15:00

Мария Валерьевна плакала уже минут двадцать.

— Ну, Маш, я очень тебя прошу, успокойся. Такое чувство, будто не радость случилась, а умер кто-то, — Хромов отчаянно пытался успокоить жену.

— Я думала, что уже не дождусь, — сквозь всхлипывания произнесла Мария Валерьевна.

Вика хмуро наблюдала за тем, как комкается в руке женщины бумажная салфетка. Девушке было страшно.

— Ну и как прикажете ему рассказывать?

Иван Николаевич выпрямился, оставив руки на плечах жены, и внимательно посмотрел на Викторию. Та вздохнула.

— Сейчас такая ситуация, что кажется, будто этим только сильнее наврежу. Сами посудите — он молодой хирург, самый возраст, только сейчас и надо карьеру строить.

— Что за глупости ты говоришь? — к девушке подсел Хромов и осторожно взял её за руку. — Ну, ты сама себя-то слышишь? Может, у вас все эти вечные перепалки как раз из-за того, что рутина идёт?

— Ну да, а если вдруг свадьбу играть, то по залёту.

— Ерунду какую-то городишь, честное слово.

Вика закатила глаза, но ничего не ответила. Её и так подташнивало, а тут ещё эти разговоры, в которых было откровенно мало смысла…

17:55

— Обязательно было меня дёргать, да?

Вика вышла из противошоковой и протянула отчего-то просто сияющему Лазареву папку, в которой покоилось подписанное больным согласие на операцию.

— Ну, прости, — Костя взял папку и чмокнул девушку в макушку. — Пойдём, что покажу?

— Где моя замена вообще? — девушка поморщилась и двинулась за мужчиной. После перевода ставка психолога не пустовала долго, и на место Ковалёвой пришла молоденькая — сразу после института — девочка. Только сейчас её в отделении не наблюдалось.

— А у замены сегодня выходной. А ты всё равно работу сегодня прогуливаешь. Почему, кстати?

Вика закусила губу и исподлобья взглянула на спину Кости. Сказать сейчас или подождать? Если сказать сейчас, то он и работать толком не сможет, а до конца смены еще несколько часов…

— Неважно себя чувствую.

Лазарев развернулся и внимательно вгляделся в серые глаза девушки. И та отвела взгляд.

— Пошли.

Вика зашагала следом за мужчиной, и, когда они вошли в ординаторскую, на Косте уже и лица не было — всего за минуту настроение его изменилось до неузнаваемости.

— Вот, — мужчина махнул рукой в сторону стола, на котором красовался большой букет белых хризантем в вазе. — Это тебе.

— Какая прелесть! — Вика в восхищении протянула руки к цветам. — Спасибо.

Лазарев ничего не ответил — сложив руки на груди, он угрюмо смотрел на девушку. Виктория оторвалась от букета, и, подойдя к Косте, обвила руками его шею. Но ответной реакции не последовало.

— Ты чего?

— Ничего, — молодой человек даже отвернулся, что повергло Вику в крайнюю степень изумления.

— Кость…

— Что ты от меня скрываешь? По глазам же вижу.

Виктория закусила губу.

— Разлюбила, так и скажи.

— Чего? — девушка даже задохнулась от внезапного возмущения. — Я-то тут вообще причём? Это ты по пустякам срываешься и постоянно дёрганый ходишь.

— Я работаю на износ.

— А я просто так дома сижу, по-твоему? А может, ты вообще специально в работу с головой нырнул, чтобы меня реже видеть?

— Что за глупости?

Вика отвернулась и глубоко вздохнула, сдерживая слёзы. Но получалось из рук вон плохо. Всхлипнув, девушка отошла к столу и поковыряла пальцем столешницу.

— А может, это ты меня разлюбил, а? Постоянно работаешь, а когда дома, так на нервы действуешь. Постоянно словно уколоть чем-то пытаешься.

— Да потому, что ты странная стала. Нервная, дёрганная, выглядишь так, словно неделями не спишь. Пытаешься с тобой поговорить или как-то развеселить, так только на эмоции нарываешься.

21:20

Отчаянно клонило в сон. Но ложиться было нельзя, следовало дождаться. Где его носит? Наверняка пересекся с Саламом — у него как раз сегодня ночная смена.

Вика нарезала круги по кухне, стараясь не смотреть на букет хризантем, который все же пришлось забрать из отделения, чтобы обезопасить Лазарева от неизбежных нападок Павловой по поводу цветов в ординаторской. Букет несколько раздражал, скорее всего, своим нескромным размером — он едва ли влез в самую объемную вазу и сейчас занимал примерно две трети стола. И сколько только денег выкинул на эту «радость»?..

Пришёл он только через полчаса — с хорошо скрываемой усталостью и недовольством — это Вика сумела различить в мужчине без особенного труда, уж от неё что-либо скрывать было бессмысленно.

— Ты почему так поздно? — Вика проследила взглядом за Лазаревым, который, едва успев скинуть верхнюю одежду, полез в холодильник.

— ДТП привезли, пришлось задерживаться.

— И как прошло?

— Посмотрим. Салам заступил, будет наблюдать.

Виктория поправила бумаги, которые положила рядом с вазой и, сложив руки на столе, смирно ждала, пока Лазарев нагремится посудой. Сердце стучало так сильно, что, казалось, сейчас вылетит из груди. Но Костя был слишком сильно заинтересован тарелками.

— Кость. Отвлекись, пожалуйста.

— Что?

— Иди сюда.

Мужчина подошёл, жуя булочку, и вопросительно взглянул на Вику. Та вдруг мелко затряслась и как-то неловко улыбнулась, затем взяла справку и протянула её Косте.

— Это чего такое?

Девушка поджала губы и ничего не ответила, дёрнув плечом. И Костя, смерив Викторию подозрительным взглядом, взял бумагу. Булочка встала поперёк горла буквально через пару мгновений.

— Это… Что? — вопрос прозвучал шёпотом из-за кашля. И Вика, судорожно сглотнув, улыбнулась.

— Бумажка. С печатями.

— Бумажка…

Лазарев поднялся из-за стола и принялся мерить кухню шагами. И именно сейчас Вике стало по-настоящему страшно. Он молчал, не говорил ни слова, и самые страшные мысли селились в голове девушки помимо её воли. Несколько минут прошли в абсолютном молчании, нарушаемом лишь тиканьем настенных часов, которое сейчас напоминало настоящий грохот. Девушка, не выдержав, встала и взглянула на мужчину. Тот остановился.

— Скажи хоть что-нибудь, — Виктория взглянула на Костю, и на глазах её выступили слёзы. Мужчина взял Вику за руку, потянул её на себя и крепко обнял.

— А какой там срок?

Девушка зажмурилась — животный страх одолевал её, заставляя ноги подкашиваться.

— Четыре недели.

И Лазарев вдруг рассмеялся. Рассмеялся так просто и громко, что Вика, невольно вздрогнув, отстранилась от него и окинула недоумённым взглядом. И тогда Костя пояснил:

— Салам тогда как раз в отпуске был, в Махачкале.

Девушка вспыхнула — скинув руки мужчины со своих плеч, она отошла и отвернулась.

— Ну тебя к чёрту, Лазарев. Я столько времени тряслась, боялась, думала, как сказать, а ты сроки давай высчитывать…

Крепкие руки обвили тонкую талию девушки, и пальцы сплелись в замок. Костя прижался губами к затылку Вики.

— Это всё, что ты скрывала?

— Угу.

Костя засмеялся вновь, даже не обращая внимания на то, что этот смех раздражал девушку.

— Я говорил, что люблю тебя?

— Говорил. Но можешь повторить.

— Я тебя, — Лазарев развернул девушку к себе и с лёгкостью оторвал её от паркетного пола. — Люблю. Слышишь? Люблю! И завтра мы идём за кольцами!

Казалось, этот крик слышали даже соседи… И Вика звонко смеялась, понимая, что никуда и никогда она его не отпустит. Что бы ни случилось. Никогда. И ни за что.