Ида ликовала: что бы там ни было с ее “лотерейным” магическим даром, в случае чего она всегда сможет вернуться к прежней профессии! Обучение давалось ей не просто легко –  по сути, стоило только освоить новую систему знаков, и она начала с удовольствием узнавать знакомые формулы. Подпортила ей радость только реакция учителя, тэра Винзо, на ее успехи: он искренне считал ученицу математическим гением. Было неловко –  она-то знала, что далеко не гений, просто закончила мехмат с красным дипломом, и стыдно было бы, если б с ее опытом преподавания начала путаться в задачках школьного уровня…

А вот Ада к математике оказалась неспособна абсолютно. Все, что учила когда-то в школе в прошлой жизни, она, конечно, забыла давным-давно за ненадобностью. Хуже того: она не слишком хотела изучать этот предмет. И бесполезно ей было объяснять, что для работы с собственным даром ей понадобится даже не элементарная математика, а высшая магоматика. Она злилась, ругалась, кричала, что у нее столько мозгов нет и что вообще она уж лучше как-нибудь тряпкой пыль вытрет. Впрочем, уроки она дисциплинированно отсиживала, и оставалось надеяться, что запоминает и усваивает хоть что-то.

А вот “физкультура”, как они называли между собой гимнастический занятия, не доставляла особого удовольствия ни одной из сестер. Однако когда они полностью восстановили нормальную физическую форму, таких занятий стало не меньше, а больше, как ни жаловалась Ада на усталость, а Ида –  на бесполезную потерю времени. В этом вопросе их отец оказался непреклонен.

А потом в дом ворвался дядюшка Джемайя, принеся с собой запах крепкого табака и ветер дальних странствий.

Явился он во время ужина, так что вся семья как  раз собралась в столовой, мирно обсуждая очередной прошедший день. Девочки делились успехами в учебе. Тиссе Тория толковала о каком-то изобретении. Тисс Тристобаль, как обычно, отвечал на вопросы о своей работе уклончиво, рассказывая только о самых безобидных делах. Он занимал пост “смотрящего острова” –  как поняла Ида, нечто среднее между наместником и начальником полиции, при этом не гнушался сам периодически участвовать в полицейских расследованиях. Его дар младшей крови –  способность к химическому анализу веществ “на глаз”  –  немало помогал в этом: не раз именно глава полицейской службы моментально по одному следу выяснял, откуда принесена грязь с подошвы преступника, или мгновенно определял, принадлежит ли предполагаемой жертве кровь на месте преступления. Но дома он говорил о работе так, будто состояла она из одних курьезов и забавных случаев.

А потом появился этот огромный незнакомец, высоченный и здоровенный, и без всяких усилий просто отодвинул лакея, собравшегося доложить хозяевам о госте. Был он загорел, растрепан, одет в какую-то форму с нашивками, отличался широким располагающим лицом, а еще сиял невероятно обаятельной улыбкой.

Едва увидев этого человека, тиссе Тория прервалась на полуслове, взвизгнула, вскочила и буквально налетела на мужчину, который тут же радостно подхватил ее в свои медвежьи объятия.

– Тория! –  громогласно взревел он, –  как же я рад тебя видеть, дорогая невестка!

Тисс Тристобаль, тоже поднявшийся с радостной улыбкой, подошел лишь секундой позже. Гость, тут же отпустив его жену, протянул свою огромную лапу, и мужчины пожали друг другу руки, а затем и обнялись.

– Привет, Трис! Ну, так где тут мои племяшки? Говорят, они наконец перестали валять дурака и взялись за ум?

Ида и Ада, изумленно наблюдавшие эту сцену бурного приветствия, переглянулись и встали.

– Вижу-вижу, растете красавицами, как ваша матушка! Даже не стану гадать, кто из вас кто… Не желаете ли наконец обнять своего дядю?

Вопреки собственным словам он самостоятельно одним широким шагом приблизился к девочкам и сгреб в объятия обеих сразу –  да так, что, кажется, хрустнули косточки, и обе одновременно придушенно пискнули.

– Все же будет кому передавать наше дело… никто уж не чаял.

О дядюшке Джемайе, капитане дирижабля дальнего следования, девочки слышали уже не раз. Разве что никто не упоминал, что он такой огромный и шумный.

В мире, где люди жили на разбросанных по океану крошечных островках, а сам океан был заселен агрессивными чудовищами, делавшими мореплавание практически невозможным, все профессии, связанные с авиацией, ценились особенно высоко. Аппараты, управляемые магами ветра, летали быстрее всех, никогда не сбивались с курса и не разбивались. Так что маги старшей крови рода Виленто традиционно получали одну из самых уважаемых и востребованных профессий –  они становились пилотами дирижаблей. По умолчанию, кстати, предполагалось, что по стопам предков пойдет и Ада. Правда, обе сестры пока относились к этой перспективе с тихим ужасом, воображая себе, что она напилотирует.

Тисс Джемайя Виленто Аганти относился к той породе людей, что неизменно излучают оптимизм и жизнелюбие, что бы ни происходило вокруг. И не улыбаться в ответ на его широченную улыбку, слушая его рассказы о рейсах, было невозможно. Равно как и обижаться на его добродушное подтрунивание над всеми вокруг.

Ужин прошел в возбужденно-приподнятом настроении, которое умел создавать дядюшка Джемайя одним своим присутствием.

Только Ада, необычно молчаливая в этот вечер, почему-то слушала его рассказы о полетах, все мрачнея.

А дядюшка все шутил, сам же восторженно и громогласно хохотал и регулярно давал советы Аде –  на времена, когда она пойдет учиться в академию, и более отдаленные –  когда станет его коллегой.

И в конце концов она не выдержала.

– Я не буду пилотом! –  прервала она очередной рассказ, и на пару секунд в столовой повисла тишина. –  Не хочу я водить эти ваши дирижабли!

– Ты не хочешь летать? –  дядюшка Джемайя спросил это с таким недоумением, как будто не хотеть летать –  это что-то вроде болезни. И улыбка впервые за весь вечер сползла с его лица.

– Не хочу! –  упрямо повторила она. –  Меня шо, заставят?

– Да нет… –  как-то до странности тихо и слегка растерянно проговорил дядя.

– Дочь, –  очень серьезно начал тисс Тристобаль, –  если ты всерьез… В нашем роду старшие дети всегда заканчивали Облачную академию –  и всегда пилотировали дирижабли. И мы были бы, конечно, счастливы, если бы ты выбрала эту профессию. И очень гордились тобой. Но если ты выберешь другую судьбу…

– Мы в любом случае будем тобой гордиться, –  решительно вмешалась тиссе Тория. –  Что бы ты ни решила!

Тисс Тристобаль серьезно кивнул.

– Так, –  дядя Джемайя решительно встал, уперевшись в стол руками. –  Я предлагаю пока отложить этот разговор. Мы поговорим об этом завтра. Может, быть завтра… что-то да изменится.

*

– У меня тетка была, –  сестры Виленто сидели на кровати Ады в ее комнате, но Ада отвернулась и смотрела в окно. –  Там. Ночная ведьма.

На мгновение Иде показалось, что сестра заговаривается, но уже спустя секунду она поняла, что Ада имела в виду.

– Героиня… я ее почти не помню, мала́я была. Помню, гордилась тетей-героиней. Ей все гордились. Они ведь, “ночные ведьмы”, наши края освобождали, знаешь? И Кубань, и Дон, а там до Берлина дошли. Обычные девчонки наши, а как их боялись! Она всю войну прошла, сотни вылетов. Другие потом, кто выжил, возвращались к обычной жизни, кто куда. А она и была летчицей, инструктором. В мирное время уже разбилась. И замуж не успела выйти, жених-то был. Карточка у меня оставалась одна с тетей Галой, сидит она в этом своем самолетике игрушечном, улыбается. Красивая была… я по малолетству-то завидовала даже. Как же, героиня, летчица, красавица. А я коров дою. Только сестрица ее, матушка моя, тоже коров доила да огород копала. Зато мамка замуж вышла, детей родила и дожила до девяноста лет. Знаешь, оно с годами жизнь-то ценить начинаешь… хоть какую ни на есть. Какие б ни были годы –  а все мои, никому б не отдала.

– Ты боишься? –  тихо спросила Ида.

– А то. Знаю, шо дирижабли эти их, магия тут ще, а вот… не хочу я. Как тетка Гала.