– Но если она учится в самой дорогой московской школе, значит, не нищая, – возразила Ольга.

– Не, это не ее мамаша платит, а там другая история. Мне Зотова, из их десятого рассказала, а ей ее тетка, которая не первый год делает ногти у Лелькиной мамаши, что взнос за школу и обучение оплачивает Заира – это певица такая, старая уже, лет сорок, наверное, но очень модная во времена наших предков. Так еще давно, когда мамаша Лельки молодая была, она забеременела, а парень жениться не захотел. Она хотела от ребенка избавиться, но Заира, ее клиентка, когда узнала, сказала, что будет крестной матерью и позаботится о ребенке. Она и заботилась о Лельке, только теперь уже не зарабатывает как раньше, живет где-то в Штатах, скромненько, не поет уже, замуж вышла, своих нарожала, да и муж не из богатых. Хорошо, что взнос в школу оплатила и скидок для Лельки добилась – сыграла на своей тогдашней популярности. А Лелька страдает: ей так хочется казаться своей, да не получается. Так, ребята из школы потусуются вечерок и бросят, а в дом никто не ведет, в компании наши не пускают. Ей так хотелось в лагерь! Ни экстерьером, ни рождением не вышла, да и крестная уже не авторитет. Ну ты глянь! Она через пролетариат поперлась! Ну хитрая, просто змея какая-то склизкая. Посмотрю я на нее, как она батрачить будет! – Дашкино лицо перекосилось от злорадства.

– Они живут с нами? – перебила Дашкино шипение Ольга.

– Ты что! Не, у них свой лагерь. Они типа работают на нас, ну там посуду моют, за территорией следят. Мы же учимся лидерами быть, а эти пусть радуются, что поедят и поспят нормально, без вшей, – пояснила Даша.

Ольге противно было продолжать слушать Дашу, и она отвернулась к иллюминатору, провожая взглядом девочку, в которой узнали Лелю. Та шла одна, низко наклонив голову и опустив плечи. Если бы Даша не обратила на нее внимания, то Ольга не узнала бы Лелю. Ольга вспомнила, как та выглядела в школе: милая, старательная, ее очень любили учителя, но не очень – одноклассники, которые подозревали, что она нередко стучит преподам, но доказать не могли. Леля часто меняла прически, видимо, над ее образом работала мама и ее подруги-парикмахерши. Сейчас она была яркой блондинкой с модным в этом сезоне каре. Припомнился Ольге и еще один странный эпизод, связанный с Лелей. Как-то Людмила Юрьевна стала уговаривать Ольгу поехать с ней в ЦУМ или Третьяковский проезд, чтобы освежить дочери наряды.

– Оленька, поехали со мной, а то ты как оборванка ходишь. В Милане ничего купить не хотела, все по музеям таскалась, и здесь тебя не вытащишь, – упрашивала мама.

– Мам, ну для этого по пробкам тащиться надо, время жалко. Я сама, из школы когда поеду, в какой-нибудь магазин зайду, мне надо-то джинсы и кроссовки новые.

– Ага, на рынок или в детский мир какой-нибудь. Ты уже, голубушка, размер почти как у меня носишь, к 44-му приближаешься. Так, собирайся, не выпендривайся, быстренько подберем что-нибудь приличное, и домой.

– С тобой быстренько не получится, мамулечка, – ворчала Ольга.

Около ЦУМа, как обычно, невозможно было припарковать машину, и мамин водитель ждал своей очереди, чтобы как можно ближе подъехать ко входу в магазин. Ольга от нечего делать рассматривала людей и машины вокруг. Рядом с ними стоял «Порше-Кайен», окна были приоткрыты, и девочка от нечего делать наблюдала, как крупный, взрослый дядька вытаскивал из портмоне купюры и протягивал их сидевшей рядом девушке.

“Дочка на шопинг отправляется”, – лениво подумала Ольга.

Каково же было ее удивление, когда она узнала в выпорхнувшей из машины девушке Лелю. Та, в короткой белой юбочке, красных сапогах-ботфортах,короткой майке и лаковой белой курточке с огромным меховым воротником, быстро скрылась за стеклянными дверьми магазина.

Ольге очень не хотелось встретиться с Лелькой в ЦУМе, у нее было такое ощущение, что стала свидетельницей чего-то мерзкого. «Наверное, отчим или родственник», – убеждала себя Ольга, но интуиция говорила ей о другом.

Все-таки в отделе «Дольче Габбана» они столкнулись нос к носу. Ольга смутилась, а Лелька почему-то обрадовалась, встретив девочку из школы. Она радостно приветствовала Ольгу, хотя не помнила ее имени, и что-то начала щебетать по поводу новой коллекции, но, не находя поддержки у девочки, продолжила обсуждение с Людмилой Юрьевной. Тогда слушая милую Лелину болтовню, Ольга отругала себя за гадкие мысли, которые ей пришли в голову.

«В конце концов, шопинг – это нормальное времяпровождение большинства девчонок. Одна я все с мамой по магазинам хожу. А деньги Лельке кто угодно мог дать: и папа, и дядя… Мне какая разница».

История быстро забылась, тем более в школе у Ольги и Лели не было поводов общаться, но сейчас гадкий осадок от той встречи снова всплыл.

– Бред какой-то, – прервала ход своих мыслей и злорадство Даши Ольга.

Она сделала вид, что хочет спать, надела наушники, включила музыку в телефоне и на самом деле уснула.

И приснился ей странный сон.

Ольга стоит в полной темноте и пытается хоть что-нибудь увидеть, но пока слышит только плеск воды и отдаленный шум водопада. Наконец глаза привыкают ко мраку, и она различает некоторые силуэты вокруг себя. Ольге кажется, что она находится внутри какой-то башни, но очень странной и большой. Вместо ступеней лестницы – потоки воды, по спирали уходящие вниз, в неизвестность. Ольга стоит, по-видимому, у истока реки, потому что, подняв голову вверх, она с трудом, но различает стены башни и почему-то знает, что башня бесконечно высокая, до самого неба. Вдруг из темноты к ней тихо подплывает лодка, необыкновенной красоты – длинная, изящная, и даже в такой темноте видно, что она покрыта чистым золотом и украшена драгоценными камнями. Ольга, как завороженная, садится в эту лодку. Она не может оторвать взгляд от отделки лодки и, присмотревшись, начинает различать, что борта ее расписаны какими-то знаками. Ольге очень хочется их прочитать, но они не знакомы ей, и только рисунки могут подсказать девочке приблизительный текст, нанесенный на золотую отделку. Ольга, мягко покачиваясь на волнах, увлеченная расшифровкой текста, совсем не замечает, что за ней плывет огромная змея и тихо вползает в лодку. Ольга ощущает мерзкий холод скользкого тела змеи вокруг своей ноги, а та уже успевает обвить тело и делает быстрый обхват шеи девочки. Ольга задыхается, но хватает змею за раскрытую пасть, пытаясь порвать ее… У гадкой твари ослабевает хватка, и Ольга с омерзением отбрасывает змею от себя. Та, оставляя кровавый след на воде, быстро уплывает, успевая оглянуться. Ольга в ужасе: у змеи лицо Лели. Изо рта течет кровь, глаза полны ненависти…

Вдруг рядом раздается мерзкое хихиканье. Девочка смотрит по сторонам и видит на узком выступе около стены башни огромную крысу. Та умывается, быстро-быстро перебирая лапками с накрашенными красным лаком коготками, а когда поднимает мордочку, то Ольга видит, что голова у крысы – Кристины!

Лодка попадает в круговорот, ее качает из стороны в сторону, девочка с трудом держится за борта… Ольга понимает, что срочно нужно выбраться из лодки, которая все быстрее и быстрее уносит ее в неизвестность вниз по спирали. Ища спасения, она оглядывается вокруг, поднимает взгляд наверх, где с трудом различим кусочек неба. Он становится все меньше и меньше, и Ольга с ужасом замечает, что там, выше истока реки, прислонившись к стене, стоят дети в одинаковых одеждах цвета хаки и смотрят на нее пустыми мутными глазами без зрачков, протягивают руки и говорят: «Отдай, отдай…» У Ольги застревает от ужаса крик в горле, лодка раскачивается из стороны в сторону все больше и больше, вот-вот перевернется.

Неожиданно все затихает. Девочка медленно и плавно проплывает между двух огромных фигур – дракона и льва. Ольга, забыв о страхе, поневоле залюбовалась фигурами, такими величественными и, конечно же, сделанными из драгоценных металлов. Но тут фигуры ожили, привстали и бросились на девочку. Ольга закричала, упала на дно лодки. Неведомая сила подбросила золотое корыто кверху. Лодка снова ударилась о воду и перевернулась. Ольга, упав в холодную воду, стала усиленно сопротивляться потоку, который нес ее к началу водопада, но уже на краю безумного водяного потока она различила там, внизу, величественную, огромную золотую фигуру неведомого бога.