— Минуточку, — поднял Кираэль указательный палец вверх. — Значит, мы попадём в тела простолюдинов, которым сейчас семнадцать лет, а через четыре года я займу трон в магической Москве и тогда ты передашь мне и сво́й трон в Божественном мире, так?.. И я смогу использовать всю силу, чтобы, наконец, убить Михаэля?

Верховный бог расхохотался.

— Всё же самоуверенности в тебе хоть отбавляй, Кираэль. Но это не так плохо, честно. Однако вынужден кое-что добавить, что может не понравиться вам обоим, а может, наоборот — лишь усилит интерес в этом божественном эксперименте.

— Слушаем! — одновременно сказали я и мой братец.

— Во-первых, вы попадёте в разные тела, поэтому не будете знать ни внешности, ни голоса друг друга. Во-вторых, ваша цель — это трон императора, а не смерть одного из вас до окончания школы. И в-третьих, даже сев на трон, если один из вас сможет раньше другого это сделать или другой решит не идти в специальную школу, вам нужно усидеть на нём двадцать четыре часа.

— Что ты имеешь в виду под третьим условием? — спросил я.

— Отец, мне тоже интересно, потому что я не хочу учиться в одной школе с этим существом, если его нельзя убивать, да ещё и придётся терпеть четыре года, — «поддержал» меня Кираэль.

— Это значит, что в течение двадцати четырёх часов один из вас имеет возможность убить другого и сесть на трон вместо него.

— То есть я могу войти в медитацию на эти четыре года, а потом убить своего брата в течение двадцати четырёх часов и просто сесть на трон?.. и этого будет достаточно, чтобы я занял э́тот трон?! — указал Кираэль на белое кресло Отца.

— Да, — хитро улыбнулся Верховный бог. — И ещё одно, что обрадует кого-то из вас: чтобы медитация не затянулась на четыре года, нужно понимать, что если умрёт один из вас в мире людей, то вы умрёте и в Божественном мире. Но если кто-то из вас попытается убить другого до окончания школы, то трон в Божественном мире останется моим. Так что выбирай, Кираэль, хочешь ты найти брата сразу же и убить его, но не получить мой трон, либо ты хочешь убить Михаэля в самом конце и получить мой трон. И ты выбирай, Михаэль, хочешь ты убить Кираэля сразу и жить в Божественном мире, как и жил, но без брата и без права на мой трон, либо ты хочешь стать настолько могущественным, что Кираэль не сможет тебя убить в течение этих четырёх лет, да и потом — на троне в мире людей. При этом ты займёшь мой трон, а твой брат останется в живых, но будет гораздо слабее тебя, а его попытки уничтожить нового Верховного бога — это лишь смех остальным богам.

Что тут скажешь, Отец умел поставить нас перед необычным выбором. Уверен, мама тоже в этом замешана не меньше.

Но они оба чертовски правы, как говорят в мире людей. И мне не хотелось бы, чтобы Бог Тёмной Стороны Выбора пал. Однако и трон Отца я отдавать не собираюсь в руки Кираэля.

А вот что выберет сам Кираэль — для меня не загадка. Братец превыше всего жаждал моей смерти, а не власти. Уверен, он не упустит такой шанс в мире людей.

— А теперь вы попадаете в тела́ семнадцатилетних простолюдинов, — резко добил нас Отец, даже не дав возможности расспросить о всех «вытекающих» нюансах. — И да помогут вам все божественные силы, дети мои.

Кираэля расщепило чёрное облако. Я же почувствовал, как белое облако разъедает моё́ тело.

Несколько секунд и я…

Чувствую дискомфорт в животе и дикую боль в голове?!

— Ладно, идём пацаны. Хай валяется эта кучка дерьма.

— Будет знать, как к твоей бабе подкатывать.

— Не к бабе, а к девушке!

— Витёк, ты же сам Вику «своей бабой» называешь.

— Захлопни пасть…

Голоса отдалились. А вот боль… боль осталась, и особенно — в голове.

— Какое неприятное чувство, — прохрипел я. — Батя явно перестарался с попаданчеством в мир людей.

Я приоткрыл глаза.

Солнце лишь усилило боль в голове. Глаза будто бы сонастроились со лбом, чтобы убить меня к чертям собачьим, как говорят местные.

Пришлось снова закрыть глаза.

«Нужно привыкать к их языку», — проговорил про себя. — «Не зря же долгие годы слушал людей из магической Москвы».

В нос ударил какой-то непривычный запах, за которым я раньше не следил.

— Извините, Уважаемый, а десять рублей не найдётся на бухло?! — прохрипел ещё один голос. Похоже, ему тоже было плохо, как и мне. — Говорю честно, что мне нужно на бухло, а не на хлеб. Если есть, то дайте, будьте так добры!

Не открывая глаза, я ощупал своё новое тело. Нашёл карманы.

— Прости, денег нет. Но мысленно я с тобой, незнакомый мне человек. Пусть солнечный день подарит тебе побольше приятных и щедрых на бухло людей, мой друг. — Вспомнив, что я обещал говорить нормально, перестроился: — Мужик, иди отсюда, пока я не отправил тебя отдыхать в санаторий «Зубы на ладонях».

— Эх, ладно.

По моему лицу прошёлся лёгкий ветерок, будто кто-то махнул ладонью. А вместе с ветерком мой нос учуял ещё большее количество необычных людских запахов.

«Это явно не лучшее место в магической Москве», — подумал я. — «Зато тишина радует. Да и голова вроде бы не так болит… как и живот».

Где-то неподалёку слышны голоса детишек, которые играют в футбол. Но этот шум настолько не мешает, что можно смело сказать, мол, тишина действительно радует.

Надо мной нависла тень.

— Братик, а ты чего возле мусорки отдыхаешь? — спросил детский голосок. — Пошли домой. Мама сегодня отбивные с пюрешкой готовит. Попросила, чтобы я купил у тёти Любы капусту и майонез для салатика.

Я открыл глаза.

Даже от тени мальчика, которому я бы дал лет восемь-девять и который являлся моим родным братом, судя по его речи, шла лёгкая прохлада, благодаря которой мой лоб остыл, а боль в голове и вовсе исчезла.

Я улыбнулся, провёл левой рукой под носом и впервые за столько лет увидел растёртую кровь на большом пальце.

Нет, я её и раньше видел из своего мира. Но чтобы почувствовать и рассмотреть её в теле реципиента — это что-то новенькое. Да и ощущения совсем другие — странные и не очень приятные, но интересные.

Мальчишка подошёл ко мне вплотную, даже попытался прижаться своей спиной к моей правой ключице, чтобы я побыстрее встал.

— Давай же, вставай! — Я почувствовал напряжение в голосе мальчика. — Мама подзатыльник даст, если увидит, что ты тут валяешься, как бомж.

Я встал. Отошёл от мусорных контейнеров.

Запах резко изменился.

Летний ветерок принёс запах дыма от мангала.

— А-а-а, кайф, — расплылся зеленоглазый в улыбке. — Витька хоть и дурак, но, когда Вика рядом, у него суперский шашлык выходит. А знаешь почему?

— Почему? — осмотрелся я, чтобы найти глазами того самого Витьку и его Вику, ибо хорошо помнил эти два имени, которые минут десять назад пронеслись через уши реципиента.

— Да потому что он использует секретный секрет. Но я, так и быть, расскажу тебе. — Мальчишка почесал свои чёрные густые волосы. — Всё дело в пиве, которым Витёк поливает мясо. Он его не жалеет, когда шашлык готовит. Только ты это, маме не говори, что Витька меня угощает иногда этой едой богов.

Почему-то последние два слова — «еда богов» — вызвали во мне детскую улыбку.

— Угощает «иногда́»?

— Ну когда Вика есть, то угощает. Даже сам зовёт меня. Говорит, чтобы я подошёл и взял. А потом Вика его целует и говорит ему, что Витька у неё самый лучший.

— А когда нет Вики, то он тебе не даёт шашлык, верно? — улыбнулся я.

— Да! — удивился мелкий, почесав в области живота свою грязную голубую футболку. — Ты тоже знаешь эту фишку с Викой?!

— Догадался, м… — Я хотел было назвать парнишку по имени, но не знал, как его зовут. А спрашивать — такое себе. Пришлось быть хитрее: — Слушай, а что мама сказала, когда дала тебе деньги?

Парень пересказал всё, что сказала мама, и из слов мелкого я понял, что его звали «Дима», а меня — «Андрей». Для начала и этого достаточно.

— Что ж, Димасик, пошли тогда в магаз, — полностью слился я с речью местных парней моего возраста. Потом и вовсе закинул шкета к себе на плечи.