– Татуировку видно, – вздохнул Миша. – Косу на левое плечо перебрось, может, нормально будет!

Я посмотрела на парня, прищурившись. Сам он, кстати, весь покрыт татуировками: руки, спина, плечи… Хорошо, без брюк его не доводилось видеть! И при этом он не любил мою стрекозу, что притулилась на плече. Если честно, он не любил не только её, а вообще не любил, когда у девушек татуировки. Это часто становилось предметом наших затяжных споров, поскольку Мишаня обладал странной особенностью: считал, что ему можно всё, а другим – ничего. Особенно если эти другие женского пола. Вроде как он объяснял это тем, что девушка должна быть лучше, чем мужчина, а иначе она не интересна. Он свято верил, что курение, нецензурная брань, выпивка и тем более татуировки – это удел мужчин. Наверно, в этом было нечто логичное, но согласиться с Мишаней – это противоречило нашим взаимоотношениям, построенным на вечном противостоянии.

Он – мой друг. Довольно близкий, если вдуматься, но всё больше отдаляющийся из-за своей девушки. Я её понимаю: никому не хочется, чтобы у её парня была подруга, даже если это стопроцентно просто подруга.

Я перебросила косу на левое плечо.

– Тощая коса-то у тебя, Ксюш, – хмыкнул Миша. – Ладно, я потом подправлю, чтоб не видно было этой гадости, – это он про стрекозу. – Давай, прикинься милой, ты же хочешь красивые фотки!

После этой фразы прикинуться милой получалось с трудом, но красивые фотки и правда хотелось бы получить. Лично я вообще не фотограф, и для меня загадка, чего он так долго возится с каждым кадром. Но я терпеливо позировала.

– Ладно, вроде норм, – сказал он, наконец. – Пойдём на дорогу выйдем – на дороге красиво получится!

Спорить не стала. Мишаня пошёл вперёд, а я – следом. Добрались до дороги и нафоткались там. Получалось и правда очень красиво. Даже как-то волшебно и завораживающе, особенно когда Мишка обработал каждую фотографию и передал мне. Хоть я и не любитель выставлять свои фото в соцсетях, но эти выставила – они радовали глаз, и на них я казалась себе каким-то чужим человеком: женственной, утончённой и задумчиво-романтичной. Это способствовало тому, что все эти изображения были доступны любым пользователям – на них присутствовала моя внешность, но совершенно не было меня самой.

***

Последние полгода всё шло прекрасно! Да и сейчас мою жизнь омрачало лишь то, что сегодня Миша собрался тащить меня по магазинам. Из нас двоих хорошим вкусом обладает лишь он, так что считает своим долгом помогать мне в выборе одежды на торжественные мероприятия. А оно как раз намечалось – Мишка собрался жениться. В это верилось слабо, но, тем не менее, оставалось фактом. Впрочем, это меня не очень-то беспокоило – в последние годы работа и домашние дела не позволяли общаться с друзьями в прежнем темпе, так что вряд ли свадьба смогла бы усугубить это.

Я надела своё простенькое цветастое платье и балетки, готовясь выйти на улицу, но тут мне позвонили в дверь. Настороженно подошла и спросила:

– Кто там?

– Здравствуйте, Ксения, я звонил вам вчера. Помните? – раздался голос по ту сторону двери.

– Чёрт! – выругалась я, глянув на часы.

Время ещё есть, можно и пустить человека, но вот впускать не хочется от слова совсем. Он и правда звонил вчера. Но я была сонная – он связался со мной уже поздно вечером, за что долго извинялся – и мало что поняла. Вроде как помер кто-то. Какой-то Константин, хотя я сроду никаких Константинов не знала. В моей жизни вообще с разнообразием имён туго. Обычно вокруг Миши, Лёши и Саши, а люди с другими именами около меня не задерживаются и в родственниках не числятся.

Короче говоря, вчера вечером мне было совершенно плевать на Константина и на то, что его угораздило что-то там мне завещать. Но теперь за моей входной дверью стоял человек, а мне нужно было уходить, и что делать, я не представляла.

Нельзя открывать незнакомым людям. Это я знала твёрдо.

Посмотрела в глазок. Так, ради праздного любопытства. Быть может, окажись на лестничной площадке необычайной красоты незнакомец, сердце одинокой девушки бы и дрогнуло, а рука потянулась к засову, но человек оказался, во-первых, пожилым, во-вторых, несимпатичным, а в третьих, довольно подозрительной наружности.

– Простите, я вчера была пьяна, – соврала я. – Напомните, кто вы?

– Вообще-то, я почтальон, – ответил мужчина спокойно, поправляя кепку, и я даже сквозь мутный глазок разглядела седину его волос. – И к вам у меня письмо. Его просили передать срочно и лично в руки…

"И заплатили немало денег за эту просьбу?" – очень хотелось спросить, но я смолчала по этому поводу.

– Знаете, я не сторонник открывать дверь незнакомым… – с наивностью и непосредственностью призналась я. – Могу открыть на цепочку, а вы подадите мне конверт… У вас ведь конверт для меня? – вроде как кроме конвертов в его сумку ничего вместиться не могло: она была хоть и большая, но плоская.

– Да, конверт, – ответил он. – Но мне нужна ваша подпись… – Он снова поправил кепку, явно растерявшись и не зная, что делать: заказ наверняка был не из простых, чтобы пускать его на самотёк.

– Зачем вам подпись? – спросила я. – Этот Константин помер же, значит, и отчитываться не перед кем!

– Откройте дверь на цепочку, а я просуну письмо и бланк, который надо заполнить при получении.

Я вздохнула. И верно, что-то совсем голова не думает. Этому человеку надо отчитаться за переданное письмо.

Так мы и сделали, а когда заполненный бланк был у почтальона, а у меня – письмо, он ушёл, а я смогла запереть дверь на массивную задвижку.

Время пока было, так что я, снедаемая любопытством, поспешно распаковала письмо и достала оттуда несколько бумаг, сложенных вдвое. Первая оказалась с печатями, гербами и прочей атрибутикой официальных бумаг, в разновидностях которых я не очень разбиралась. Но даже мне стало ясно, что это было завещание.

К нему прилагалась другая бумага, написанная от руки аккуратным почерком и дающая некоторые пояснения относительно первой. Так как сама я не смыслила во всём этом совершенно ничего, то смогла лишь ухватить суть содержания.

И суть эта мне не понравилась.

ГЛАВА 2

Летние кафе – это не то, что я обычно люблю. Вообще, мне нравится бывать в подобных местах исключительно в тёмное время суток, когда за окном огни города, играет приятная музыка и можно нормально расслабиться, желательно, в уютной компании. Сейчас же светило солнце и был самый разгар дня. Уютная компания, правда, присутствовала в лице Мишки, но это не очень радовало, поскольку настроение моё было подпорчено утренним письмом.

Про письмо я толково рассказала Мише, но он не проникся моей проблемой совершенно.

– Не понимаю, чего ты так гоношишься? – недоумевал он. – Вроде ж ничего такого не случилось…

Я посмотрела на него сердито. Неужели не понятно, что ситуация мало того, что бредовая, так ещё и совершенно не позитивная, как ни посмотри!

– Черти полосатые! – возмутилась я. – Ну вот как так-то?!

– Что не так? – устало спросил Мишаня, лениво помешивая маленькой ложечкой кофе в чашке, тоже маленькой – не люблю такие, мне надо сразу и много. Наверно, поэтому я не пью кофе. – Ну да, неожиданно, конечно, но бывает, – он был спокоен и невозмутим. – Бывает всякое, и такое – тоже. Кто этот тип, кем тебе приходится?

– Приходился, – машинально поправила я. – Он помер. Покончил с собой, если быть точной. И меня, вообще-то, возмущает не это!

Мне как раз принесли мой апельсиновый сок, на что я благодарно кивнула, но зато не успела продолжить озвучивать свою мысль, и Миша заговорил раньше:

– Да брось! Мужик был одинокий, вот и оставил наследство тебе. Хотя, кто он там? Твой троюродный дядя?

– Он не пойми кто вообще! – фыркнула я, пробуя прохладный сок. – Он мне даже не кровный родственник был, а какой-то левый племянник жены папиной двоюродной сестры – ну не бред ли? Как он вообще про меня узнал, а?