Детектив отдела по расследованию убийств Кейт Макиннон прекрасно знала, что на месте преступления ничего трогать нельзя, но не смогла удержаться. Она подтянула джинсы Руби Прингл к талии, затем отошла, спотыкаясь, от мусорного контейнера, присела на корточки и уставилась на затянутое дымкой полуденное солнце, пытаясь сжечь с сетчатки глаз образ мертвой девочки.

— Ты ее когда-нибудь вспоминаешь? — спросила Лиз.

— Что? А… — Кейт вернулась к действительности. — Ты смеешься? Когда мне что-то вспоминать? Последнее время я металась как угорелая между книгой и телевидением — слава Богу, запись уже завершена, — а потом много времени отнимает работа в благотворительном фонде. — Кейт вздохнула. — Порой нет времени сходить в туалет.

— Знаешь, когда показывали твою программу на Пи-би-эс, я не отводила глаз от экрана, все ждала, когда же наконец ты забудешься и ввернешь что-нибудь эдакое. Но ты вела себя как настоящая леди. — Лиз широко улыбнулась. — Как тебе это удается?

Кейт пожала плечами:

— Тебе следовало бы посмотреть те куски, которые вырезали.

— Не сомневаюсь, у тебя множество поклонников. Пишут?

— А как же. Я получаю пачки писем. Ричарду пришлось оставить адвокатскую практику. Теперь он сидит дома, разбирает их.

Лиз рассмеялась.

— Кстати, как он?

— Как всегда, завален работой. Помимо своих дел, еще обслуживает фонд, что, должна признаться, я поощряю. В общем, приходит домой поздно вечером совершенно измотанный. Как загнанный конь.

— Загнанный, но все равно длинноногий, породистый.

— Породистый? Мой Ричард? Лиз Джейкобс, тебе ли не знать, что мы с Ричардом росли примерно в одинаковых условиях. Какая там порода — мы оба обычные ломовые лошадки. — Кейт улыбнулась. — Но конечно, он самый лучший, и… Ладно, не будем об этом. — Она снова улыбнулась. — А как ты? Дети?

— У них все прекрасно. Оба учатся в колледже. И самое забавное, что их никчемный папаша уже, как говорится, полностью расплатился.

— Значит, твои молодые гении оба получили стипендию. Ты вправе ими гордиться.

— Я и горжусь. — Лиз слабо улыбнулась. Ей не хотелось хвастаться своими сыновьями перед бездетной Кейт. — Зря я это сказала.

— Что гордишься ими?

— Нет, что Фрэнк никчемный отец. Он был только никчемным мужем.

— Но он подарил тебе двух прекрасных детей. — Кейт пригубила мартини, и ей показалось, что он заструился в маленькую трещинку, которая только что открылась в ее сердце.

Вот я сейчас сижу со своей близкой подругой, как говорится, ближе некуда, и последние четверть часа только и делаю, что козыряю то тем, то этим, мол, какая я успешная, шикарная… А стоило мне спросить: «Как дети?», а ей скромно улыбнуться, и все, весь мой благополучный, превосходно устроенный мир моментально разрушился. Что толку, спрашивается, во всем этом, если у меня нет и уже никогда не будет своих детей…

Лиз встревожил отсутствующий взгляд Кейт.

— Что с тобой?

— Ничего. Все нормально.

Лиз пристально посмотрела на подругу.

— Правда?

— Да. — Кейт изобразила оживление. — Послушай, когда ты подстриглась? Мне нравится.

— Недавно. Понимаешь, для длинных волос я уже старовата.

— Вот как? — Кейт расправила свои темные волосы, прореженные золотистыми прядями. — А как мне?

— А тебе идет. Замечательно.

— И с каких же это пор я стала выглядеть как Бетт Дэвис в фильме «Что случилось с Беби Джейн?».

— Ты моложе. На год. — Лиз засмеялась.

— Очень смешно. — Кейт не выдержала и тоже засмеялась. — Ты хотя бы осознаешь, что мне стукнуло уже сорок один? Сорок один год. Это не шутка.

Кейт вспомнила свой первый год в полиции. Плохо подогнанная форма, брюки сборятся на талии, шитая на мужчину голубая рубашка тесна в груди. Лиз посмеивалась над ней. Говорила, что это, наверное, первая и последняя блузка, которая обнаруживает у Кейт бюст.

— Мне всегда казалось, — проговорила она, не переставая улыбаться, — что в конце концов мне будет двадцать девять, ну максимум тридцать.

— А вот мне уже сорок пять, так что сочувствия не ищи. Не получишь. — Лиз посмотрела на подругу. — Итак, что у тебя намечено на вечер?

Лицо Кейт осветилось.

— У нас с Ричардом встреча с двумя нашими самыми любимыми питомцами. Поедем в центр на представление. Будет что-то крутое и суперавангардное. Поехали с нами.

— Спасибо за приглашение, но не могу. Сегодняшний вечер придется провести за учебниками по компьютерам. Не хочется, но надо. — Лиз подавила зевок. — А питомцы — это Уилли и Элена?

— Естественно. — Кейт улыбнулась.

— После выхода твоей книги они стали знаменитыми.

Кейт отмахнулась:

— Чепуха. Они бы стали знаменитыми и без меня. В следующем месяце Уилли посылает свои работы на бьеннале в Венецию. Это очень крупное событие в мире изобразительного искусства. А вскоре после этого намечена его персональная выставка здесь, в Нью-Йорке, в Музее современного искусства.

— Да!

— Вот именно! — Кейт заметно оживилась. — Элена тоже летом совершит тур по Европе. Жаль, что тебя вчера не было с нами на ее перфомансе. Это было просто здорово.

Неожиданно бар ресторана «Четыре времени года» на несколько мгновений превратился в уютный амфитеатр музея современного искусства. Кейт увидела Элену на сцене, освещенную софитами, на фоне быстро сменяющих друг друга серий красочных абстрактных рисунков. Она исполняла вокализ с предварительной компьютерной обработкой голоса.

Кейт улыбнулась:

— Элена легко могла бы сделать карьеру традиционной певицы, но выбрала этот невероятно трудный, хотя и потрясающе интересный жанр. Представляешь, в зале почти все снобы, один другого похлеще, а ей удалось завладеть их вниманием.

Она вспомнила, как восхищалась многооктавным диапазоном голоса Элены директор музея Эми Шварц, суетливая, увлекающаяся женщина. А старший хранитель музея, Скайлер Миллс, человек культурный и со вкусом, вообще назвал Элену выдающейся. Даже такой надутый зануда, как Билл Пруитт, президент музейного совета, и тот ухитрился не заснуть. Ведь это настоящий подвиг для человека, который шумно всхрапывает на вечерах поэзии. Что же касается второго хранителя музея, молодого Рафаэля Переса, то парень вообще не мог оторвать от Элены глаз. И неудивительно, потому что девушка красивая.

— Да, жаль, конечно, что я пропустила выступление Элены. Но это твоя заслуга, Кейт. Ты вывела ребят в люди.

Теперь пришла очередь Кейт изобразить слабую улыбку и скромно потупиться. Да, это правда, ей действительно пришлось повозиться с этими ребятами, Уилли и Элсной. Почти десять лет назад, когда был образован благотворительный фонд «Дорогу талантам», помогающий одаренным детям из бедных семей получить образование, Кейт и Ричард приняли активное участие в его работе. И эти двое были самыми первыми и способными их питомцами. Они были им как дети. Кейт казалось, что вряд ли она любила бы своих родных сильнее, чем Элену и Уилли. Возможно, по этой причине они ей были даже ближе родных детей, потому что в ее отношении к ним отсутствовала родительская тревога, какая возникает при кровном родстве и порождает конфликты между родителями и детьми. Конечно, у них случалось всякое, но в конце концов все быстро заканчивалось миром, и они весело посмеивались над их пустяковыми размолвками. Уилли и Элена были ее детьми. И навсегда ими останутся.

Кейт мечтательно улыбнулась.

— Если бы ты знала, как я обожаю своих маленьких сорванцов!

— Я им завидую, — проговорила Лиз и шутливо сложила руки в молитвенной позе. — Послушай, Кейт, пожалуйста, удочери меня тоже. Я буду убираться в комнате, чистить зубы и во всем слушаться тебя. Клянусь.

Кейт рассмеялась, затем порылась в сумке и извлекла пачку «Мальборо». Вместе с ней на стол упала сложенная вдвое фотография.

— А это что такое?

— Мне кажется, она прилипла к пачке. Очевидно, теперь сигареты стали продавать вместе с фотографиями, чтобы повысить спрос.