– Это тебе, ба, – протянул Антон цветы юбилярше.

Гуляли по бору. Анна Николаевна держала внука под руку. Второй рукой бережно сжимала букет хризантем. Бабушка расспрашивала Антона об учебе, о жизни в общежитии, переживала, не голодает ли он. Антон охотно отвечал, а сам восторгался красотой пансионата. Все здесь было сделано, что называется, с любовью. Вроде бы никаких излишеств, но как-то все уютно, по-домашнему, что ли. Аккуратные лавочки, свежеокрашенные урны, повсюду деревянные указатели: «Главный корпус», «Столовая», «Тенистая аллея», «Медпункт», «Поляна художников», «Клуб самодеятельности».

Навстречу то и дело попадались старички и старушки, кто парами, кто поодиночке, некоторые в сопровождение более молодых родственников, с которыми Антон ехал в автобусе. Все поздравляли Анну Николаевну. А она с гордостью представляла им своего внука. Один из повстречавшихся старичок сидел в коляске, которую не спеша катила молодая медсестра.

– Дашенька, познакомься, это мой внук, Антон, – поспешила представить Антона бабушка, – в Ленинграде учится, между прочим.

– Очень приятно, – улыбнулась девушка. Антон галантно кивнул в ответ.

– Николаевна, ты в каких годах живешь? – проворчал старик из коляски. – Сто лет уже, как не Ленинград, а Санкт-Петербург.

Пройдя мимо, Антон украдкой от бабушки обернулся и полюбовался стройными ножками девушки, выглядывающими из-под белого халатика.

– А там что, река? – спросил Антон, когда впереди блеснула голубая полоска.

– Да, речка Шишовка, – ответила Анна Николаевна, – если хочешь, можно у завхоза, Евгения Борисовича, удочку взять и рыбу половить.

– Да, ну, я ведь к тебе приехал, а не на рыбалку, – сказал Антон и добавил с улыбкой. –

Вот если бы искупнуться. Как, баба Аня, нет желания?

– Если купаться хочешь, тогда лучше до Сереброва озера прогуляться, – ответила бабушка, – в Шишовке вода холодная. Но я тебе компанию не составлю. Нам чтобы окунуться, нужно вначале осмотр у врача пройти.

– А если жара?

– В главном корпусе бассейн есть. Там вода всегда двадцать восемь-тридцать градусов.

– Ого! Здорово!

– Но там тебе поплавать не разрешат. Только для проживающих здесь, – развела руками Анна Николаевна.

– Да мне и озеро подойдет, – погладил Антон бабушку по руке.

– Тогда нам туда.

Чистая озерная вода очень бодрила. Антон отплыл метров на пятьдесят от берега. Мимо на деревянной лодке прогребли старичок со старушкой.

– А вы молодой человек, стало быть, внук нашей горячо любимой Аннушки, – спросил старичок, на минуту подняв весла из воды.

– Ну, типа, да, – расплылся в улыбке Антон. Ему было приятно, что бабушку здесь все знают и любят.

Выйдя из озера, юноша хотел спрятаться в прибрежных кустах и выжать трусы, но за кустарниками оказалась поляна, на которой перед мольбертами сидели несколько пожилых женщин. Очевидно, это и была «Поляна художников».

– Ба, а ты картины не пишешь? – спросил Антон, вернувшись из кустов, что называется, не солоно хлебавши. Пришлось одевать брюки прямо на сырое.

– Картин не пишу, – ответила бабушка, изучая букет и вдыхая его аромат, – но пробую писать рассказы.

– Серьезно?! – Антон так поразился, что даже перестал укладывать ладонью сырые волосы. – Дашь почитать?

– Когда вернемся в корпус, – пообещала Анна Николаевна. – Пойдем, покажу, где я питаю свое вдохновение.

Антон с бабушкой прошли вдоль берега озера и оказались еще на одной поляне. Здесь из земли, словно грибы торчали несколько зонтиков. Под каждым стояли деревянные кресла-качалки, на которых лежали пледы.

– Вот мое место, – Анна Николаевна присела на краешек кресла, – присаживайся сюда. На этом моя соседка по комнате обычно творит. Она поэтесса. Я тебе ее стихи тоже почитаю.

– Хорошо, – сказал Антон и, оттолкнувшись, начал раскачиваться. – Классно тут у вас! А из спортивных секций что-нибудь есть, ну, кроме бассейна?

– Как ты заметил, контингент здесь не первой свежести, – засмеялась бабушка, – так что хоккейной площадки и штанг с гирями, конечно, нет. Есть шахматы, шашки, дартс, настольный теннис и еще этот, где палками по шарам бьют.

– Бильярд, – подсказал Антон.

– Да, точно. А еще утренняя зарядка и лечебная физкультура, групповые и индивидуальные занятия. А так, развлечений много, – продолжала Анна Николаевна, – кинозал, библиотека, клуб самодеятельности. Встречи с разными интересными людьми нам устраивают. Недавно актер Александр Михайлов приезжал…

– Это, который в «Любовь и голуби»?

– Он самый. Красавец мужчина! Еще часовенка есть, – сказала бабушка и вдруг погрустнела. – Хожу туда, молюсь за упокой души Вани, деда твоего, и Катюшки нашей.

Антон тоже помрачнел. К глазам подкатили слезы.

– А ты то, Антош, у мамы на могиле давно не был? – посмотрела на внука бабушка.

– Давно, – тихо выдавил из себя Антон.

– В марте ведь два года было. Андрей за мной приезжал, на кладбище возил. А тебе звонили-звонили, ты все не отвечал. Ты что, Антоша?

Антон молчал.

– На отца сердишься, что он с женщиной стал встречаться. Как можно. Он и так два года убивался, истязал себя, как Катя умерла. На могилу чуть не каждый день ездил. А потом полюбить смог. Зачем осуждать за это?

– Бабуль, да я не за это, – заговорил, наконец, Антон. – Я зол на него за то, что они с тобой так поступили.

– Как поступили? – не поняла Анна Николаевна.

– Ну, сюда тебя отправили.

– Да ты что говоришь то такое? – бабушка поднялась с кресла. – Никто меня против моей воли сюда не отправлял. Наоборот, Андрюша до последнего предлагал квартиру разменять. Да только я не соглашалась. А когда я все-таки настояла на своем, Андрей меня не абы куда определил, а это место выискал. Скажи, ну разве не рай здесь?

Антон пожал плечами.

– Ладно, пойдем, угощать тебя буду, – улыбнулась Анна Николаевна, – ты ведь все-таки на день рождения к бабушке приехал.

Из окна автобуса Антон долго и задумчиво смотрел на стремительно пролетающие мимо вековые сосны. Затем решительным движением он достал из кармана мобильник, выбрал из списка номер отца и нажал вызов.

ЦЕНА ЛАЙКОВ ИЛИ ВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ МОГЛА БЫ ПРОИЗОЙТИ НА САМОМ ДЕЛЕ

Телефонный звонок прозвучал в темноте резко и настойчиво. Не успев ещё погрузиться в глубокий сон, Павел Николаевич открыл глаза. Тяжело приподнявшись на диване, на котором он растянулся прямо в одежде, взглянул на настенные часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали три часа ночи. Кошка на циферблате попеременно стреляла глазами то вправо, то влево, критически осматривая скромно обставленную комнату пожилого человека. «Всего полчаса вздремнул» – подумал мужчина и зашагал по холодным половицам в прихожую, где на трюмо продолжал надрываться телефон.

– Алло, – произнёс Павел Николаевич в трубку хриплым со сна голосом.

– Простите, Павел Николаевич, я вас разбудил?… вы спали? – донёсся встревоженный мужской голос.

– Ничего, Андрюша. Как у Кати…? Без изменений?

– Только что звонил. Не родила. Павел Николаевич, я уж не знаю… Вторые сутки ведь пошли.

По голосу было слышно, что мужчина плачет. Павлу Николаевичу трудно было представить мужа своей дочери, этого богатырского телосложения мужчину, руководителя самой крупной в городе базы стройматериалов, льющим слёзы. Тем не менее, Андрей рыдал. Нужно было найти какие-то слова, чтобы успокоить его.

– Андрюша, всё будет хорошо. Катерина ведь не в поле рожает. В больнице достаточно грамотных врачей…

– Но ведь вторые сутки… Она вся измучилась… ослабла… Четыре килограмма на последнем УЗИ… Надо было кесарево просить…, – слова сменились всхлипываниями.

– Андрей, успокойся! Катерину мама тоже больше суток рожала. И ничего, вон какая красавица получилась. А у вас богатырь будет. Весь в тебя. Такова женская доля – деток рожать. А наша – любить своих жён, в обиду не давать. Да семью всем необходимым обеспечивать.