– Что случилось? – Спрашиваю я ее, видя, как она вздрагивает от неожиданности.

– Я безрукая, соус разлила. Черт, – ругается, злится, хмурится и все равно остается красивой. Ей любая эмоция идет, кажется, ее ничего не может испортить. – Теперь буду в пятнах ходить.

– Зачем? Стиральная машина в ванной. До завтра все высохнет.

– У меня нет запасной одежды. Я здесь планировала задержаться на несколько часов, – говорит она, недовольно швыряя бумажное полотенце в мусорное ведро.

– Не вижу проблемы. Сейчас сходишь в баню, одежду постираешь, а я тебе дам большой, теплый банный халат. Правда он мужской и будет тебе велик, но думаю в этом нет ничего страшного.

– Нет, я лучше душ приму, если можно. А ты иди в баню, а потом мы поужинаем, – как-то недоверчиво произносит она, отворачиваясь от меня, замечая, как я скольжу взглядом по ее телу. Понимаю, что веду себя как маньяк, но ничего не могу с собой поделать, меня, словно магнитом к ней тянет.

– Не любишь баню?

– Нет, люблю, но… в общем я не пойду. Я, в конце концов, не в гости к тебе приехала, – как-то нервно выдает она и быстро покидает кухню. Заметила мои взгляды. Испугалась? Я сам боюсь своих желаний! И того, что впервые не могу держать себя отстраненно. Тянет к ней безумно. Хочется все время смотреть на нее, изучать каждую черточку на лице, прикасаться к ней, хоть по рукам себя бей. И это, естественно, заметно. Или она столь проницательна и читает меня без труда. Прохожу в гостиную и вижу, как Яна в очередной раз пытается поймать связь и куда-то дозвониться.

– Ян, иди в баню, – сам смеюсь от двусмысленности своей фразы. – Что, я только для себя натопил что ли? А потом и поужинаем. Вкусно пахнет. Что ты приготовила?

– Мясо с овощами. Спасибо, но я в душ. У меня что-то горло немного с утра болит. Иди, а я на стол накрою, – все еще сопротивляется она.

– Тем более! Попаришься, и все как рукой снимет. Не пойдешь добровольно, закину на плечо, унесу и сам пропарю тебя, – наигранно – угрожающе говорю я.

– Нет! – вскрикивает она, немного отступая назад, понимая, что я не шучу. Пытается быть серьезной, но вижу, как она закусывает губы, пытаясь сдержать улыбку. Все! Это моя победа. Она сдалась. Иду к ней медленно, загоняя в угол, отрезая пути к отступлению. Кареглазая дергается вперед, в наивной надежде ускользнуть от меня. Но я быстрее. Хватаю ее за талию, сжимаю, тяну на себя. Рывок, не даю ей опомниться, закидываю на плечо и несу в баню. Девушка брыкается, снова бьет меня ладошками по спине.

– Сергей! Ты неандерталец! – кричит она. Но ее возмущения наигранны. Кареглазая смеется. – Отпусти меня немедленно! Я тяжелая.

– Ты легкая. И прекрати меня бить, – размахиваюсь и слегка шлепаю ее по попе. Я не знаю, почему я позволил себе такую вольность к девушке, мне все с ней кажется естественным, будто она уже давно моя. Яна прекращает смеяться, напрягается. Черт, вот зачем я это сделал?! Заношу ее в баню и ставлю на пол.

– Извини. Я сейчас принесу тебе полотенце и халат. Все оставлю здесь. Иди в парную, – кареглазая просто кивает, опять отводит взгляд и ждет, когда я уйду.

Парится она недолго, быстро возвращается. А я стараюсь не смотреть на нее в одном моем халате. Беру свои вещи и, буквально, сбегаю в баню. По возвращению застаю Яну в гостиной, подкидывающую поленья в камин, чтобы он не потух, замечая при этом импровизированный накрытый журнальный столик. Скидываю куртку, остаюсь в простой белой футболке и серых спортивных штанах. Сажусь в кресло, осматриваю стол. Мясо с овощами, легкий салатик, хлеб, горячий чай, пахнущий травами.

– Я травы нашла, подумала, что неплохо чай с ними заварить после бани. Я надеюсь, ты не против? – оправдывается она, садясь в соседнее кресло.

– Нет, конечно. Я для этого их и купил. Ты умница.

– Давай есть, – отвечает она, принимаясь за еду. Я ем, хвалю ее еду. Веду непринужденный разговор, чтобы скрасить неловкое молчание. Разговор ни о чем. О бане, здешней природе, о том, что приехал сюда отдохнуть и подумываю остаться навсегда. Она с интересом расспрашивает о моей работе. Запомнила, что людей охраняю. Говорит, что я видимо бесстрашный, раз выбрал такую опасную профессию.

– А как к этому относится твоя… жена или девушка, – в какой-то момент интересуется она.

– Никак. Нет у меня ни жены, ни девушки. Не делай такой удивленный и недоверчивый взгляд. Я был женат. Развелся шесть лет назад, – видно, что она хочет спросить что-то еще, но сжимает губы, просто кивает. Альф, как всегда, выпрашивает у нее еду, и Яна его балует, переключая внимание на собаку. Они прям сдружились за это время. А я беру чашку чая, откидываюсь в кресле и просто наблюдаю за кареглазой. Нет, я не просто наблюдаю, я трогаю ее взглядом. Такая теплая, мягкая, домашняя. Ее волосы, еще немного влажные, мелкими локонами спускаются ей на плечи. Щеки немного раскраснелись и ни грамма косметики, а все равно красавица. Нежно улыбается Альфу, ласкает его, а мне хочется быть на месте этого пса, почувствовать ее нежные пальчики на себе. Она вроде после бани, а я все равно ощущаю ее слегка сладковатый запах малины. Такая ухоженная, теплая, милая девочка-лапочка. Прикрываю на мгновение глаза, и отчетливо представляю, как зарываюсь в ее шелковистые волосы, глубоко вдыхаю ее запах, целую губы, ощущая их вкус. Рукой по телу веду, скидывая с нее халат, и ласкаю ее. Долго, мучительно наслаждаясь ею, растворяюсь в ее запахе и тону в ее глазах. А потом и вовсе откровенные картинки в голову лезут: она подо мной протяжно стонет, запрокидывает голову и закатывает глаза. И меня от одних лишь мыслей простреливает возбуждение. Твою мать! Серов соберись! Она что-то псу говорит, а я смотрю на ее губы и подмечаю в ней привычку, всегда немного прикусывать нижнюю губу, даже сама этого не замечает, а меня этот жест с ума сводит. Она такая женственная, настоящая. Без жеманства и наигранности в поведении. Мягкая, домашняя, но в то же время чертовски сексуальная, со своим шармом и очарованием. И меня к ней тянет непреодолимо. Сижу и спорю с самим собой, не понимая, почему не могу подойти к ней, прикоснуться, сказать, как тянет к ней. Привык за эти годы общаться со шлюхами, которых не нужно добиваться, завоевывать. Просто приходишь и берешь, что тебе надо. А с ней так не получится и мне кажется, что я уже разучился завоевывать женщин, флиртовать, делать намеки и говорить приятные, не пошлые комплименты. Раньше как-то все естественно и быстро получалось, а потом вдруг не нужно стало…

Помогаю кареглазой убрать со стола и помыть посуду. Мы делаем все молча, без слов понимая друг друга. Словно вместе делали все эти бытовые вещи сотни раз.

– Наверное, пора спать. Я надеюсь завтра с утра откроют дороги. Я хотела бы встать пораньше, – говорит она. Спешит покинуть меня, скрыться в большом городе и навсегда потеряться в городской суете. А мне вдруг хочется, чтобы эта непогода затянулась надолго, чтобы она еще со мной побыла. Узнать ее получше.

– Если устала, конечно, ложись. Только сегодня будешь спать в комнате. Отказов не принимаю. Я спать не хочу, посижу еще здесь, курить буду выходить. В общем, мешать тебе буду, – видимо сегодня я более убедительный или, наверное, говорю тоном, не терпящим отказов, но Яна кивает, и быстро идет в спальню. Выхожу на крыльцо покурить, даже не надев куртки. Мне остыть надо. Умерить свое желание, кровь остудить. А то от осознания, что она будет спать в моей кровати, у меня крышу сносит. Затягиваюсь несколько раз глубокими затяжками, вспоминаю, что не дал ей чистое белье. Тушу окурок в пепельнице, спешу в дом, пока кареглазая не уснула. В доме полная тишина. Альф спит в кресле, где сидела Яна. Иду в комнату, хочу постучаться, но дверь резко распахивается и Яна буквально врезается в мою грудь. Ловлю ее за талию, чтобы она не упала. В комнате темно, в коридоре тоже, только тусклый свет с гостиной. А у меня яркие вспышки перед глазами, которые слепят меня от близости с ней. В этот момент я понял, что, пропал. Все! Меня больше нет. Я весь в ней! А она часть меня. Очень значимая часть, без которой я больше не могу существовать. И ровно с этой минуты начинается наша история.