— Не ори, Морелли. Будешь орать — оба сдохнем… — подбираюсь как можно ближе, чтобы понять, что за херня происходит.

Зажимаю ей рот рукой, прижимая затылком к столбу. Второй с трудом, но развязываю узел на бичёвке, которой этот урод связал её. От Морелли смердит страхом и невозможной животной привлекательностью. Как, сука, ей это удаётся — нихера не ясно.

— Какого чёрта… Рамлоу, как ты тут оказался? — чуть ли не взвизгивает Морелли.

— Молчи, дура…

Пальцы немеют и не слушаются. Похоже, стяжкой резануло слишком глубоко. Ещё повозившись с верёвкой, наконец освобождаю пленницу.

— Ты жить хочешь? Тогда бегом в машину… — подталкиваю её в спину.

Хватаю эту не очень сообразительную женщину за плечи и впихиваю в салон патрульной машины. Вид у Морелли слабо сказать огорошенный. Охуевший — точнее будет. Да я и сам охуел, обнаружив её тут.

— А теперь валим отсюда… — поворачивая ключ в замке зажигания, сообщаю шерифу.

— Погоди, там же… Там…

Ну, блядь, давайте сейчас спасать тех, кому это уже никак не поможет, конечно. Ишь, чего удумала… Неа, хуюшки. Там уже фарш, мясообрезь. Как хотите назовите, но спасать там реально уже нечего, может, кроме совести, конечно. Но я как-нибудь договорюсь с ней полюбовно.

— Нет её… Всё, уже нет…

====== глава 2. ======

Мне бы сдохнуть, да «бы» мешает.

08.21.2018 6:03 a.m.

На самом деле я не понимаю, зачем тащу Рамлоу к себе домой. По всем правилам надо бы отвезти его обратно в офис, запереть в камере до выяснения обстоятельств. Но теперь становится очевидно, что кто-то действительно его преследует, отслеживая перемещения через систему. А значит, раз наёмники не закончили и он ещё жив, то они обязательно вернутся. И жертв будет в разы больше. Эта перспектива не даёт мне покоя, как и тот факт, что я нарушаю все возможные профессионально-этические рамки. Если меня вдруг поймают за сокрытием беглого заключённого, подозреваемого в множественных убийствах, я пойду с ним вместе под трибунал.

Я всё же надеюсь, что Рамлоу не обманывает и действительно свалит через пару часов, оставшись незамеченным. Благо, что улица, на которой я живу пустынна и мой дом, как говорится — крайний. Сосед есть только позади, и мы с ним не встречаемся.

Вот что я буду делать с Рамлоу? Лучше бы всё-таки в больницу его отправить. Но он снова отказывается.

Тихонько открываю дверь. Надеюсь, не разбужу Алекса.

— Гостевой комнаты у меня нет, там Алекс спит…

— Мужик твой?

— Мой племянник… Его мать — мою сестру, убила та падаль, — поясняю, пропуская Рамлоу в гостиную.

За ним по полу ляпает кровь. Надо всё срочно стереть, пока не высохла и не въелась в линолеум. Рамлоу застывает посреди комнаты, придерживая запястье и озираясь.

— А-а.

— Иди вперёд, справа дверь. Это моя спальня. Не шуми только. Я сейчас принесу аптечку, — находя на кухне полотенце быстро мочу его и бросаю под входную дверь.

Рамлоу кивает и уходит в заданном мною направлении. Что делать? Что же делать? Бросить его одного в доме я не могу. Не доверяю я ему. И бросить маньяка на старой ферме Вильямсов я тоже не могу. А ещё, если Рамлоу не соврал, в офисе теперь четыре трупа. Что делать?

Необходимо в первую очередь взять себя в руки. Если он и правда свалит через пару часов, я смогу спокойно отправить Алекса в школу и поехать в офис, чтобы разобраться с происходящим. В первую очередь погибшие. Честно говоря, мысли мечутся с бешеной скоростью. Сна нет ни в одном глазу.

Заглядываю в аптечку. Бетадин, гемостатические губки, повязки… Ладно, не хирургия, но выкрутимся.

В моей спальне царит настоящий хаос. Весь пол уляпан тёмными пятнами крови. Вещи валяются от двери до ванной комнаты. Он что, раздевался на ходу? Голого мужика мне видеть не в новинку, но всё же немного смущает такое равнодушное поведение. Стучу в дверь ванной, прислушиваясь к шипению воды.

— Аптечку принесла.

Выходит, опоясанный моим любимым полотенцем. С левой стороны оно багрового цвета. Молча выхватывает коробку из руки. Секунду смотрит здоровым глазом.

— Лезвие есть?

— Что ты собрался делать? — оглядываю его снова.

Мускулистый, жилистый, ни капли лишнего жира. Даже сравнить не с чем. Весь правый бок от подмышки до тазовой кости багрово-фиолетового цвета. Похоже, ему крепко досталось, чтобы выбраться из камеры.

— Лезвие есть? — повторяет.

— Канцелярский нож подойдёт?

— Неси. И источник открытого огня. Свечку там… — мотает головой, возвращаясь в ванную комнату.

Весь пол залит кровью вперемешку с водой. Не самый аккуратный гость в моей спальне. Нашариваю в прикроватной тумбочке свечу и зажигалку. За ножом снова идти на кухню.

Когда я возвращаюсь, успевая попутно заглянуть в спальню Алекса и удостовериться, что он ещё спит, застаю Рамлоу за нелепой попыткой обработать запястье. Он, сидя на краю ванны, пытается собрать расползающуюся кожу, чтобы хоть как-то прекратить кровотечение.

— Дай-ка я помогу.

Вскидывает на меня взгляд, миг изучая. Затем так же молча протягивает подрагивающую руку, запястьем вверх. Рана лишь кажется глубокой. И это не может не радовать. Мышцы и связки целы, повреждена пара сосудов, но это не смертельно, содрана довольно большим лоскутом кожа, обнажая тёмное тело мускулатуры.

— Не боишься? — мрачно усмехается, пока я заливаю рану бетадином.

— Тебя? Или крови?

— И то и другое…

— Нет. Я шесть лет проторчала в Ираке. Видела много. Зашивала на живую прямо в бою.

Молча кивает, на миг выразив то ли удивление, то ли странное согласие. Я перетягиваю ему руку выше локтя жгутом, чтобы остановить кровь хоть ненадолго. Обычная швейная игла и зубная нить вполне годятся для такой цели, надо только прокалить иглу над огнём.

— Постой… Есть что выпить? — спрашивает серьёзно.

— Нельзя. Алкоголь разжижает кровь. Хлестать будет ещё сильнее.

— Похуй. Зато не так больно, — накрывая мою руку своей, отстраняет.

— Водка подойдёт? — в чём-то он конечно прав.

Да и мне бы выпить для снятия стресса. И храбрости.

— Неси…

На моих глазах он опрокидывает в себя полбутылки чуть ли не залпом прямо из горлышка. Морщится, рычит, утыкаясь носом в сгиб локтя, и прокашлявшись, вновь подставляет руку.

— Шей.

Я первые несколько минут ещё дергаюсь, когда он шипит, сжимая кулак, пока игла входит в кожу, собирая края раны. Но уже через несколько стежков понимаю, что Рамлоу опьянел, и сидит на краю ванны покачиваясь. Шов выходит вполне сносный для домашних условий. Снова заливаю всё бетадином, и накладываю стерильную повязку. Я не знаю, сколько прошло времени, для меня будто целый день.

— Мило, — бухтит он, поднимаясь.

Если это благодарность, то довольно странная. Наблюдаю пару мгновений. Берёт канцелярский нож, и встаёт напротив зеркала. Не особо понимаю, что он собирается делать. Когда он помогает себе зашитой рукой, сдвигая ладонью кожу на лбу, чтобы бровь поползла вверх, предоставляя доступ к гематоме на глазу, наконец соображаю. Короткое движение и по лицу бежит широкий ручеёк тёмной крови.

— Тебе потребуются антибиотики и обезболивающее.

— Не сейчас. Меня накачали лошадиными транками. Если будет ещё и обезбол, я сдохну прямо тут.

Вот почему он не хотел ехать в больницу. Там бы ему непременно поставили или анестезию, или отправили бы на операцию под наркозом. Где, скорее всего, он бы и умер.

— Аритмия бешеная, — признаётся, потирая правой ладонью грудину и кривясь.

Правый глаз приоткрывается, опухоль с каждой секундой спадает всё заметнее.

— Сейчас я принесу лёд, — киваю.

Рамлоу сидит на краю кровати, придерживая пакет со льдом у лица, пока я навожу порядок в ванной. Собрать все тряпки, все бинты и тампоны, пропитанные кровью и сжечь на заднем дворе. Комната похожа на скотобойню, если честно. Да и сам Рамлоу выглядит откровенно не важно.

— Ты успел разглядеть лицо маньяка?

— Хочешь сделать из меня свидетеля?