И этот взгляд, проникающий в душу. Режущий, холодный.
Что десять? Чего?
Десять тысяч? Миллионов? Рублей? Долларов? Евро?
– Я… я… все отдам. Весь долг, как вы скажете. Непременно расплачусь, – начала она захлебываясь. – Я продам квартиру и…
– Заткнись.
Так резко и грубо, как удар хлыстом. Одним движением развернулся и пошел от стеклянной стены к ней. Шаги впечатывались в пол, такие гулкие, раздраженные. Она невольно вжалась в кресло.
– Десять раз.
И тут Ингу начало заливать румянцем, потому что дошел смысл.
– Десять… ночей? – пробормотала она.
Трудно дышать. Холодное липкое чувство разлилось в груди и почему-то стало влажно между ног. Стыдно самой себя! Ей приходилось слышать о таком, но она думала, что это только в женских романах или в кино… Зачем этому мужчина такое вообще? Может, он извращенец? Страшно было поднять на него глаза и дико неудобно.
– Нет, – сухо, холодно проговорил Вадим Кольцов. – Пока я буду разбираться с этим дерьмом, ты постоянно будешь подо мной. Днем, ночью, в любое время, где угодно. Это не в уплату долга. Ты торчишь мне десять свиданий, и только я буду определять, свидание это или нет.
Каких свиданий? Она просто не понимала, это так не вязалось со всем тем, что он говорил. Но звучало ужасно. И так унизительно, словно она тряпка для помоев.
– Откажешься, у меня достаточно всего, чтобы закрыть тебя уже сегодня. Хочешь сохранить место, за которое ты так трясешься? Или хочешь сесть? Решай сейчас.
– Я… – вскинулась она.
И тут же осеклась, понимая, что выхода нет, ее просто раздавят как песчинку в жерновах. Он смерил ее взглядом и проговорил:
– Собирайся. Пойдешь со мной.
***
Из кабинета Кольцов вышел, даже не оглядываясь, идет ли она за ним. А у Инги ощущение, словно на шею накинута невидимая петля, подтягивавшая ее к этому страшному человеку. И хотела бы остановиться, ужаснуться, сбежать, а не получалось. Теперь или в пропасть, в которую он ее цинично заталкивал, или за ним.
Но еще оставалось время. Призрачная надежда. Может быть, она обманывала себя, но Инге казалось, что до того момента, пока она не скажет сакраментальное да, у нее еще есть выбор.
А на размышление минуты. И тех нет.
То, что этот мужчина даже не предлагал, навязывал, было ужасно по своей сути. Инга не была ханжой, в конце концов, это всего лишь отношения полов. Да, пошло, грязно, но при иных обстоятельствах они вполне могли бы…
Не могли. И то как он это формулировал! Он же обезличивал ее полностью, низводил до уровня вещи. Жалкой, использованной. Не хуже ли это пропасти? Что останется от ее самоуважения и человеческого достоинства, если она примет его условия и пойдет сейчас с ним?
А если не примет?
Инге нужна была эта работа. Потому что обеспечивала ей статус и определенный уровень жизни. К тому же у нее кредиты, ипотека до конца не выплачена. В конце концов, она столько впахивала, чтобы добиться всего этого! А если Вадиму Кольцову вздумается ее уничтожить, ему достаточно пошевелить пальцем. И неважно, что обвинение ложно.
Она так и застыла с сумочкой и ключами от кабинета. Брови хмурились, а взгляд блуждал где-то. Руки стали какие-то ватные и холодно в груди, трудно было заставить себя пошевелиться.
– Что ты копаешься?
Она аж дернулась. Столько недовольства! Негромкий резкий голос резанул словно кнут.
– Да-да, я уже иду, – заторопилась Инга, буквально физически ощущая, как затягивается удавка.
Собираться ей было особо нечего, только выключить компьютер. Никакого решения она так и не приняла, а тянуть дальше уже было нельзя. Ей пришлой выйти. Заперла дверь, а обернуться страшно, как в летке со львом. Обернулась.
Мужчина стоял спиной, руки по-прежнему в карманах, ткань натянулась, обрисовывая сквозь пиджак крепкие плечи. Услышал ее шаги, повернулся вполоборота. Взгляд холодный, без капли интереса.
Словно она уцененный товар.
Как же ей было стыдно и досадно этого своего нового положения. До слез. Она невольно прижала сумочку к себе и застыла. У него слегка дернулась щека и перекосился рот, а взгляд уперся в ту самую точку между ее бедер и только потом скользнул дальше, оценивая и морщась.
Румянец бессилия стал заливать лицо. Инга невольно переступила и поежилась. Ничего такого в ее внешности не было, что заставляло бы этого мужчину так недовольно морщиться. Светлокожая и светловолосая от природы, стройная фигура, точеные ноги. Неяркий макияж. Светлосерый деловой костюм, лодочки на шпильке такого же спокойного бежевого оттенка, как и ее блузка. Она всегда следила за собой, одевалась тщательно и корректно. А сейчас чувствовала себя подтухшей рыбой на привозе.
Смерив ее взглядом с ног до головы, мужчина мотнул головой на выход и двинулся к выходу из приемной. И снова чувство, что затянулась удавка на шее, а мысли высохли, испарились. Инга заторопилась следом.
В пустом коридоре шаги отдавались гулко, как будто он вбивал их в пол. Конечно, ведь здесь принадлежит ему все. Теневой владелец. Истинный. Тихий цокот ее шпилек рядом с этим раздавливающим психику звуком казался жалким.
И вместе с этим звуком иглой впивалось в мозг несоответствие.
Для чего она нужна этому мужчине?
Инга была уверена, что у такого, как он, с его деньгами и внешностью, отбоя нет от женщин. В чем смысл тогда? Просто воспользоваться моментом и потребовать долг, потому что такие как он долгов не прощают? Но ведь он же даже слышать не захотел о деньгах. Сам навязал ей эти унизительные условия. Притом что она ему даже на один раз неинтересна. Осознавать это было ущербно.
Она снова попыталась прокрутить в голове его слова.
Пока я буду разбираться с этим дерьмом, ты постоянно будешь подо мной. Днем, ночью, в любое время, где угодно. Это не в уплату долга. Ты торчишь мне десять свиданий, и только я буду определять, свидание это или нет.
Это так не вязалось. Свидания назначают равным.
Какое-то двойное дно… Понять бы еще.
А он словно учуял ход ее мыслей. Резко дернул головой, в нее снова уперся холодный темный взгляд. Инга мгновенно отвела глаза.
Коридор закончился, они подошли к лифтам. Мужчина молча нажал кнопку вызова. Слышно было, как лифт поднимается, в пустом здании особенно. Каждый звук как наждачкой по нервам. Ей стало казаться, что она задыхается рядом.
В замкнутом пространстве лифта стало еще хуже. Потому что воздух словно сгустился, пропитываясь его энергетикой. Парфюм едва угадывался, ненавязчивый, надо было встать к нему почти вплотную, чтобы его почувствовать. Но все это вместе с его собственным запахом, неуловимым, но приятным, казалось просто убийственным.
Инга постаралась максимально отодвинуться от него и уткнулась взглядом в панель. Лучше бы она этого не делала, потому что зеркальной панели сбоку отражался его хищный гордый профиль.
Наконец лифт добрался вниз, минуты не прошло, а у нее было такое чувство, как будто полжизни ушло. Теперь надо было пересечь холл, и они снова двигались рядом.
Слишком тяжело, этот мужчина давил на психику. Если так дальше будет, как она выдержит? Отказаться сейчас? Сказать нет, и будь что будет. Эта мысль мелькала, как яркий луч во мраке ее теперешнего положения. Но стоило только мельком взглянуть на него, и вся решимость исчезала к чертовой матери.
Не могла она отказаться и сразу угодить в разряд подозреваемых в серьезном должностном преступлении. Слив информации… А был ли слив? У нее даже голова закружилась от мысли, что он ее просто развел, на испуг взял. Но как-то слишком уж мелко, кто он и кто она?
От всего этого у Инги разболелась голова. Навалилась усталость.
Это внезапное рабство, в которое она так бездарно попала. Мозг все еще отказывался верить, а реальность двигалась рядом с ней, уверенно отмахивая левой рукой и чеканя шаг.
