Когда-то ей нравилось смотреть в это лицо: квадратное, строгое, с широким ртом и узкими глазами хвойного цвета, которые всегда казались ей ненатурально красивыми. С тех пор мало что в нем изменилось. Только мускулы стали бугристее и волосы отросли. Теперь он собирал их в маленький хвост на макушке. А раньше всегда укладывал на левый бок.

***

Карина впервые увидела его еще на подходе к университету первого сентября два года назад перед собранием первокурсников. Он смеялся в компании парней и девчонок. Все были одеты стильно и дорого, по последнему писку моды, что сразу выделяло их из общей массы и оповещало остальных: «Элита». Она, бедная скромница в потертых не по дизайну джинсах и растянутой толстовке, смотрела на них зачарованно. Ей нравилось все: и смелость стиля, и свобода манер, и уверенность в собственной значимости. Сердце екнуло сразу дважды, во-первых, потому что влюбилось, во-вторых, потому что разум ему подсказал – надеяться не на что.

Парень ее первый месяц не замечал. А она постоянно наблюдала за ним с последней парты и всегда смущенно отводила взгляд, когда он непроизвольно отвечал на ее внимание. Но зеленые глаза тут же убегали обратно, не находя ничего интересного. Девушка томно вздыхала и продолжала любоваться. Помог случай.

Карина набирала в пластиковый стаканчик кипятка, чтобы повторно заварить пакетик черного чая с бергамотом, лишь бы скоротать длинную перемену. Кулер стоял в столовой у входа. Только она закончила и развернулась, как распахнутая дверь прилетела в нее сбоку и опростала стаканчик прямо на грудь. Кипяток ошпарил кожу. Девушка согнулась знаком вопроса, зажмурилась и взвыла.

– Снимай! – раздался над головой резкий голос.

Сильные руки схватили рубашку за воротник и легко ее располовинили, сорвав слабые пуговицы. Карина вздохнула судорожно. Грудную клетку освежил мокрый холод. Тело расслабилось. Она открыла глаза и увидела, как он ухмыляется, без стеснения пялясь на ее грудь в одном бюстгальтере.

– Уоу, – оценил парень, приподняв левую бровь.

Карина замерла, даже не попытавшись прикрыться, шок не позволял мыслить трезво, да и вообще никак. Все функции отключились разом. Только ресницы хлопали. И кожу на груди жгло. Теперь казалось, что от его взгляда. Хотя на нее уставилось еще десятка три таких же внимательных.

– Блин, прости, на, – опомнился Трунов, быстро стянул с себя свитер и накрыл ее спереди, словно фартуком, аккуратно повязав рукава на шее сзади.

Делая это, он приблизился к ней почти вплотную. Девушка задрожала от переизбытка возбуждения и тяжело вдыхала его кедрово-апельсиновый запах, думая про себя, что мечта уже сбылась, даже если он и дальше будет ее не замечать.

– Неловко вышло, – улыбнулся парень после.

Она кивнула, кусая губы, и прижала кашемировый свитер к раздраженной коже, а сама не чувствовала ничего, кроме пульсации в венах. Кровь тоже кипятилась.

– Карина, кажется?

Уголки губ потянулись наверх.

– Владислав?

– Влад. Для Владислава я пока еще юн.

Девушка расплылась в глупой улыбке.

– Ты не думай, я обычно девушек так сразу не раздеваю. Честно хотел помочь.

Под острыми скулами проявился легкий румянец, но в глазах смущение не читалось, наоборот, нахальство, притягательное и умопомрачительное. Она захихикала, прикрыв рот рукой.

– Но, конечно, всегда в кайф совместить приятное с полезным.

Парень подмигнул. Карина смутилась и опустила по уши влюбленный взгляд в пол, боясь выдать себя. Это не помогло. Все тело, зажатое и неловкое, выдавало ее.

***

Теперь она сжималась от нежелания его видеть и слышать. Он тоже с презрением морщился. Рукой уперся в деревянные перила и перетянул вес на левую сторону.

– Тебе глаза для чего, Ермакова? Только в мужиков ими стрелять, что ли?

– Ну, не на тебя же смотреть, – процедила Карина и сразу отвернулась к желтой стене, на которой криво висел деревенский пейзаж в пластиковой рамке с имитацией дерева.

Она попыталась сделать шаг в сторону, чтобы его обойти, но он шагнул за ней.

– Ты зданием не ошиблась? – кивнул он на нее с ехидством. – Здесь учебное заведение, а не бордель.

– Не ошиблась, – пришлось снова посмотреть ему в глаза, как всегда нахальные.

Этот взгляд до сих пор заставлял ее нервничать. И это злило.

– Че ты цепляешься ко мне?

Трунов приподнял широкий подбородок и усмехнулся.

– Сама тут перед мной жопой виляешь. Бесишь.

Карина просверлила его спесивым прищуром.

– Бесит, что эта жопа тебе больше не по карману?

– А кому по карману? Этому клоуну Зайкину?

Он едва заметно поморщился, глядя на нее свысока. Высокая стать, обретенная за годы игры в волейбол, позволяла ему делать это буквально.

– Нашла дурачка. Жалко его.

Трунов сделал полушаг к ней и встал совсем близко.

– Себя пожалей. Тобой я даже пользоваться не хочу.

Она оттолкнула его и поскакала по ступенькам. Ноги подкашивались. Шпильки шатались. Пришлось придерживаться за перила. Взгляд маленьких зеленых глаз следил за ней.

– Стерва, – процедил парень.

В аудитории Карину ждал сюрприз. Она его предвкушала, потому что он повторялся уже который раз. Однокурсники, посмеиваясь и переговариваясь, столпились вокруг последней парты, ее обычного места на всех лекциях. Над толпой возвышалось воздушное сердечко с надписью «С днем рождения!». Фольгированное покрытие позволяло такому служить отличным диско-шаром в сельском клубе – свет от него отражался во все стороны на белый потолок, желтые стены и серый линолеум на полу.

– Кариша! – раздался бодрый мужской голос.

Девушка скисла сразу на входе, как только блеск сюрприза ослепил глаза. Толпа обернулась на нее. Зайкин лыбился. «Действительно, клоун», – промелькнула усмешка в уме Карины.

Высокий и тощий, парень предпочитал короткие и широкие штаны, наподобие тех, что носил Незнайка в советском мультике, и всегда выбирал цветастые футболки с нелепыми принтами, а к ним зачем-то подбирал дурацкие галстуки: то желтый в зеленый горошек, то красный с черными сердечками, то синий с белыми звездами. Сегодня принарядился, напялил желтый костюм с голубой рубашкой и серебристой бабочкой. Штаны как обычно были свободными, а пиджак коротким. Но первыми в глаза бросались толстоносые ботинки из красной кожи с фиолетовыми шнурками, явно на пару размеров больше, чем надо. Носки постоянно хлюпали при ходьбе – Зайкин этим гордился.

– С двадцатым днем рождения! – провозгласил он, резко выпрямившись и спрятав руки за пазуху, как бравый гусар, и смачно шмыгнул носом, кончик которого опять покраснел.

Его прямоугольная голова всегда чуть возвышалась над толпой. Карина бросила в поклонника сердитый взгляд, поджав губы, и остановилась на входе, тяжко вздохнув. Ребята расступились. Сперва девушка увидела цветочную композицию в корзине во главе с нежно-оранжевыми лилиями. Она ему как-то ляпнула, лишь бы отвязался, что любит эти цветы. С тех пор он дарил ей только лилии, которые всегда после оказывались в мусорном баке.

Заиграла праздничная музыка со словами «Happy birthday to you» из чьего-то телефона. Зайкин поднял со стола торт в форме сердца с бюстом девушки из мастики, сомнительно похожей на именинницу, и понес его на вытянутых руках к ней. Карина не стала стоять на месте и ждать торжественного вручения подарка. Она направилась ему навстречу, чтобы с гордостью пройти мимо к своей парте.

Парень продолжал по-идиотски лыбиться и только, когда она отпихнула рукой торт, снял улыбку с лица. На секунду он застыл, а потом чихнул прямо на подарок, который ничем не был прикрыт. Девушка закатила глаза, шагая меж рядов, но не обернулась. Зайкин, продолжая чихать, развернулся за ней, споткнулся о выпирающую ножку стула и упал. В спину плюхнулось что-то мягкое и тяжелое. Карина замерла, не желая поверить в реальность происходящего.

«Сто тысяч! – взвыла жаба в душе, которая до сих пор не хотела принять эту трату. – Теперь точно не верну». Пугающая мысль пронеслась молнией по нервам в спинной мозг. Плотная досада охватила грудную клетку. Ощущалось так, будто ребра начинают трескаться от возмущения. Карина медленно развернулась, чувствуя, как приятная ткань липнет к спине. «Вот дебииил!» – проснулась разъяренная стерва и быстро вытеснила жабу.