Катрин съехала по репшнуру третьей – внизу шеф придерживал окончательно обмякшего Барбе. Начальник мельком глянул на руки Вдовы – невзрачные рабочие перчатки вели себя пристойно. Резиновые «пупочки», правда, осыпались мгновенно. Ну, ничего, в килограмме личного багажа перчаток припасено два десятка, на первое время хватит. Начальству, вон, хуже: его «тактические» превратились в бесформенные комки – застежки-«велкро» не держат.

«Цифры» наверху взяли паузу – по улице катила визгливая повозка, висеть в этот момент на стене действительно было неразумно.

— Шеф, осмелюсь поинтересоваться – из сугубо технических целей – это зданьице, куда мы премся, – это что?

— Морг. Служебный. Султанский, – исчерпывающе пояснил «Спящий».

— Гм, и что там интересного и хорошего? – не скрыла удивления Катрин. – Донорские органы будем воровать? Так протухнут. У нас ни то чтоб холодильника-переноски, даже мешка нет.

Временно пришедший в себя толмач издал стон и забормотал:

— Вы не понимаете. Знаменитое место. Здесь обмывали тела публично казненных. Традиция. Это не шутки гидов, это не смешно, все чистая правда. Магсиль ас-султан знаменитого Бейбарса. Так было в те времена… в эти…

Барбе сбился на арабский. Кажется, молитвы припоминает. С большой искренностью и энтузиазмом.

Против молитв Катрин ничего не имела, да и вообще ситуация слегка прояснилась. Древний морг для преступников, бесспорно, место сакральное, с богатой аурой. Тут и клады прятать уместно, и тайники делать…

Сверху спустились охранники и «археологическая» команда стремительным рывком приблизилась к боковой стороне санитарного заведения. Дверь здесь имелась небольшая, запертая на замок, но с оставленной для вентиляции щелью. Изнутри попахивало – чувствовалось, что тут смертями занимаются, а не легкомысленную лавку благовоний держат.

— Вдова, ты, кажется, специалист по дверям, а? – прошептал «Девять» пытаясь ощупать висящий внутри замок.

— Не отрекаюсь, – Катрин отодвинула охранника…

…Клинок мамлюкского кинжала тихо скрежетал, нащупывая щель между внутренней петлей и створкой. По личному опыту специалистки, неоднократно входившей в идейное противостояние с замками-засовами-задвижками, именно петли висячих замков и есть наиболее уязвимое место. Катрин морщилась, ощущая, как тупится лезвие. Кинжал так себе, неловкий и несподручный, но все равно… Вот она, щель… Нажимаем…

Сломались. В смысле, и петля, и клинок сломались. Зазвенели отлетевшие вглубь помещения осколки металла. «Археологи» замерли, держа наготове оружие. Вопить и возмущаться изнутри никто не стал. Повезло.

— Шумная ты особа, Вдова, – счел необходимым попенять «Семь-Шесть».

— А вот обеспечьте оборудованием и твердой уверенностью в завтрашнем дне – буду тише, – заверила Катрин.

Войти сразу не удалось – выяснилось, что Барбе обмяк и лежит на ступеньках без чувств. Фу! Абсолютно невозможно работать с вот такими чувствительными и суеверными переводчиками.

— Приводите в чувство и затаскивайте. Только тихо, – распорядился «Спящий» и жестом предложил девушке входить первой.

Джентльмен, маму его… Как в мертвецкую, так пожалуйте вперед…

Скользнув в темноту, Катрин прижала выхваченный ятаган к ноге – складки свободного платья словно и придумывались для прикрытия подобных маневров.

…Помещение хозяйственно-бытового назначения. Метлы, неуклюжие ведра, тряпье и мебель неопределенных степеней дряхлости. Свет неяркой масляной лампы попадает из следующей двери, здесь же толком ничего не разглядишь, но и так понятно – комендант служебного морга дурно справляется со своими обязанностями. Запах, несмотря на сквозняк, тяжкий. Это даже не тлен, а вонь протухшей застарелой крови.

Шеф двигался неслышно, уже стоял за спиной, напряженно прислушивался.

— Нет там никого, – прошептала Катрин, имея в виду следующее помещение.

Ответом было пожатие плеч – на этот раз несколько разочарованное. По-видимому, «Спящий» рассчитывал кого-то застать в этом приюте старых метел и несвежих смертей. Но пусто. Ага, вот такая глупая ситуация.

— Вдова, пройдете вперед. Лестница на крышу, там можно сесть и наблюдать, – наконец, прервал тяжкие размышления начальник. – Я бы послал с вами кого-то из парней, но вы там наверняка между собой сцепитесь.

— Тронута вашей чуткостью и заботой, но что именно я наблюдать должна-то? – в сердцах поинтересовалась девушка. – Хотя бы в какую сторону? На крышу выглядывать или наоборот? Я, конечно, и просто так подремать могу, но смысл-то в чем? Правильно поставленная задача – половина успеха.

— Согласен. Меня несколько отвлекло упорное нездоровье Барбе, – признался шеф. – Задача такова: сюда приходят посетители – вернее, посетительницы, вы за ними наблюдаете. Замечаете странности – даете мне знать. Все.

— Вот это другое дело. Теперь гораздо понятнее. А ничего, что ночные посетительницы в морге – это уже само по себе куда как странно?

— Не собираюсь с вами спорить. Но такова местная устоявшаяся традиция. Женщины после полуночи приходят и совершают условленный ритуал. Процедура гарантированно помогает от бесплодия и от офтальмии.

Катрин посмотрела на начальника – вроде не шутит.

— Ясно. Наблюдаю. Но вы уверены, что сегодня вообще кто-то придет? Обстановка в городе немного нервная, горожанам не до глазных недугов и иной профилактики.

— Посмотрим. Есть шанс, что кто-то все же придет, – обнадежил Спящий. – Вообще тут должны быть сторож и его достойная супруга. К ним тоже имеет смысл приглядеться.

— Есть, сэр!

В какие именно детали поведения сторожа вглядываться-приглядываться, Катрин уточнять не стала. Шеф перестал притворяться, что здесь впервые и понятия не имеет, где тут главные мертвецкие достопримечательности. Все он знает, жестом указал, где лестница, продемонстрировал удивление отсутствием загадочного сторожа. Если задачу не желает до конца объяснять, так на то его руководящая воля. Вполне может быть, имеются этому молчанию объяснимые причины. Вдова-то у нас в прошлом человек служивый, местами имеющий некоторое представление о дисциплине.

В мертвецкой горело аж две лампы, но столь щедрое освещения впечатление о скорбном заведении ничуть не улучшило. Обстановка скудная, никакой ритуальной торжественности. Каменная скамья (или низкий стол?), сток, корыто – по виду древнее, если и не заставшее фараонские времена, то близкое к тому. Судя по запахам, воду в емкости не меняли принципиально.

Катрин ускорила шаг, миновала малоприятное место санобработки и шмыгнула на лестницу. Здесь было низковато, видимо, служители магсиль ас-султан гвардейским ростом не отличались. Что и логично – служба здесь специфическая, малозаметная…

Катрин сидела на узкой ступеньке, видимый «сектор обстрела» был сужен, но половину мертвецкой как на ладони. В люк, выводящий на крышу, залетал ветерок, дышалось здесь легче, а может наблюдательница уже принюхалась.

Стояла тишина, слабо колыхались огоньки ламп. Из «подсобки» было донесся короткий легкий шум – доказывающий, что основная «археологическая» группа никуда не испарилась. Возможно, бедняга Барбе вновь сомлел и его приводили в чувство нюхательными солями или более практичным массажем щек. Но стихло быстро, с улицы тоже не доносилось ни звука. Катрин вновь и вновь невольно поглядывала на омывальную скамью и гадкое корыто.

Мертвецов Вдова не опасалась давно и устойчиво, к призракам и привидениям относилась крайне прохладно, но вряд ли приличный призрак вздумает заявляться, когда в мертвецкой засела засада в количестве пяти весьма живых рыл. В сущности, призраки чрезвычайно скромны и тяготеют к одиноким и робким зрителям. Хотя толмач может неприятности накликать – страх тоже воняет, подманивает. Интересно, вдруг у робкого Барбе сюда какие-то родственницы ходили зрение проверять, бесплодие искоренять? Может, переводчик и сам правнук этой мертвецкой? Мысли и настроение были так себе. Стол и особенно корыто так и притягивали глаз. Спору нет: покойнику лучше упокаиваться умытому и в чистом саване. Отсеченную голову тут, наверно, отдельно и особо тщательно моют. Так-то все правильно, но отчего обстановка такая… угнетающе-нуарная? Впрочем, XVIII век, отсталости по части санитарии и финансирования, это можно понять…