Кейт замедлила ход, вглядываясь в номера домов.

— Тут идут тридцатые, — сказал Уилли. — Поезжай дальше. Дом Трайпа должен быть в самом конце.

Так и оказалось. Кейт поставила машину перед пятиэтажным зданием из серого кирпича. На первом этаже располагался испанский бакалейный магазин «Ариас». На потрепанном оранжевом тенте, натянутом над витриной, ярко-красной аэрозолевой краской было крупно выведено короткое популярное ругательство. Звонков рядом с дверью подъезда было штук семь, и все без единой подписи. Впрочем, дверь все равно оказалась не заперта.

На лестнице их встретил застоялый запах капусты, неизменный атрибут любого старого жилого дома. Лестница была узкая и крутая. На каждой площадке по две квартиры. Второй и третий этажи имели жилой вид — крики детей, звук громко работающего телевизора (пела группа «Гейм бойз»), — на четвертом двери обеих квартир были заколочены досками, а вот на пятом Кейт и Уилли оказались в совсем другом мире.

На площадке была только одна дверь, зато дорогая стальная и с наклейками, извещающими о наличии охранной сигнализации. Под металлический кронштейн рядом со звонком была всунута карточка с надписью: «Любительские фильмы».

«Любительские фильмы»? Кет вспомнила стопку порнокассет, принадлежавших Биллу Пруитгу. Совпадение? Инстинкт подсказывал ей, что такое возможно в любом случае, только не в этом.

Она нажала звонок. Тяжелая металлическая дверь со скрипом отворилась. Деймиену Трайпу было лет тридцать пять, и внешность он имел ангельскую. Очень бледный, шелковистые белокурые волосы, ясные голубые глаза и шрам на подбородке, как у Харрисона Форда, что создавало превосходную комбинацию крутости и уязвимости. Не исключено, что он сам ее намеренно себе устроил. Торчащая из мягких полных губ сигарета совершенно не подходила его херувимскому облику.

Белый парень, о котором говорил толстый Уолли.

Уилли пожал руку Трайпу. Кейт улыбнулась.

— Я Кейт Макиннон-Ротштайн. Приятельница Элены.

— Кейт… Макиннон… Ротштайн. Хм… я… чертовски… — Казалось, слова вытекали из Трайпа очень тоненькой струйкой. — Элена рассказывала о вас… «Она мне как мама»… — вот что она говорила… о вас.

Кейт показалось, что его пухлые губы в этот момент сложились в усмешку, но слова — как мама — ее приятно удивили. Сквозь завесу сигаретного дыма Трайп долго (несколько секунд) внимательно рассматривал Кейт своими светло-голубыми глазами младенца, не отпуская руку.

— Я видел… вашу книгу. Сейчас… для многих… вы вроде как… богиня искусства.

Да, он над ней насмехался. Теперь Кейт была в этом уверена. Но она заставила себя улыбнуться. Трайп тоже улыбнулся и совершил ошибку, потому что зубы у него были цвета песка, смешанного с грязью. Улыбающийся, он уже не был похож на ангела.

— Ужас, я… не могу в это поверить. Элены… нет. — Улыбка на его лице растаяла. — Я не видел ее… уже несколько месяцев… наверное, шесть.

— Что так?

Трайп коснулся вялыми пальцами шрама на подбородке.

— Да мы вроде как… постепенно разошлись, потеряли друг друга из виду.

— Почему?

Трайп помолчал пару секунд, прищурив глаза, а затем снова улыбнулся своей трухлявой, совсем не ангельской улыбкой.

— Сказать по правде, мне надоели ее разговоры про компакт-диск, который она записывала… у меня возникло чувство, что этот чертов компакт-диск для нее важнее, чем я… Понимаете? В общем… женщина стремилась сделать карьеру. Поймите меня правильно, Кейт, я… я был с ней действительно счастлив, но в конце концов всему есть предел…

Уилли посмотрел на Кейт, вскинув брови. Она кивнула Трайпу, осматривая комнату, которая выглядела как смесь офиса и ночлежки шестидесятых годов. Пурпурно-красные стены, потрепанный диван с обивкой из кожзаменителя, пара старых комодов, один бледно-розовый, другой небесно-голубой; большой письменный стол, как из гангстерского фильма тридцатых годов, на котором были разбросаны художественные открытки, программы выставок и товарные накладные. Накладные большей частью были перевернуты, но в любом случае без очков Кейт прочитать бы не удалось, что там написано.

— Вы здесь живете?

Трайп наклонился к столу и загасил сигарету в большой керамический пепельнице, одновременно слегка передвинув ее, чтобы заслонить товарные накладные.

— Мы здесь работаем, — мечтательно и сонно произнес он. — Но иногда и… ночуем. Когда… задерживаемся допоздна… Понимаете?

Кейт с самого начала показалось, что Трайп либо под наркотическим кайфом, либо вообще ненормальный. И сейчас она наконец-то поняла. Конечно, наркота. Это так портило его ангельский вид и не соответствовало одежде ученика выпускного класса частной школы — застегнутая на все пуговицы розовая рубашка, аккуратные брюки цвета хаки. Если бы он держал рот закрытым, то мог бы служить ходячей рекламой сети магазинов «Гэп», где продается недорогая модная молодежная одежда.

— А кто это «мы»? — спросила Кейт.

— Мои друзья… партнеры.

— По студии «Любительские фильмы». — Кейт улыбнулась. — А какие фильмы вы снимаете?

— Большей частью… экспериментальные.

— Вы всегда занимались кино?

Трайп насторожился.

— Нет… одно время ходил на занятия в художественное училище. Думал, что удастся стать художником.

— Я тоже закончил художественное училище, — подал реплику Уилли.

— Да? А вот мне учение никакой пользы не принесло. Я вроде как… там пространства для меня оказалось маловато. Надеюсь, вы уловили, куда я клоню?

Итак: киношник, студент художественного училища, порнограф.

— А в каком художественном училище вы занимались? — спросила Кейт.

Трайп снова прищурился.

— А… какая разница?

— Но вы, я вижу, по-прежнему любите искусство. — Она взяла со стола открытку с репродукцией многоцветной абстрактной картины.

— Не очень, — отозвался Трайп. — Ко мне приходит уйма… таких открыток. Должно быть, я числюсь у них в… сотне списков на рассылку.

Внимание Кейт привлекла еще одна открытка. Она перевернула ее. На обороте было напечатано: «Белый свет», художник Итан Стайн. Ей показалось, что открытка обожгла ей руку.

— Итан Стайн? Вы его знаете? — спросила Кейт безразличным тоном.

— Кого? — Трайп бросил взгляд на открытку и пожал плечами. — Нет. И вообще это такая чепуха.

Тогда зачем же она у тебя на столе?

— А вот мне нравится, — сказала Кейт. — Можно я ее возьму?

Трайп кивнул и изобразил зевоту. Кейт не могла решить, то ли он прикидывается, то ли действительно накурился травки. Трайп опустился в кресло за письменным столом, уперся ногами в перекладину, вытряхнул из пачки сигарету «Голуаз» без фильтра, сунул в рот и прикурил.

— Итак, что там с поминальной службой?

— Друзья решили ее организовать, — сказал Уилли. — Мы подумали; что, возможно, и вы захотите принять участие.

— О… конечно, — протянул Трайп, вытаскивая табачную крошку из грязных зубов. — Запишите меня, дружище… я буду. Я… э-э… мне бы хотелось… в этом участвовать.

Кейт посмотрела на тяжелую стальную дверь, ведущую в соседнее помещение.

— Насколько я понимаю, ваша творческая лаборатория находится там?

— В данный момент там ничего не находится, — ответил Трайп, неожиданно становясь почти нормальным.

Кейт пожалела, что она не супермен, потому что сейчас ей остро захотелось рвануться вперед и выбить эту стальную дверь. Но надо сдерживаться, ведь если Трайп ее клиент, то не дай Бог его спугнуть. Как известно, знание — сила, поэтому рисковать не стоит.

Трайп оперся ладонями о стол и поднялся.

— Мне пора идти.

— Так рано? — спросила Кейт.

— Назначил встречу, — сказал Трайп, гася сигарету.

— Мы будем вам звонить, — произнесла Кейт, опуская в сумку открытку с репродукцией картины Итана Стайна.

— Что? — Взгляд Трайпа переметнулся с Кейт на Уилли, затем обратно.

— По поводу мемориала. — Кейт улыбнулась. — А… конечно. — Он начал теснить их к выходу.