Она перестала улыбаться. Облокотилась лицом на руку, как будто придерживая голову, и включила запись видео. В эту же секунду начала всхлипывать.

«Ребят, мне так грустно сейчас… – начала Рокси. – Я только что узнала, что Маша… круглая сирота… Представляете? Ее родители погибли в автокатастрофе, когда ей было два года. И она всю жизнь росла в детдоме…» – блогерша продолжала всхлипывать и делать короткие вдохи, как будто она всеми силами пытается не плакать. Она картинно завела волосы за уши, словно скромная институтка, и продолжила: «Не думала, что буду плакать… Но ведь это так несправедливо… Извините, что говорю вам это все. Не могла не поделиться. Пришлите огонек в ответ на эту сторис, если тоже хотите поддержать Машу. Спасибо!»

Закончив свою пламенную речь, Рокси выключила камеру. И откинулась на спинку стула, стряхнув оставшиеся слезы на пол со словами: «Все! Взрыв охватов нам обеспечен!»

Анжела начала прыгать и аплодировать: «Как же круто! Ты была убедительная, как Николь Кидман. Как Леонардо Ди Каприо. Как Роуз, которая теряет Джека в последних кадрах “Титаника”. Нет, еще круче. Ты была убедительнее, чем мой отец, который каждый день просил у матери денег на водку. Актерище!»

Маша по-прежнему стояла в углу, приоткрыв рот от удивления. Она сложила руки на груди, потому что в этой самой груди бушевали странные чувства: вроде она приехала развлекаться и следить за красивой жизнью, а тут ее превратили в сироту. «Мама и папа убьют меня, когда это посмотрят! Мы же их фактически сейчас умертвили. Ужас, как стыдно».

Маша отвернулась к окну и уставилась в него. Рокси заметила это и обратилась к ней:

– Эй, сирота, ты не переживай, что мы похоронили твоих родителей. Объясни им нормально – скажи, мол, дело такое. Тонкости профессии. Очень нужно для охватов. Понимаешь, подписчики – это же эмоциональные скотины. Не в том плане, что они скотины. Я их люблю. А в том плане, что это как коровы или лошадки, и им нужен эмоциональный корм. Вот мы и подкармливаем их.

Маша вздохнула, сделала шаг к Рокси и тихо сказала:

– Да-да, понимаю… Нужно для охватов.

Блогерша вскочила со стула и буквально приказала: «Ребята, а теперь не грустим. И собираемся в ресторан. А потом у нас презентация нового альбома Бэд Краша, на которую мы поедем. Анжела, неси одежду! Переодевай нас».

Через минуту Анжела вкатила стойку с одеждой в комнату. На ней висели пара тренчей, брюки, топы, джинсы, платья. Рокси она подала черный обтягивающий топ, зеленый тренч, черные джинсы и бейсболку с ее именем. На ноги она надела объемные белые ботинки с подошвой как у танка. Ну знаете, модные такие большие ботики, которые уже всех достали.

Для Маши подобрали телесного цвета лонгслив с нарисованными на нем татушками, телесного цвета брюки со стрелками и белые кеды. Вся одежда была из последних коллекций модных брендов стоимостью как зарплата Маши за десять лет. Переодевшись, Маша глянула на себя в зеркало: «Какая я модная фифа! Точь-в-точь как та фря, которая у меня просила омлет на безлактозном молоке. Вот это крутой прикид! Ради такого можно один разочек и соврать, что ты сирота», – подумала Маша и победно посмотрела на Рокси.

Эта одежда на секунду превратила ее из провинциальной поварихи в фешенебельную столичную штучку. Ради такого прикида, знаете ли, можно и приврать немного. В это время в комнату вошел оператор и начал снимать. Блогерша скомандовала: «Маша, расскажи, что чувствуешь!» Оператор включил камеру. Наша героиня начала крутиться перед зеркалом, зачарованно смотреть на себя, проводить рукой по своим ненастоящим татушкам на лонгсливе и говорить: «Ой, я чувствую себя звездой! У меня такой одежды никогда не было. Спасибо, Рокси. Я запомню этот день на всю жизнь».

«Все, прекрасно! И волки сыты, и овцы… одеты, – сказала довольная блогерша, – теперь едем в ресторан».

…Через полчаса серебристый «Майбах» привез Рокси и Машу к одному из самых пышных ресторанов столицы. Дверь «Майбаха» открыл личный водитель и вальяжно подал Маше руку. У входа в ресторан уже ждали оператор и портье, одетый в бархатный пиджак с вышитым золотистым вензелем. Он приторно улыбался, шевеля своими мелкими усиками, и с гордым отстраненным видом открыл дверь. Маша вошла и ахнула от великолепия: это был не ресторан, а какой-то римский Колизей. Настоящий дворец, созданный из пафоса, золота и античных статуй. Посреди главного зала стоял блестящий черный рояль, за которым сидел ослепительной красоты брюнет в белом пиджаке и играл успокаивающую мелодию. Когда мимо него прошла Маша, он улыбнулся и поправил свои и без того идеально лежащие волосы.

На стенах висели картины в золотых рамах, наверху гордо болталась гигантская люстра, выдающая розовый свет. Сама люстра была широкая, а основание, на котором она висела, – тонюсенькое, и создавалось впечатление, что она вот-вот упадет.

Девушек проводили к столу. Стол был сервирован по всем правилам лучших домов: тут тебе и вилочка для салата, и для рыбы, а вот тут ножичек, а вот и белая салфетка с вышитыми вензелями, и бокалы для вина, и тонкий подсвечник времен Екатерины Второй. Официант помог дамам присесть и спросил: «Уместно ли сразу предложить сударыням какие-то напитки?» Маша зарделась и выпалила: «Меня еще никогда в жизни не называли сударыней… А давайте сразу чайку бахнем». – «Ну, чайку так чайку», – сказал официант и удалился.

Рокси тут же уткнулась в телефон и сказала: «Ты пока выбирай. Я тут уже все знаю».

Наша героиня открыла меню и начала изучать. Так… фуа-гра с конфитюром из инжира, приготовленное в азоте, закуска из обжаренного гребешка с картофелем и люцерной, севиче из сибаса и соусом из карамболы, димсам с яйцом, томатами и семгой, устрицы по-нью-йоркски.

Оператор в это время кружил вокруг стола и снимал все происходящее.

Глаза Маши разбегались, она начала прикусывать губы от размаха выбора. Рокси заметила замешательство и спросила:

– Тебе помочь?

– Ой, все такое интересное. Но я половину слов не понимаю.

– Ты же вроде в ресторане работаешь?

– Да, работаю. Но в нашем отеле такого отродясь не видели. Вот что такое «люцерна»? Звучит, как будто тебя хотят отравить. Или как будто ругается моя бабушка на свою соседку: «Люцерна проклятая!»

Блогерша впервые захохотала и проявила человеческую эмоцию. Обратилась к оператору: «Ты снял этот монолог про люцерну? Прекрасно! На секунду выключи камеру, у нас небольшой брифинг». И снова повернулась к Маше.

– Бери все наугад.

– Ну и цены здесь! А ведь кто-то каждый день тут обедает, да? Моей месячной зарплаты даже за ужин заплатить не хватит.

– Все равно сегодня не тебе платить. Так что берем все. Тем более нам нужно отснять максимально роскошный контент. Устрицы пробовала?

– Нет… Но всегда мечтала.

– Берем устрицы обязательно. И все остальное по списку, пусть несут. Не понравится – оставишь.

– Я бы… гречку съела. С грибочками и котлетками.

– Я тебя умоляю, Маша! Тут такое не подают. Гречка – это еда для простолюдинов. Я сейчас никого оскорбить не хочу, пойми правильно. Просто это как-то не изысканно.

– Зато как вкусно!

– Начнем с устриц. Эй, официант! Сударыни готовы.

Когда подошел официант, Рокси попросила и устриц, и севиче, и брускетт, и фуа-гра, и еще много разных блюд.

Через несколько минут принесли блестящее блюдо с устрицами и кусочком лимона. Рокси закинула первую устрицу в рот и сделала глоток вина. «Хорошо! Устрицы вполне альденте», – воскликнула она. Пришла очередь Маши.

Она взяла устрицу в руки и начала выливать густую морскую жижу себе в рот. На кончике языка почувствовала какую-то субстанцию, похожую на свежее яйцо. Протолкнула субстанцию внутрь.

Моллюск поплыл по ее языку дальше к глотке. Маша еще раз сглотнула, и устрица устремилась в горло. Горло, почувствовав нехарактерную жижу, дало обратный сигнал, и Маша, не удержавшись, выплюнула устрицу на тарелку.