Я пыталась вспомнить последнее, что предшествовало моему пробуждению.
– Соберись, – прошептала и удивилась тому, каким чужим показался звук. Инородным. Как и сама ситуация. Я всегда оставалась в твердой памяти и трезвом уме…
Да, за ужином я выпила бокал кислого вина. Мерзкого на вкус, что странно. У Рустама всегда водились лишь лучшие напитки. В голове вспыхнуло странное воспоминание. Словно не моё. Мне виделось в дымке, как я поднимаюсь из-за стола, покачиваясь, иду к двери, ведущей на кухню, и оказываюсь в чьих-то руках. Подняв лицо, вижу недобро усмехающегося Бориса. Его губы шевелятся и голос прорывается сквозь шум в ушах.
– Начинай учиться покорности, кроха…
Я хочу ему ответить, сказать что-то ядовито-колючее, поставить на место, но тело предаёт меня и сознание сворачивается в одну яркую святящуюся точку, которая гаснет.
Застонав, я заставила себя собраться и всё же подняться. Из ослабших пальцев выскользнуло нечто и с глухим стуком упало на пол. Тусклого фонарного света, проникающего сквозь неплотно задернутые шторы, хватило, чтобы понять, что я лежу в кровати в гостевой спальне, которой обычно пользовалась, оставаясь в ненавистном доме Далимова.
Нащупав ночник, включила лампу и стёрла испарину со лба. От слабости дрожали руки. Расставив пальцы, я вытянула перед собой ладонь и попыталась сфокусироваться на ней.
– Твою ж… – вырвалось у меня и, чтобы не упасть, пришлось опереться о стену.
На светлых обоях отпечатавшиеся дорожки пальцев порочно алели. Мои руки были выпачканы кровью. Кровью. Ей же оказался забрызган подол платья. Роскошная ткань, покрытая россыпью крохотных уже свернувшихся капель, смотрелась особенно жутко.
Стало нужным повернуться к кровати. Я понимала, что промедление бессмысленно. Кровь не принадлежала мне. Эта липкая, едва теплая субстанция на моей коже и одежде была не моя. Несмотря на слабость и шум в голове, я не ощущала повреждений в теле.
На ковре, прямо под моим ногами лежал нож. Похожий я видела в кабинете Рустама. Он висел на стене, среди других клинков, но всегда казался мне слишком изящным для мужских рук. Иногда я проводила по нему пальцами, замирая от опасности порезаться о тонкое лезвие.
– Соберись, – повторила я с нажимом. – Надо… Так надо…
Мне удалось сдержать, рвущийся наружу крик. Он застыл на сжатых губах, отразившись от равнодушных стен лишь прерывистым дыханием.
На идеально заправленной постели, прямо на египетском неотбеленном хлопке лежал, раскинув руки и скрестив обутые в совершенно новые ботинки ноги, Павел. Он смотрел застывшими мутными глазами в потолок и из приоткрытого рта, по небритой челюсти вилась засохшая дорожка крови. На его груди, обтянутой светлой рубашкой виднелись огромные тёмные пятна, а ткань была вспорота. Четыре. Четыре прокола, явно сделанные тонким лезвием ножа. Того самого, что лежал в моей ладони несколько минут назад, а сейчас сиротливо жался к моей стопе.
Мне стоило закричать. Позвать на помощь. Забиться в истерике. Грамотной женской истерике со слезами, визгами, вырыванием волос и сидением рядом с унитазом.
Именно так должна была отреагировать нормальная девушка, играющая на скрипке. Должна. Непременно. Но всё внутри меня восстало против этого. Возможно, это был инстинкт выживания, который спасал меня много лет назад, в другой жизни. Я ещё не забыла, что нахожусь на территории своего врага, того, кто едва не изнасиловал меня несколько часов назад.
– Дышать, – напомнила себе, отвернувшись от трупа. В безразличном зеркале, отражалась бледная, всклокоченная девушка в смятом подвенечном платье. Жертва. – Нет, уж, – я мотнула головой. – Не в этот раз.
Сняв испачканную одежду, завернула в неё злополучный нож и затолкала свёрток в свою сумку, найденную у стены. Туда же сунула пропитанные кровью тканевые туфельки. Снятые накануне вещи висели на спинке кресла, куда я их и набросила.
Приведя себя в порядок, я выскользнула из комнаты и направилась к лестнице, замирая от каждого шороха. Где-то внизу раздавались приглушенные голоса. Ориентируясь на них, я поняла, что выйти через парадный вход незамеченной не смогу. Однажды, я уже пользовалась другим путём, чтобы покинуть дом. Спустившись, прокралась вдоль стены до кладовых и осторожно открыла дверь.
– Надо сходить проверить. Может, она уже очухалась, – без сомнений это был голос Рустама. – Ещё часа четыре проваляется, – уверенно ответил Борис и хохотнул. – Орать будет, как резанная. Точно услышим…
Едва дыша, вошла в темноту и наощупь, неуверенно переставляя босые ступни, добралась до выхода. Сердце бешено колотилось и мне казалось его слышно вне тела. Кровь билась в ушах и слабость выходила испариной на коже. Не знаю, чем меня отравили, но мне пришлось не один раз приваливаться к стене, чтобы отдышаться.
Наконец, я выбралась наружу. Воздух казался обжигающе холодным. Он скользил по влажной коже и заставлял вздрагивать, стуча зубами. Я точно знала, что на дорожке стоят светильники, которые автоматически загораются, уловив движение. Именно поэтому, я пошла через газон, наискосок к воротам для прислуги. Хорошо, что Рустам был снобом и предусмотрел выход для второсортных людей. Он и меня считал такой, хоть и не демонстрировал своего отношения напрямую.
Дверь открылась после нажатия кнопки и с сухим щелчком захлопнулась за мной. Второстепенная дорога не была хорошо освещена, но светлой полосой виднелась в темноте. Этого было достаточно, чтобы выбраться к трассе. Попутно набрала номер такси и вызвала машину к выезду из посёлка.
Ждать долго не пришлось. В предрассветных сумерках было не заметно, что я не обута и пояснять водителю ничего не пришлось. Он не особо удивился месту посадки, но потребовал оплату вперёд. Отдав пару купюр, я устроилась на заднем сиденье и прикрыла глаза.
Глава 16
Слишком много случилось за такой короткий период времени. Может мне стоило с утра не сбегать от Виктора? Остаться в его постели, квартире. Я фыркнула.
– Будто, это что-то изменило бы.
С ума сойти! Прошло всего лишь около суток, а мир перевернулся, и моя жизнь накренилась, грозя обрушиться в бездну. Это я уже проходила. Вспоминать давнее не хотелось.
Время истерики ещё не пришло. Да и поздно начинать то, что мне не поможет. Далимов решил меня подставить. Я не понимала зачем и что он предпримет, поняв, что меня нет в той комнате с убитым…
В груди сдавило. Обхватив себя руками, я закусила щёку до металлического привкуса во рту. Это отрезвило. В носу еще стоял тот запах крови… Я очнулась с трупом в постели… Такого не должно было произойти со мной.
– У тебя ломка что ли? – прикрикнул водитель и я пришла в себя.
– Меня чем-то напоили, – призналась и отругала себя за это.
– Сходи, купи себе воды, – машина остановилась у придорожного киоска. – Пить надо больше, – продолжил инструктировать меня мужик, когда я вернулась. – В больничку не нужно? Тебя изнасиловали?
– Нет, – для верности мотнула головой.
– Точно? Ты в ментовку можешь не соваться, – я кивнула, не забывая, что спрятано в моей сумке. – В том районе живет много уродов, которым закон писан. Держись от них подальше.
– Знаю… теперь, – отвернувшись к окну, я пила воду из бутылки мелкими глотками.
Жажда был наименьшей из моих проблем.
Когда я оказалась в своей квартире, солнце уже показалось из-за горизонта. Здравый смысл подсказывал мне, что оставаться здесь было опасно. Как далеко мог зайти Далимов после убийства Павла? Конечно, я догадывалась, что мой агент не самый порядочный человек. Подозревала его в торговле контрафактной продукцией. Наивная. Как мало я видела! Рустам дал мне возможность заниматься музыкой и не думать о финансовой и организационной стороне моих туров. У меня и раньше было много выступлений, но с появлением Далимова все стало проще. Частые гастроли расширили границы и позволили мне выйти на международный уровень. Он не "сделал меня", как выразился накануне, но познакомил с моей музыкой весь мир. Правда была в том, что мой агент был прекрасным организатором, хотя некоторые поездки были бессмысленными, на мой взгляд. Но я ничего не понимала в маркетинге. Я даже не знала ничего о своих финансах.
