========== Часть 1 ==========

В детском доме плохо кормили, а сладости давали вообще редко, и сильные отбирали их у слабых. Воспитательницам было наплевать, кто кого обижает, и более-менее сносно жить можно было только при условии, что ты наглый и сильный. Если ты слабый и никого не обижаешь, тебе в детском доме придётся плохо. А если ты при этом ещё и девочка — твоё дело вообще дрянь, поэтому, когда Алесе объявили, что её хочет забрать какая-то богатая женщина, то Алеся страшно обрадовалась.

Воспитательница сказала это при всех детях и ушла, а дети в припадке зависти тут же набросились на Алесю и избили её, чтобы не задавалась. Алеся и не думала задаваться, но дети считали иначе. Обычно воспитательницы не обращали внимания на такие побои, считая, что детишки просто играют, но в этот раз всем влетело. Больше всего кричали на Алесю. «Ни за что бить не будут! Значит, ты сама их довела! Что, если твоя новая мама увидит тебя с синяками и передумает?» — оглушительно кричала директриса детского дома, нависая над маленькой Алесей. От её криков звенели стёкла, и даже хулиганистые мальчишки попрятались по углам. Алеся молчала, опустив глаза и делая вид, что ей стыдно. Она знала, что надо всего лишь заплакать, и тогда от неё отстанут, но плакать она не могла вот уже два года. Не было слёз, и всё тут. Было Алесе девять лет.

Когда за ней приехала новая мама, девочку нарядили во всё чистое, причесали и усадили на диванчик в коридоре, сказав: «Жди!» Она хорошо слышала из-за двери, как директриса за что-то извиняется перед гостьей и убеждает взять другую девочку, помладше и посимпатичнее, чем Алеся.

— Она же совсем некрасивая. У неё коричневые глаза и тёмные волосы. Зачем такой знаменитой певице, как вы, некрасивая воспитанница? Возьмите лучше Катю, у Кати голубые глаза и светлые волосы.

В детдоме всех стригут, и тёмно-русые Алесины волосы, обкромсанные ножницами, едва отросли до плеч перед визитом приёмной мамы. «Может быть, в новом доме мне разрешат отращивать косы», — подумала Алеся. Но даже если и не разрешат — она с радостью поедет куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Она боялась, что новая мама поверит глупой директрисе и возьмёт не её, а Катю. Но гостья была непреклонна: ей была нужна только Алеся.

Девочка сгорала от нетерпения. Скорее бы её отсюда увезли! Она в который раз разглядывала мрачный синий коридор с грязными лампочками под потолком, облупленные коричневые двери, дырявый линолеум на полу — всё это было ей ненавистно, и она надеялась, что видит детдом в последний раз. Только бы мама не передумала. Алеся мысленно уже называла эту женщину мамой.

Наконец дверь кабинета со скрипом отворилась, и Алеся радостно вскочила с продавленного дивана. В коридор вышли директриса, воспитательница и высокая блондинка в дорогих вычурных одеждах. Сколько лет ей было, Алеся не могла определить, но точно больше тридцати. Может быть, даже сорок. Лицо гостьи покрывал густой слой косметики, прическа была пышно взбита и украшена бриллиантовыми шпильками, а аромат сладких духов был так силён, что заполнил весь коридор. Женщина была стройна и красива, но улыбка её казалась чересчур слащавой.

— Здравствуй, Алеся. Я хочу стать твоей мамой, — сказала гостья хорошо поставленным нежным голосом. — Поедешь ко мне?

И Алеся, не думая ни о чём, бросилась к ней в объятия.

*

— Меня зовут Изольда, — представилась дама, когда они сели в её автомобиль. — Но ты можешь называть меня мамой.

Она пристегнула Алесю, пристегнулась сама и включила зажигание. Дама очень ловко управлялась со своим авто, и у Алеси захватило дух, когда они выехали на дорогу. Девочка впервые каталась на машине, и новое ощущение вызвало у неё восторг. Они ехали по второстепенной улочке, где не было пробок, и Алеся во все глаза рассматривала дома, магазины и прохожих. Другие машины ей тоже нравились.

— Как здоровско! — сказала она, вертя головой.

— Не произноси жаргонных словечек. Правильно говорить «здорово», — поправила её новая мама, и девочка замолчала.

Женщина включила радио, пощёлкала каналы и остановила выбор на спокойной мажорной песне почти без мелодии.

— Тебе нравится? — лукаво спросила она, и Алеся кивнула. — Это пою я.

Алеся посмотрела на неё, потом на радио, потом снова на неё.

— Вы певица?

— И весьма известная, — с улыбкой ответила дама. — Называй меня, пожалуйста, на ты, ведь теперь мы с тобой мама и дочка.

— Ты… певица, — запнувшись, произнесла девочка и добавила: — Мама.

Женщина весело рассмеялась и потрепала её по волосам. Когда они выехали из столицы, она разогнала машину до такой скорости, что Алеся испугалась и попросила ехать помедленнее.

— Ну что ты, Алесенька, разве это быстро? Мой особняк в сорока километрах от Москвы. Если ползать, как улитка, можно потерять много времени.

Алесе нравилось всё: и дома, и деревья, и поля, и бродячие собаки, но попросить Изольду остановить авто она не решалась. Наверняка ещё будет возможность погулять, а пока лучше молчать и слушаться.

Особняк она увидела издалека — он утопал в зелени и сверкал белой черепицей крыш. Каждую пристройку венчали башенки с флюгерами, и у девочки захватило дух от восторга.

— Это домик из сказки? — спросила она Изольду.

— Да, теперь ты будешь жить в настоящей сказке.

Перед литыми узорчатыми воротами Изольда нетерпеливо ударила по сигналу, и из будки выбежал работник, торопясь открыть. Они въехали в сад с камнями, уродливыми скульптурами и ровными лужайками, и Алеся даже рот раскрыла от восхищения.

— Можно погулять? — попросила она, но Изольда не позволила.

— Потом погуляешь. У меня мало времени. Я покажу тебе твою комнату и поеду на запись.

Она остановила авто возле парадного входа. Особняк был огромен! Он был даже больше детского дома. Здесь было всего два этажа, не считая нескольких мансард, но два необъятных крыла и многочисленные пристройки создавали впечатление, что это не дом, а целый город. Стены были покрыты бледно-розовой краской, а мраморную лестницу с перилами украшали две колонны и навес. С сожалением оглянувшись на чудесный сад, Алеся вошла вслед за новой мамой в огромный дом. Волна незнакомого запаха окатила её в просторном холле, отделанном мраморной плиткой — пахло чем-то кислым и затхлым. Алеся хотела по привычке снять башмачки, но Изольда запретила и повела её за руку по просторному коридору.

— Но ведь ковёр испачкается! — с ужасом проговорила Алеся. Она помнила, какой крик поднимали уборщицы в детдоме, если кто-то из детей наследил на полу.

— Его вычистят специальные люди, — ответила Изольда. — Вот твоя комната. Не выходи из неё. Если что-то нужно, спроси у тёти Даши. Я приеду вечером. Не скучай.

Она суетливо поцеловала Алесю в щёку и аккуратно втолкнула её в большую светлую комнату, заваленную игрушками. Дверь закрылась. В кресле-качалке сидела грузная старушка в чёрном платье до пят и чёрной косынке. При виде оробевшей Алеси она кряхтя поднялась ей навстречу, подобрала с пола клюку и тяжёлыми шагами приблизилась к ней вплотную. Алеся задрожала: тётка была слишком похожа на ведьму.

— Э-э, — неопределённо промычала тётка и взяла Алесю за плечо, подталкивая к неприметной белой двери слева.

Алеся не знала, чего от неё хотят, и вырвалась. Тётка недовольно фыркнула и открыла перед девочкой дверь. Алеся увидела маленькую ванную комнату, идеально вычищенную, и поняла, что ей предлагают умыться с дороги. Это было очень кстати: тональный крем, которым воспитательница замазала ей синяки, въелся в кожу и невыносимо щипал. С наслаждением Алеся смыла с себя дешевую косметику.

Пока она плескалась под краном, тётка в чёрном соорудила с помощью микроволновки целый поднос горячей еды и поставила на низенький детский столик. Алеся вышла с полотенцем в руках и взвизгнула от восторга: детдомовские дети всегда голодные, а тут еще еда такая вкусная! Здесь была и толчёная картошка, и жареные грибы со сметаной, и какой-то заморский салат, и малюсенькие поджаристые пирожки с разными начинками, и глиняная кружка с дымящимся чаем. Алеся бросила полотенце на диван и уселась за столик, но перед тем как приняться за еду, обратилась к тётке: