Думаю, что и контр-адмирал Елисеев, вызывая крейсер в Новороссийск, не имел доклада о полученных кораблем повреждениях. Впору было отменять его новый поход в Феодосию. Но, узнав, что отправить зенитный дивизион сейчас больше не на чем, командир Красного Кавказа А. М. Гущин заверил начальника штаба флота: экипаж задание выполнит.

Приняв на борт орудия с тягачами и боеприпасами, Красный Кавказ пошел в море, как идет в бой бывалый солдат, раненный, но оставшийся в строю, потому что без него обойтись трудно. До Феодосии крейсер дошел благополучно, несмотря на шторм. А уйти оттуда до рассвета, как планировалось, ему не удалось, и утром его атаковали пикирующие бомбардировщики. К прежним повреждениям прибавились новые, более опасные. Корабль дотянул до Туапсе на последних резервах плавучести, осев кормой в воду по орудийные башни. Об этом рассказал командир эсминца, который мы высылали для встречи и сопровождения возвращавшегося крейсера. Отбуксированный затем в Поти, Красный Кавказ надолго встал на ремонт.

Из новороссийских катеров-охотников, участвовавших в высадке десанта, почти каждый второй имел серьезные повреждения. Катера приходили с разбитыми рубками, с многочисленными пробоинами в бортах, заткнутыми чем попало, вплоть до краснофлотских роб. А эти корабли были позарез нужны для конвоирования транспортов, для выполнения других боевых заданий. От того, скоро ли они вернутся в строй, зависело многое.

В бригаде ОВРа был очень энергичный и разворотливый инженер-механик Леонид Георгиевич Сучилин. Подобно флагмеху базы В. С. Причастенко и начальнику техотдела А. А. Шахназарову, он принадлежал к людям, которые в трудной обстановке способны на большее, чем кто-либо может от них потребовать. Эти три инженера хорошо понимали друг друга и многого добивались сообща.

Слип бывших мастерских морпогранохраны вмещал, как уже говорилось, лишь два катера. Однако поочередный ремонт поврежденных катеров сейчас никого не устраивал. И Сучилин предложил лечить их прямо на одной из пристаней, где развернулась фактически новая судоремонтная мастерская. Охотники были тяжеловаты для имевшегося в порту плавучего крана, но после того как с катеров сняли все что можно, кран, попыхтев, начал поднимать их на стенку. А с рабочей силой помог город. Секретарь горкома партии Петр Иванович Васев сам ездил с Сучилиным по предприятиям, разыскивая умелых плотников (корпуса у охотников деревянные).

Больше всего беспокоило, как бы катера, поднятые на стенку, не пострадали от бомбежек. Поэтому особенно нажимали на заделку пробоин - остальное можно закончить и на плаву. Но ремонт вообще шел быстро - люди знали, как нужен каждый конвойный корабль. Снабжение войск, высаженных на Керченском полуострове и продолжавших там сосредоточиваться, потребовало крупных морских перевозок. Обеспечение их надолго стало основной задачей Новороссийской базы.

В Новороссийск прибыл в качестве постоянного представителя тыла Кавказского фронта (вскоре переименованного в Крымский) генерал-майор В. К. Мордвинов. Он контролировал поступление грузов по железной дороге и основательно на нас нажимал, добиваясь быстрейшей транспортировки их дальше морем.

Генерал Мордвинов служил еще в старой армии, в гражданскую войну командовал дивизией. Но с морем и кораблями этот многоопытный военный человек никогда раньше не соприкасался и первое время слышать не хотел, что с морской стихией тоже приходится считаться. За ссылками на непогоду он склонен был усматривать неорганизованность, недостаток чувства ответственности.

А зима на Черном море выдалась необычно суровая. Вновь и вновь принимался бушевать норд-ост. Много раз на дню я с опаской поглядывал на гору Колдун, которая, как известно всем новороссийцам, делает погоду в Цемесской бухте. Стоит повиснуть над Колдуном облачку - и можно уже не сомневаться: скоро задует бора. По тому, как ведет себя облачко, насколько закрыло оно вершину горы и как сползает по склонам, старожилы могут даже определить, когда именно этого ждать - через полсуток, через пять-шесть часов или вот-вот...

Бора доставляет Новороссийску много неприятностей во всякое время года. Но январские и февральские норд-осты - самые свирепые. Иногда даже стоянка судов в гавани становится невозможной - не держат никакие якоря и швартовы. В ту зиму один тральщик, не успевший вовремя уйти от Пассажирской пристани, ударило об нее так, что он тут же опустился на грунт и с большим трудом был возвращен потом в строй. Получали серьезные повреждения и суда покрупнее.

Услышав как-то от меня, что нельзя производить погрузку, пока не утихнет бора, генерал Мордвинов пожелал лично в этом убедиться. Что ж, пошли. Накатом захлестывало уже всю набережную. Если оступиться, того и гляди, смоет (такие случаи бывали). А схлынет волна - ноги примерзают к обледеневающим на ветру камням. Стоило немалого труда дойти до причалов в более тихой части порта, где суда кое-как удерживались на швартовых, подрабатывая машинами.

Стали подниматься на транспорт, а ветер задул вдруг так, что Мордвинову пришлось, чтобы не сбросило с трапа, оседлать пропитанный тавотом трос и вцепиться в него обеими руками. На борт он в конце концов взобрался, однако больше не настаивал на немедленном возобновлении погрузки.

Больших перебоев в отправке судов норд-ост все же не вызывал. Как только он утихал, портовики делали все возможное, чтобы наверстать упущенное. Понадобилось не слишком много времени, чтобы в этом удостоверился и представитель фронтового тыла, с которым у нас установилось полное взаимопонимание.

В начале 1942 года месячный грузооборот Новороссийского порта в полтора раза превышал довоенный. Не могу не сказать о людях, которые сделали это возможным. Еще в сентябре, когда перешло на морские пути все сообщение с Крымом, новороссийские портовики нередко обрабатывали до восемнадцати двадцати судов одновременно. Работа шла круглые сутки. Ночью, пока нет воздушной тревоги, неяркие синие лампочки освещали глубины трюмов, а их наружные края для ориентировки в темноте белились известью. Грузчики и механизаторы, разделенные на две смены (на третью людей не хватало), чередовались через десять - двенадцать часов. Основной персонал порта, в том числе весь инженерно-технический состав, перевели на казарменное положение. На подмогу портовикам приходила военные моряки.