Гигантское массивное кольцо, не то из металла, не то из камня, безмолвно зависло в небе над Манхэттеном. Облачные массы стягивались к объекту и навивались на него змейками, словно силовые линии магнитного поля. Эти процессы каким-то образом спровоцировали в городе затяжной, непрекращающийся дождь. Центр кольца разместился точно над штаб-квартирой ООН на берегу Ист-Ривер, там дождя не было, и запрокинув голову можно было увидеть круг чистого неба, обрамленный ребристыми бортами корабля. То, что это корабль, было очевидно. Сам вид чего-то внеземного над Нью-Йорком уже столько раз был показан в кино, что никого особо не шокировал. Но уровень хайпа в Сети, разумеется, был рекордным. Новостные службы забыли о вооруженных столкновениях и переворотах по всему миру, забыли об эпидемиях и даже о новых лимузинах юных рэперов. Информационное пространство забили репортажи о визите инопланетян, теории об их намерениях и бесконечные селфи на фоне парящего в небе бублика. Через пару дней после появления гостя из его фотографий уже лепили мемы («Кто заказывал пончик на Ист-Ривер???»)

Сам комплекс зданий ООН был быстро оцеплен военными, а в окрестности стянули боевую технику, которая по большей части стыдливо пряталась в переулках, словно не желая спровоцировать конфликт при первом контакте с другой цивилизацией. Был ли уже этот контакт? Простые люди вне оцепления этого не знали, им оставалось только гадать. Что бы ни происходило там, внутри запретной зоны, пока это было засекречено.

На четвертый день все устройства на планете, оснащенные динамиками – от телефонов до ретрансляторов на стадионах – разом ожили и заговорили. Спокойный, равнодушный голос с идеальной дикцией сообщил, что человечество все больше вредит природе планеты и себе самому, а потому подлежит уничтожению. Час Икс наступит через двадцать четыре часа, все произойдет быстро и безболезненно. Голос посоветовал посвятить оставшееся время прощанию с близкими и встретить конец достойно, понимая, что так будет лучше для всех.

Как только передача закончилась, мир словно взорвался. Многие отказывались верить услышанному, и их не убеждало даже висящее над Нью-Йорком вещественное доказательство серьезности положения. Другие, они были в меньшинстве, последовали совету и действительно постарались провести последний день с родными. Никто не объявлял всеобщий выходной, но этого не требовалось: просто почти никто не пошел на работу. В том числе, в большинстве своем, полиция и другие срочные службы. Только их работа не потеряла смысл в тот день, даже наоборот.

Повсюду начались погромы и мародерство. Улицы были в огне, всюду царил хаос, и в результате многие не дожили даже до конца отведенных суток. В последний час главы государств выступили с прощальными обращениями к населению, и далее с экранов звучали лишь молитвы разным богам с перерывами на краткие новостные выпуски.

Наконец назначенный час наступил. Но конца света не случилось. Вместо этого корабль внезапно улетел. Это произошло бесшумно: никаких реактивных струй, никакого рева двигателей. Кольцо просто без каких-либо внешних признаков подготовки двинулось вверх, ускорилось и исчезло в небе. Весь мир затих в растерянности, еще большей, чем при появлении пришельца.

Не отрывая взгляд от точки в небе, где исчез звездолет, доктор Чандрасекар облегченно выдохнул и без сил опустился на колени. Положил ладони на темно-серое, зернистое покрытие крыши. Зажмурился: прихватило сердце. Долгий и тяжелый разговор вытянул из него все силы. Напряжение, которое держало старика в тонусе все последние сутки, теперь отступило, и он чувствовал себя какой-то тряпичной куклой. В глазах темнело, в груди беспорядочно трепыхалось, дыхание давалось тяжело и словно не приносило кислорода. Под череп забирался страх. Он рванул ворот рубахи и сорвал вторую пуговицу. Первая еще в разгаре переговоров улетела вслед за ненавистным душегубом-галстуком.

Перед затуманенным взором возникла Прия, совсем молодая, в свадебном платье, ткая прекрасная… Иду к тебе, дорогая, подумал он. Потом увидел Джулию, смеющуюся, с фотоаппаратом и в панамке, когда она приезжала к нему в Руанду. Нет, обратился он снова к Прии, я бы хотел еще тут побыть. Наша внучка еще так молода. И я даже не знаю, как она пережила эти сутки. Ведь там, внизу наверняка весь мир сошел с ума…

На крышу выбежали охранники и метнулись было к доктору, но он раздраженно остановил их взмахом руки, продолжая глубоко и сипло дышать. Они в нерешительности замерли в нескольких шагах и наблюдали за тем, как старик приходит в себя. Прошло несколько минут. Сердцебиение успокоилось, дыхание выровнялось. Еще немного поживем, подумал доктор.

Он с трудом поднялся на ноги, парни подбежали к нему и запоздало попытались поддержать под локти. Старик покивал им с улыбкой и окинул взором вид, открывающийся с крыши штаб-квартиры. Вокруг высились небоскребы. С одной стороны, на Манхэттене, они сверкали стеклянными стенами совсем рядом, с другой, за проливом, в Бруклине и Квинсе, высились вдали, редкие, тонкие, темно-синие от дымки. Внизу искрился на солнце пролив, а вверху город накрывала синяя чаша бездонного неба, быстро очистившегося от туч после отбытия корабля. Там, в башнях вокруг и на улицах внизу, миллионы людей продолжают жить. Благодаря ему, доктору Чандрасекару, старику, который убедил могущественного пришельца в том, во что сам продолжал верить лишь из упрямства, отчаянно закрывая глаза на все ужасы, виденные в этой бестолковой жизни.

Зал заседаний был почти пуст. Было странно видеть в этом грандиозном помещении всего троих человек. Они совершенно терялись на фоне высоких стен, обитых желтым деревом, среди множества рядов столов и стульев. Но влияние этих троих, кажущихся издалека маленькими людей покрывало всю эту многострадальную планету. Они были полпредами государств, правящих бал на мировой арене. Похоже, всех остальных попросту не пригласили на это заседание, а кого-то, возможно, и вовсе выгнали. Ведь информация – источник власти. А информация о первом контакте, которую нес им старый доктор, потенциально могла стать источником настоящего господства. Они ведь еще не знают, что он им расскажет. И в этой критической ситуации сразу стало очевидно, кто в этом совете действительно что-то решает, а кого держат лишь ради массовки и видимости всеобщего равенства. Забавно, но в зале не было даже генсека ООН или хоть кого-нибудь от Организации. Только эти трое. Доктор устало прошел по светло-зеленому ковру к президиуму, где расположились политики. Думал о том, сколько лжи и пустословия слышали эти стены. Смотрел на герб ООН впереди над сценой: распластанная в диск карта мира с северным полюсом в центре (чтобы никому не было обидно), окруженная оливковыми ветвями – символом мира. Герб-пожелание. "Миру – мир" Чандрасекар улыбнулся, вспомнив студенческие годы в Советском союзе и такую уместную русскую омонимию, объединившую понятия "человечество" и "отсутствие войны" в одно слово. Глупый мир никак не хотел прийти к столь желанному миру. И Организация объединенных наций, на которую поначалу возлагали столько надежд, мало что изменила. Да, мы занимались благотворительностью, думал доктор, да, мы садили коронованных упрямцев за один стол. Иногда мы даже вводили свои собственные войска в зоны конфликтов. Но резня продолжается. То здесь, то там, как прыщи на лице юноши, вспухают кровавые стычки, теракты и гражданские войны. Моя родная страна со своим соседом десятилетиями держат друг друга за глотки, потрясая ядерными кулаками. И все это время мы продолжаем губить землю. Я-то знаю, насколько все безнадежно, один из немногих, кому предоставляют секретные отчеты об экологической обстановке… Нам необходим был этот гость, подумал доктор, нужно было, чтобы кто-то взял нас за шкирку, натыкал носом в собственное дерьмо и сунул под нос галактических размеров кулак…