— Тебе нравится? — небезучастно спросил мужчина. Сейчас его очи горели неистовым безумием. Он до предела возбуждён, и в физическом плане тоже, судя по затвердевшему члену в штанах, что был заметен невооруженным глазом.
Эрика не могла и слова вымолвить, будто и разучилась говорить вовсе. Но её взгляд продолжал лихорадочно метаться, пока не наткнулся на угловой аквариум гораздо меньшего размера относительно других резервуаров. В нём, словно в огромном облаке из собственных волос, плавала маленькая девочка. С ужасом школьница узнала в ней малютку с фотографии, что видела она ранее в кошельке Аруна. Единственным её отличием от остальных жертв были закрытые глаза и расслабленное лицо. Словно остальных сначала пытали, а потом убили, а её милосердно первым делом отправили на тот свет, а уже позднее осуществили задуманное.
Мужчина проследил за взглядом своей будущей жертвы. Он расплылся в блаженной улыбке, словно девушка смотрела на лучшую его работу, которой он больше всего гордится. Быть может, это и так.
— Значит, тебе понравилась малышка — Лина? Она и правда чудесна. Моя маленькая дочурка останется навсегда красавицей. Жемчужиной моей коллекции. Но ты не подумай, ты тоже очень красивая, невинно красивая и вполне могла бы потеснить её позицию лучшей среди прекрасного, но она моя дочь. Сама понимаешь. Для отцов их дочери всегда самые красивые, ведь она частичка меня.
Школьница перевела взгляд на социопата. Своими речами он её пугал лишь сильнее. Насколько, насколько это надо быть больным, чтобы сделать такое с собственным ребёнком?
— Знаешь, я ведь тружусь, как и вы, — ностальгически заметил Арун, поправив слегка съехавшие с переносицы очки. — Да, вам приходится испытывать сильную, даже, наверное, очень сильную боль, но это же для благого дела?! И я работаю без сна, даже после того, как вы умираете, в течение двух-трёх дней, пока не закончу. Тщательно, словно ювелир с рьяным усердием вырезаю маленькие и тоненькие кусочки кожи, дабы потом запечатлеть настоящее искусство, никем ранее не придуманное. Это ведь прорыв? Неправда ли? Не удивлюсь, если в недалёком будущем появится такое ответвление искусства, названное в мою честь, ведь именно я буду его основоположником.
— Не хочу вас расстраивать, — голос девочки немного подрагивал, и она до последнего сомневалась, стоит ли озвучивать ей свою мысль, — но шрамирование довольно-таки распространённая вещь.
— Глупышка. — Мужчина мотнул отрицательно головой и зажмурил глаза, будто услышал что-то нелепое. — Как ты не видишь пропасти между этим аборигенским обрядом, придуманным чернокожими племенами, и великим, чистым искусством? Мои творения застывают в первоначальном виде, они не обрастают кожей, не портят тем самым их главного свойства. Ведь весь смысл в оголенной плоти.
Эрика больше не могла спокойно слушать его речи, её всю трясло, и теперь не только от страха. Опустив взгляд в пол, она тихо шепнула:
— Больной ублюдок…
Звонкая и болезненная пощечина пришлась по её правой щеке, сильно опалив словно огнём. Она растерянно посмотрела на Аруна, не понимая, то ли он её наказал за то, что она перестала смотреть на его «творения», то ли от того, что услышал не слишком приятное высказывание в свой адрес. В любом случае, она перепугано на него уставилась, не зная, что он выкинет в следующую секунду.
— Нет-нет. — Мужчина огорченно замотал головой. — Как я мог испортить столь замечательный холст.
Он смотрел на маленькую каплю крови, которая выступила в уголке треснувшей губы. Аккуратно, практически не касаясь большим пальцем кожи, социопат смахнул лишнюю жидкость, слегка размазав её около рта. После чего поднёс руку к лицу и слизнул кровь с пальца будто какое-то лакомство.
— Ну что же, думаю, пора начинать, моя хорошая.
Из кармана классических брюк Арун извлёк пару уже наполненных шприцов. Нагнувшись к своей гостье, он скинул колпачок с одного и принялся обкалывать девичье лицо. Иголочка была самая маленькая, вроде для инъекций новорожденным, поэтому Эрика даже и не чувствовала, как она забиралась к ней под кожу и впрыскивала неизвестный жертве аппарат. Как только мужчина закончил со своим нехитрым делом, он подхватил девочку на руки словно пушинку и переместил её на «разделочный» стол.
Любая другая сейчас уже кричала бы, пыталась вырваться, кусаться, но явно не лежала так смирно, как Эрика. Нет, она не была парализована каким-нибудь лекарством. Она просто не видела в этом смысла. Докричаться до соседей не получится, как ты не старайся. Брыкаться? А толку? Она связана по рукам и ногам, он же, напротив, ничем не ограничен. Единственное, что твёрдо решила девочка: чтобы он с ней не делал — она и звука не проронит, дабы не радовать его слух. Ведь он, несомненно, наслаждается этим процессом и всеми вытекающими из него.
Мужчина достал из-под стола кожаные ремни. Не спеша, принявшись напевать незамысловатый мотивчик, он закрепил несколько на уровне ног. Затем, вернувшись к верхней части туловища, развязал руки своей жертвы и, не давая ей и секунды осмотреться по сторонам в поиске опасных предметов в своей зоне досягаемости, он бесцеремонно стянул с неё толстовку, а затем и майку, и бюстгальтер в придачу. Эрика рефлекторно захотела прикрыться, но Арун грубо завел её руки над головой и в ход снова пошли ремни.
Он снова переместился к ногам. Расстегнув джинсы, он осторожно их стянул их до уровня коленей, затем и нижнее бельё девушки. Расстегнув ремень на одной ноге, он стянул мешающую одежду, затем застегнул его обратно. То же самое он проделал и со второй ногой.
Теперь школьница лежала, не прикрытая от заинтересованного взора мужчины, абсолютно голая. Его взгляд блуждал по её телу, и с каждой секундой ей становилось лишь стыднее. Пожалуй, это худшая из моральных пыток. Пусть лучше сразу убьет. Почему она обязана проходить через это?
Социопат положил руку на её ножку и медленно провёл до живота, слегка поглаживая бархатистую кожу пальцами. Он был доволен. Это было не сложно понять по выражению его лица. Увиденное явно радовало его глаз.
— Думаю, начнем с бедра. Ты не против? Это моя любимая часть тела. Тем более, у тебя такие аккуратные ножки. Загляденье.
Взяв со специальной подставки скальпель, он склонился ближе к телу. Тонко, практически невесомо провёл остро заточенным лезвием по коже. Эрика чувствовала, что он ей что-то там делает, но прямо-таки боли она не ощущала. Внезапно место, вокруг которого орудовал мужчина, пронзило острое и весьма болезненное ощущение, от которого захотелось нахмуриться, скорчив гримасу, но, к удивлению девочки, мышцы лица не слушались. Будто их парализовало.
Арун выпрямился в полный рост и поднёс к лицу жертвы окровавленную полоску кожи, показывая ей тем самым, что начало положено.
========== Глава XXIII — “Долгожданное признание Эрики” ==========
Тихо подпевая незамысловатый мотивчик, мужчина ловко орудовал скальпелем, осторожно отрезая по миллиметру кожи. Закончив со второй частью рисунка, он отстранился, выпрямившись в полный рост. Уже прошло практически два часа — лёгкая усталость появилась в теле.
— Как это иронично, — безразличный холодный голос обжёг нутро жертвы. Садист даже и не думает посочувствовать ребёнку, над которым уже битый час измывался, в нём словно вымерло всё человеческое. Арун не слишком аккуратно похлопал марлевым компрессом по оголённым ранкам, тем самым убрав обильно выступившую кровь, но не успел он и кисти отвести от своего шедевра, как тёмно-алая жидкость снова принялась интенсивно сочиться из порезов. С отсутствующим видом он продолжал негромко говорить, вроде Эрике, но в тот же момент и не ей: — Древо жизни на мёртвой девочке.
Школьница пыталась разглядеть лицо мучителя, вот только слёзы плотной стеной застилали и без того туманный взор, оставляя довольствоваться лишь невнятными силуэтами. Изнутри она кусала до крови щёки, губы, чувствуя на кончике языка металлический привкус и притуплённую боль.
Внезапно заиграла стандартная мелодия звонка, присутствующая на любом мобильном телефоне. С каждой секундой звук лишь усиливался, и теперь было ясно, что смартфон активно вибрирует и мигает в правом кармане штанов социопата. Динамик буквально разрывается, сотрясая громким звуком комнату. А для девочки эта сирена — словно свет в конце туннеля, спасительный круг в морской пучине.
