В России существует культ общественно сказанного слова ( может быть потому, что за него людей преследуют? "Поэт - не тот, кто рифмует, поэт это совесть народа" (Евтушенко). Да, в конце концов, и Сталин, большой негодяй, но и великий политик определил: "Писатели - инженеры человеческих душ"). Я поминаю к тому, что здесь, в СССР, даже какой-нибудь борзописец, подонок, сочиняя заведомо лживую статейку или заметку, исполнен сознания своей общественной незаурядности. Не просто за деньги гадости делает, не просто за славу... Он - творец общества. Я не раз своими глазами наблюдал в пишущей братии этот фантастический по гротескности, но вполне реальный в этой стране феномен психологии журналиста.
На Западе отношение к общественному слову сформулировал Г. Гессе как "фельетонистическое". Там это просто одна из игр, которыми одаренный специалист может развлекаться... Гессе посчитал принципиальным свойством такой игры - отказ от воли к истине. Подчеркиваю, не от истины (она как раз вполне могла встречаться - и нередко встречается - в общественно сказанных речах или статьях), но, прежде всего, от воли к ней, от желания ее познать, от видения в этом познании профессионального смысла и выигрыша в самой игре!
Таково, во всяком случае, ощущение здешнего слушателя западных радиопередач, причем слушателя, предельно благожелательно к ним настроенного.
...Вот сегодняшняя генеральная тема всех "голосов": это страдания вьетнамских беженцев на плотах. Ей, Богу, мне проще слушать простую, как мычание, ложь советских журналистов, якобы беженцы есть "капиталисты китайской национальности"... Разве не нынешние "сочувственники" положили всю силу, чтоб начался процесс гибели вьетнамцев, лаотян и кхмеров? Разве по счету Бога и совести на руках у каждого из нынешних "ахальщиков" нет сотенки трупов аборигенов юго-восточной Азии?
Пусть те не говорят, что они "не ведали, что творили". Ведали. Я понимаю, что чего-то могла не понимать артистка Джейн Фонда - ей дали роль, она вжилась в нее и не хотела верить, что за кулисами театра неизвестный режиссер на самом деле пытает пленных американцев, чтоб они исполняли при ней роль хора... Или что за стенами театра на самом деле убивают живых людей палачи, вдохновленные ее приездом в Ханой. К ней у меня нет претензий. Но профессиональные политики и журналисты-обозреватели знали, не сомневаюсь, про сотни тысяч трупов в будущих лагерях и тюрьмах и заранее решили сбросить эту карту партнеру по игре. Азиаты же - ну что считать эти желтые головы...
Все знали о пятидесяти тысячах вьетнамцах, погибших в концлагерях Северного Вьетнама до начала войны - разве возможны для них были бы симпатии к любому европейскому правительству, повинному в подобных деяниях? А массовые могильники в Гуэ, где трупы пленных южновьетнамских офицеров нашли с отрубленными головами - разве они не предупредили всех, кто не хотел намеренно ослепнуть, о будущем геноциде в Кампучии, о лодках и плотах в Южно-Вьетнамском море? Зачем же теперь стонать, как Урия Гипп в тюрьме, когда сделано все возможное самими, чтоб это случилось?
Можно ведь сказать правду - мы устали воевать за чужой народ, который сам не хочет себя защищать... Это как раз было бы понятно. Но тогда надо предоставить его своей судьбе и не мешать ему защищать себя так, как он только умеет и может. Я - не против американского ухода из Вьетнама, я против лицемерной (и высокомерной) лжи, которую нам "вешают на уши", полагаясь на отсутствие у нас всякой памяти и соображения...
Солженицын, как мне видится, потому так болезненно относится к "фельетонности" евро-американской прессы, что знает: она предшествовала и Октябрю 1917 г. в России и - по Г. Гессе - январю 1933 г. в Германии.
...Я не люблю царскую Россию с ее культом империальности, шовинизмом, чертой оседлости и цензом для моего народа и прочим набором отвратительных для меня государственных прелестей. Но вынужден признать: противостоящая царскому режиму либеральная пресса, насколько удалось с ней познакомиться, систематически обманывала российских людей. (Например, в 1916-17 гг. доказывала передовицами и карикатурами, что нехватка хлеба в столицах есть следствие нерасторопности, едва ли не злонамеренной, царских бюрократов это на третьем-то году войны, расшатавшей хозяйство всех стран Европы. В Германии, например, от болезней, вызванных голодом, умер тогда миллион подданных кайзера).
Конечно, это была "ложь с целью спасения страны", "для воспитания в народе духа святого недовольства" против действительно омерзительной и порочной общественной и политической жизни страны. А еще чаще - просто плавание за модой, тогда антивоенной и направленной против одного из самых преступных человекоубийств в истории человечества: сегодня провьетконговской, в глубинных инстинктах которой скрывается расовое презрение к "этим азиатам" и еще желание показать себя более умными, чем действительно недалекие политики эпохи Линдона Джонсона...
Как мне видится отсюда., Солженицын видит опасность "фельетонной лжи" в том, что она неизбежно порождает в нормальных людях подсознательную тягу к иной форме восприятия жизни - к идеологии.
Как это смотрится мной?
В 1905 году В, Ленин издевался над европейской прессой с ее фактическим принципом: "Писатель пописывает, читатель почитывает". Взамен был предложен иной вариант: от профессиональной литераторской "воли к истине" отсекалась "истина", но Воля - в противоположность "пописыванью" все ж оставалась. "Литература должна стать колесиком, винтиком общепролетарского дела, литература должна стать партийной" - это я помню наизусть со школы.
Воля - дарованная литератору именем партии! Партия освобождает его от ответственности за истинность сочиненного и произносимого, она принимает ее на себя. И тогда сочиненное литератором произведение обретает стройность, логичность, убедительность... Ведь исчезают сомнения в себе, терзающие подлинного сочинителя! И соблазняют нас, авторов, великим соблазном - нам предлагают роль Учителя жизни для "малых сих", для слабой и сомневающейся, как ты прежде, массы, ты, неуверенный в себе до общения с партией, становишься пророком...
