© Замостьянов А. А., 2022 © Холодов С. А., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

85 лет назад нарком внутренних дел Николай Ежов подписал знаменитый приказ № 0018 – о создании первой в мире спецслужбы, которая занималась исключительно экономической преступностью. ОБХСС главного управления милиции НКВД СССР – отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией.

Почему это случилось именно в суматошном и богатом на события 1937-м? Дело в том, что после сворачивания НЭПа спекуляция и мошеннические схемы в торговле и на производстве стали наносить прямой ущерб государству. К тому же, следовало умерить аппетиты разросшейся бюрократии, путавшей «личный карман с государственным». Государство стало единственным собственником в стране – и должно было защищать свои интересы. Можно предположить, что в разгар большого террора Ежов и те, кто за ним стоял, понимали, что нерационально всю преступность относить к контрреволюции и политике, что не все язвы в стране связаны с троцкизмом и его ответвлениями. Что есть и обыкновенные мошенники, воры, служащие на советских предприятиях и ловко умеющие прикрываться борьбой за качество и план.

Вскоре отделы БХСС заработали во всех республиканских, краевых и областных управлениях милиции. Там начали служить сотрудники уголовного розыска (и не только!), имевшие опыт расследования экономических преступлений, а возглавил ОБХСС капитан Госбезопасности Самуил Ратнер, служивший в органах ЧК и милиции с 1918 года и заслуживший репутацию жесткого, неумолимого чекиста. У новой службы за год появился обширный круг консультантов и осведомителей – около 60 тысяч человек, по большей части – работники торговли. Большинство из них помогало органам не за вознаграждение, а за гарантию, что их не посадят. Эффективность ОБХСС не вызывала сомнений: к 1940 году количество выявленных растрат и хищений в народном хозяйстве сократилось на 38 %.

Советская держава была благородной попыткой построить социалистическое государство, в котором каждый не только «за себя», но и «за всех», в котором деньги – не главное, а человек человеку – брат. Эта попытка необходима исторически. Когда-нибудь мы еще отнесемся к советскому наследию более внимательно, чем сегодня. И получим пользу. Но это не означает, что в СССР не существовало изворотливой, опасной преступности. Она существовала и развивалась. Многие из тех, кто в социалистической системе считались преступниками, в другой реальности считались бы блестящими предпринимателями. Но они мешали социалистическому строительству. И государство боролось с ними всеми силами. Это было справедливо.

Существовала в СССР и коррупция. Её не сравнить с нынешней повальной. Но и с ней необходимо было бороться. О том, как боролись с коррупцией в Стране Советов, и повествует наша книга.

Среди «клиентов» ОБХСС преобладали состоятельные директора магазинов, ресторанов, эстрадные импрессарио, чиновники средней руки – зарождавшаяся советская предприимчивая «элита». В народе ходила шутка: «КГБ занимается теми, кто недоволен советской властью. – А разве есть довольные? – Есть, но ими занимается ОБХСС».

Особая страница нашей истории – кризис советского общества. Последние громкие дела… От них тянутся нити и в наше время.

Борьба с экономическими преступлениями началась не вчера и даже не позавчера. У каждой истории есть предыстория. Есть предыстория и у истории советской экономической преступности. Государство во все времена пыталось защитить интересы казны от посягательства мошенников и воров, а также от чиновничьих злоупотреблений. Пыталось защитить свою валютную политику, свои монополии… Без элементарной экономической безопасности невозможно ни функционирование государства, ни развитие общества. Но специальной службы, которая бы концентрировала свое внимание на экономических преступлениях, в стародавние времена не было. Монархи поручали расследование самых щекотливых дел доверенным лицам, тем вельможам, которых считали образцами честности. Известно, как боролся с тогдашними проявлениями коррупции первый министр юстиции Российской империи Гаврила Романович Державин. В своём ведомстве министр не допускал корыстных побуждений, строго контролировал работу подчинённых ревизиями, вникал в тонкости бесчисленных документов… Один из первых докладов министра юстиции Державина был посвящён сокращению канцелярского делопроизводства. Чиновных взяточников в те времена называли мздоимцами. История сохранила до нашего времени это меткое русское слово. Во времена императора Николая I, в 1826 году, императорским указом было создано Третье отделение Собственной его императорского величества канцелярии. Возглавил эту могущественную спецслужбу генерал Александр Бенкендорф – еще один теоретик и практик борьбы с коррупцией. Ведь Третье отделение занималось отнюдь не только борьбой с инакомыслящими и поиском шпионов. Сотрудники Бенкендорфа должны были бороться с фальшивомонетчиками и мошенниками, следить за растратчиками и взяточниками. Эти задачи не потеряли актуальность и после революционного 1917-го. Отношение к правосудию, к законности менялись, но к деловой чистоплотности большевики относились еще придирчивее, чем их предшественники. Так было. Выучки им не хватало, но интересы пролетарского государства лучшие из них соблюдали неукоснительно. А опыт государственной службы им заменил опыт нелегальной работы – тоже, между прочим, бесценный.

Первый чекист – Феликс Дзержинский говаривал, что, если Советская власть, не справится с взяткой, то взятничество доконает Советскую власть. Мысль вполне резонная. По настоянию председателя Совнаркома Ленина в первый советский Уголовный Кодекс (его приняли в 1922-м году) была введена в качестве наказания за получение и дачу взятки аж смертная казнь. Со времен царя Петра Великого таких строгостей на Руси не было! Правда, это мера продержалась только пять лет и к блистательным результатам не привела. В годы «нэпманского угара», когда балом правили мелкие частники, подрядчики и поставщики строили свои взаимоотношения с многочисленными чиновниками во многом – именно на денежных подношениях, а проще говоря – на взятках. И разоблачить их, как правило, не удавалось. И казненных взяточников насчитывалось не так много…

В 1980-е в ходу был слащавый миф о НЭПе как чуть ли не о золотом веке советской истории. Например, писатель Анатолий Рыбаков в свое время не принял гайдаровские реформы, но о Новой экономической политике вспоминал неизменно идиллически: «За два года всё неузнаваемо изменилось. За два года! Отменили продуктовые карточки. На Арбате открылись частные магазины. Было всё!.. Страна, разрушенная за семь лет войны белыми, красными, зелёными – какими хочешь, – оправилась в считаные месяцы, восстанавливалась, поднималась». Таковы его детские воспоминания о тех временах.

Но почему же слова «нэпман» и «нэпач» быстро превратились в ругательные? Неужели пропаганда расстаралась? Думаем, одной пропагандой в таком деле не обошлось.

Самые объективные участники событий тех лет к НЭПу подчас относились как к необходимому злу, но никогда – как к благу. НЭП не давал ходу тем, кто верил в идеалы социализма, кто готовил себя к бескорыстному труду, к самосовершенствованию, к подвигу. То есть – к самым честным рядовым солдатам революции.