпиниста не отметил свои спортивные разряды). Махом заклюют.

  Инструкторы сами лазать не умеют, так отыгрываются на всех подряд. Красноярам за технику лазания ставят три балла. Говорят не то у них количество точек опоры. А стены... Высота давит, но лазание архипростое - полки, карманы с два локтя. Вертикаль метров двести, а шагаешь как по тротуару.

  Хотелось Сереге после гор да постылой лагерной тушенки чегой-нибудь вкусного из фруктов. Арбузов например. Если бы знали те придурки корейцы, где и рядом с кем они по весне обустроили бахчу... От их грядок километра два до скал и вечно голодной братии. Ну да осенью семечки пересаживать не будешь.

  Ходили на бахчу еженощно, почти как на работу. Хозяевам заветной агрокультуры дремать не приходилось. Вспыхивали прожектора, иногда гремели выстрелы, и соль рассыпалась солидными порциями. Но Самойлова сие обстоятельство не пугало нисколько. Собрался отряд, вышли в полночь.

  Слева река. Она слабо мерцает в кромешной темноте позднего августа. Легкий теплый бриз несет запахи воды и речного ила. Все одно, как-то зябко.

  Уже подошли, когда напоролись на стену заграждения из подсолнухов и кукурузы. Хитрые гады, опытные! Контрольная полоса, ломанешься, шороху наделаешь столько, что стреляй сразу на звук. Лезем внутрь ползком, по-партизански.

  Трава какая-то колкая. Но вот и они, теплые, тяжелые мячики арбузов. Снимаем рюкзаки и рассредоточиваемся в почти бесшумных поисках.

  Через пять минут поклажа заполнена, и дело о"кей, но проверить-то надо? А вдруг зеленые? Роковая ошибка. Дележ у нас никогда не получался бесшумным. Дай мне, дай мне... Сторож проснулся, а у него фонарик словно маленький, но очень яркий прожектор. Пристроен как оптический прицел прямо на двустволке - что вижу, в то стреляю.

  - Выходи! - кричит.

   Ага, счас. Залегли, окопались, а он прожектором над головами шарит, война термоядерная. Я к разбитому арбузу оказался ближе всех. Ем напоследок и думаю о возможных нелегких последствиях. В этот напряженнейший момент Серега как рявкнет казенным голосом: