Пролог

Врываюсь в его огромный дом, отталкивая Зинаиду, и застываю на пороге. Всегда такой светлый теплый дом сейчас кажется склепом: светлые шторы заменили тяжелыми черными, и в комнатах царит полумрак. Но запах остался прежним – аромат терпких горьких специй, спустя время кажется, что аромат стал более насыщенный и я вдыхаю его полной грудью, вновь впуская ЕГО в себя.

– Руслан Константинович приказал никого не впускать, – словно извиняясь, произносит женщина, – даже вас… Пожалейте меня и охрану, он же всех уволит! – почти плачет она, вставая на моем пути, словно мы не разговаривали час назад. Неужели настолько боится?

– Не уволит! Я вам обещаю, пропустите! – требую я, отодвигая женщину с пути.

Зинаида хмурится, вздыхает, комкая белоснежный передник.

– Он в кабинете – постоянно там сидит, а ночуют в вашей комнате, и убираться там после вас не разрешает, – уже шепотом произносит она и медленно уходит в сторону кухни.

Подбегаю к лестнице и останавливаюсь, вцепившись в перила – неожиданно накрывает страхом, как при первой встрече. На секунду захотелось вернуться назад, собрать дочь и уехать очень далеко от этого проклятого города, который принес мне только мучительную боль и потери. Но он здесь, мой раненый зверь сейчас рвет сам себя на части, и я не могу без него. Не могу позволить ему уничтожить себя до конца, как бы нестерпимо больно мне не было, как бы я ни ненавидела его. Я зависима от него на каком-то подсознательном уровне, проклятое сердце бьется так сильно и рвется к нему, требуя встречи.

Уверенно поднимаюсь по лестнице. Господи, как же здесь темно… Он буквально похоронил себя в этом доме. Но мне не нужен свет, я с закрытыми глазами могу безошибочно найти каждую комнату в этом огромном, теперь очень холодном доме. Останавливаюсь возле массивной деревянной двери, хватаюсь за ручку, ощущая, как по позвоночнику скользнул холодок. Откуда ко мне вернулся этот будоражащий страх перед встречей с Русланом? Наверное, мне страшно увидеть этого сильного, несокрушимого, холодного и расчетливого мужчину разбитым. Я знаю, что ему очень плохо, и дело даже не в аварии. Я чувствую его боль. Сама не знаю, в какой момент начала ощущать Руслана, будто он всегда был внутри меня, еще задолго до нашей встречи. В голове проносится мысль, что прошлое, которое я оплакивала, всего лишь очередная глава моей жизни, а ее предначертанный финал только рядом с ним. Он всегда был моим мужчиной, как бы я ни сопротивлялась, и Руслан это знал с момента, когда впервые заглянул мне в глаза, пугая темно-серым ледяным взглядом.

– Прости, мой хороший, я так виновата перед тобой. Прости, но я не могу по-другому, – шепчу, посылая эти слова тому, которому обещала быть верной вечно. – Умоляю, прости, но я его женщина. Да, я предательница, такая же, как Руслан – мы стоим друг друга! Я надеюсь, ты меня поймешь, ведь ты всегда чувствовал меня.

Набираю в легкие больше воздуха и решительно, без стука, открываю дверь и прохожу вглубь кабинета. Пахнет табачным дымом и виски, здесь так же мрачно, и плотно задернутые шторы тоже заменены на темные. Тусклый свет попадает из открытого окна в узкую щель между ними. Очень холодно, озноб мгновенно пробирал все тело, заставляя неосознанно обхватить себя руками.

Руслан сидит за рабочим столом в огромном кожаном кресле, голова откинута на спинку, руки на подлокотниках, поза расслабленная – кажется, он спит. Тут так холодно, а на нем одна расстегнутая рубашка. Сердце сжимается и болезненно колет, когда я вижу под густой щетиной еще красный шрам на его щеке. Люто ненавижу этого мужчину, ведь он разрушил мою сказку! Ненавижу… и так же сильно люблю. Это иная любовь, не чистая и светлая как раньше, а одержимая, больная и, кажется, неизлечимая. Шрам на его щеке, а нестерпимо больно мне – начинает саднить щеку настолько реально, что я прикладываю к ней холодную ладонь.

Стою посредине комнаты, будто вкопанная, открываю рот, глотая воздух, но ничего не могу сказать. Голоса совсем нет, хочется подойти к нему, нежно провести губами по шраму, зацеловать его уставшее лицо, но я не могу сдвинуться с места. Меня начинает трясти то ли от холода, то ли от его отчужденности. Я понимаю, что Руслан не спит, вижу, как подрагивают его веки, и сжимается челюсть. Он глубоко втягивает воздух и, кажется, совсем перестает дышать, но глаза не открывает. Хотя совсем недавно он не сводил с меня глаз, я всем телом чувствовала его пронзительный взгляд, лишающий воли.

– Руслан! – кажется, что кричу его имя, но на самом деле лишь жалко еле слышно пищу.

Но он услышал, отреагировал, открыв глаза, выпрямился, складывая руки на стол и сжимая кулаки, презрительно приподнял брови, осматривая меня с ног до головы, словно я стала ему противна. Но это ведь неправда, он просто надел маску равнодушия?

– Зачем пришла?

Я вздрагиваю от его хриплого безжизненного голоса.

– Я… – Делаю пару шагов к нему, потому что хочу быть как можно ближе.

– Стой! – угрожающе командует он, и я останавливаюсь. – Пришла посмотреть, не сдох ли я еще? – бьет словами наотмашь. Больно, но я терплю. – Спешу тебя разочаровать, – иронично усмехается, впервые в жизни разговаривая со мной в таком тоне. – Как видишь, я еще дышу, хотя… неважно. Уходи! Я тебя не звал!

– Нет! – громко произношу я. – Я пришла чтобы… – хочу сказать «чтобы остаться навсегда», но Руслан не дает договорить.

– Мне абсолютно плевать, зачем ты пришла. Я сказал убираться из этого дома!

– Выслушай меня, пожалуйста, – отчаянно прошу я.

– Молчи! Не нужно, ты все правильно тогда сказала. Все так и есть! Уходи! Не хочу тебя видеть, слышать и вдыхать твой запах. Ты отравляешь меня! – громко, надрывно, со злобой почти рычит он и, словно без сил, откидывается в кресле, зажмуривая глаза.

– Руслан, пожалуйста, дай мне сказать. Я…

– Иди к дочери, живи своей жизнью! Пошла вон! – Вздрагиваю от последней фразы. – Я уже мертвый, и никогда не стану таким, как ОН! Да и не хочу, и тебя больше не хочу. Я играл, мне было вкусно тебя приручать, плюс испытывал чувство вины и жалости. Сдохнуть, как видишь, пока не получается, но я рассчитался сполна. Уходи, не унижайся, Леся, – он произносит мое имя язвительно.

Холодная комната начинает кружиться, глаза застилают слезы. Он играл? Испытывал жалость?! Специально приручил, чтобы выкинуть?! Да есть ли в этом мужчине хоть что-то человеческое?! Хочу немедленно уйти, чтобы на самом деле унизительно не расплакаться перед ним, но не могу пошевелиться, ноги не слушаются.

– Руслан, – еще одна отчаянная попытка, которую он тут же пресекает, начинает смеяться как сумасшедший.

– Мне встать и самому вышвырнуть тебя из моего дома? – холодно и надменно произносит он.

Я разворачиваюсь и, шатаясь, словно пьяная, почти ничего не видя, иду на выход. Вот и все, он уничтожил. Меня теперь тоже нет. Все, что он делал и говорил до этого – просто игра, и он ни капельки не сожалеет. А я поверила….

Олеся

– Солнце, доброе утро, – почти мурлыча, как довольный кот, шепчет Антон, будя меня прикосновениями теплых губ к уху.

– Ну так нечестно, – хнычу я, разворачиваясь к нему, обвиваю его шею и целую уголки его улыбающихся губ, зарываясь в растрепанные немного жесткие пшеничные волосы. – Я хотела проснуться первая, разбудить тебя и поздравить с днем рождения. – Сегодня моему мужу исполнилось тридцать три года, и у меня были планы на это утро. Это я хотела разбудить его поцелуями и принести завтрак в постель. Я даже Маришу отправила к маме, потому что в ванной у меня припрятан белый комплект кружевного белья, и завтрак я планировала готовить в нем. – Ну почему ты проснулся так рано? Ты все испортил! – произношу я, смотря в его насмешливые голубые глаза.