Бесконечно длинная цепочка могучих воинов шла по узкой тропе. Шли быстро и слаженно, след в след. Никто не отставал, никто не сбивался, не наступал на товарища, идущего впереди. Дорога была опасной: слева – пропасть, справа – чаща, на дороге – огромные валуны. Но воины ловко обходили все препятствия! Если же дорога оказывалась полностью заваленной, то они умело взбирались на завалы, даже не замедлив скорости.

Грозные! Полные сил! Солнце сверкало на их твердых латах, парное оружие пугало своей остротой. Воины крались бесшумно, враг (сколь близок он ни был!) даже не подозревал о том, что сама смерть неумолимо приближается к нему! Воины шли ходко, но при этом тщательно оглядывали окружающий их мир: нет ли где опасности. Усики их грозно топорщились…

– Аскуатла!.. – раздалось тихое шипение в стороне. – Слепыш, да раздери тебя! Ты совсем заснул что ли?!

Воин, почти совсем еще мальчишка, наконец, оторвался от любования колонной муравьев, что шли узенькой тропкой по своим неведомым хищным делам. Слегка затуманенным взором он взглянул на своих товарищей. Те смотрели на него гневно, раздувая пылкие ноздри. Эх, схлопотать бы ему не одну затрещину, если бы их троица не сидела в засаде! И обязана была хранить полнейшую тишину. Сам Черный Хвост определил их сюда и велел сторожить перевал. Чтобы ни один горный не проскользнул незамеченным!

Старший дозорный – Лапа Ягуара – наконец, перестал гневаться. Приложил палец к губам, а потом направил его вниз. Аскуатла-Муравей проследил за ним и бесшумно охнул.

По низинке через перевал крался горный.

Чужой воин двигался неспешно и настороже, но особо не скрывался. Он внимательно оглядывал заросшие лесом склоны, но засаду не видел. В левой руке его был легкий щит (явно ярко расписанный, только вот сейчас раскраску замотали серой тряпкой), а в правой – дубинка.

– Совсем не умеет прятаться, – презрительно прошептал Лапа.

Враг был невелик. Конечно, повыше Слепыша, но раза в полтора мельче, чем глава их дозора. Зато поджарый, жилистый. Он ловко перебирался с валуна на корягу, словно те муравьи, шедшие в набег.

– Будем брать его, – скомандовал Лапа Ягуара. – Как только поравняется с нами, по моему сигналу нападаем! Ты, Черепаха, беги влево, ему взад, Слепыш – вправо, перекроешь ему путь. А я прямо на него кинусь!

– Но предводитель велел…

– Чо, приссал, Муравьишка? Да не трусись, я тебя на самое неопасное место посылаю. Вряд ли горный вперед кинется. Скорее, уж Черепахе придется его ловить.

Аскуатла вспыхнул.

– Я не боюсь! – злобно зашипел он. – Просто Черный Хвост велел предупредить. Это главное.

Он на самом деле не боялся. Да и чего бояться втроем одного! Даже если этот горный – лютый в боях воин. Но Муравей четко помнил приказание главы черных: надо предупредить. Задача всех дозоров – предупредить о том, по какой тропе пойдут горные.

– Дурак, – прошипел Лапа. – Главное – слава воинская. Возьмем пленника – это уважение в обоих воинствах… да чего с тобой говорить!

Черепаха хмыкнул, поддерживая старшего товарища. Глаза его горели в предвкушении схватки. Воины должны быть героями!

– Вперед! – резко крикнул старший дозора, и вся троица рванула из кустов вниз, к тропе. Аскуатла не замедлил – приказ есть приказ. Но душа его изнывала от того, что он чувствовал: происходит что-то неправильное. Тем не менее, парнишка со всех ног бежал к тропе, чтобы перекрыть ее.

Горный резко присел, заприметив врагов. Глаза его по-бабьи округлились от ужаса. Однако, троица стремительно приближалась – и враг со всех ног дал стрекача! Бежал он хорошо: как Летняя Черепаха не спешил, но лазутчик проскользнул перед самым его носом. Лапа звонко заулюлюкал, размахивая дубьем над головой и рванул вниз, на дальнюю сторону перевала.

Юный Муравей оказался позади своих товарищей. На миг возникла мысль: все равно ведь не догонит… может, пойти к своим и предупредить о враге? Но представил, как вечером Лапа будет у костра рассказывать, как ловко они поймали горного, да как трусливо Аскуатла сбежал, хотя их было трое на одного… Ноздри паренька раздулись, он закричал что-то гневно, затряс копьем и кинулся за своими.

Какое-то время широкая спина старшего в дозоре еще служила ему надежным ориентиром. Но еле приметная тропа петляла меж дубов и валунов, так что вскоре его товарищи полностью скрылись из виду. Муравей бежал по следам, которые лежали, как на ладони… Наверное, поэтому он слишком поздно заметил, что всё изменилось. Что преследователи уже стали добычей. Ушлый лазутчик заманил дозорных в свою засаду. Его подельники сидели в кустах и спокойно ждали, когда им приведут добычу. Аскуатла поднял глаза и увидел, что Лапа с Черепахой сидят на четвереньках, а на них целены дубинки и заряженные дротиками атлатли!

Обманули! Провели, как детей! А всё Лапа Ягуара! И ведь Муравей знал! Он чувствовал, что надо не нападать, а выполнить приказ! Теперь что? Теперь и они унижены пленом, и черное воинство не предупреждено! Целых два вдоха парнишка испепелял взглядом… нет, не горных, а своего незадачливого командира. Однако, увидев, что враги повернулись к нему, резко развернулся и бросился назад.

«Я еще успею предупредить! – промелькнуло в его голове. – Я легкий, я быстрый, они не догонят! Великий Змей, их же тут двадцатки и двадцатки!».

Перевал был совсем близко. Дым запалить он точно не успеет, но на той стороне можно начать кричать – вдруг, кто из своих услышит.

Перевал был совсем близко…

– Долгий сигнал! – отдал я приказ мелкому сигнальщику. – Дуй, пока силы есть! Всё: закончены учения, если кто в горах еще остался – пусть возвращаются.

Раковина утробно загудела, а я повернулся к своим отцам-командирам. Генерал Глыба сиял, как начищенный медный самовар, даже оттенок кожи у него был подходящим.

– Владыка! Хуакумтла! – рокотал он, топорща итак огромную грудь. – Мои воины обошли заслоны черных! Заняли лагерь и продержались в нем до тех пор, как солнце не коснулось гор.

– Я вижу, Прекрасная Слеза! – улыбнулся я. – Отлично вижу. Вы хорошо справились, и победа, безусловно, за вами.

Два моих воинства – Золотое и Черное – очень сильно ревновали друг к другу. Отношения были предельно конкурентными, так что уязвить соперника – для любой из сторон было кайфом высшей пробы. От того Глыба и сиял. А вот Черный Хвост – он стоял тут же, рядышком – выглядел чернее тучи…

Так, пора завязывать с цветовыми метафорами!

– Всё! Учения закончены. Мир! Мы больше не враги!

Генерал чуть склонил голову (насколько позволяла его каменная шея), как бы соглашаясь.

– Ну, раз учения закончены, то я с радостью верну Черному Хвосту пленных, которых мои люди взяли.

На безбородом лице Хвоста заиграли желваки. Прекрасная Слеза же, наслаждаясь моментом, махнул рукой, и его стражи привели троих.

– Это дозорные Черного воинства, – охотно пояснил Глыба. – Именно через их перевал золотые прошли и оказались за спиной у уважаемого Хвоста.

Дозорные выглядели изрядно помятыми. Я подошел к самому здоровому из них.

– Я помню тебя, Лапа Ягуара. В Крыле, пред алтарем Великого Змея ты первым поклялся мне в верности.

Бугай послушно кивнул, не поднимая глаз.

– Что же вы так?

– Перехитрили нас золотые.., – выдохнул он, не оправдываясь.

– А вон тот мелкий вообще струхнул и в кусты сбечь пытался! – злорадно гоготнул один из стражей, но подавился взглядом Глыбы и утух.

Я повернулся к трусу. Совсем молоденький! Надо выяснить, почему таких молодых в воинство набирают.

– Что ж, ты, парень? – укоризненно спросил я. – Это ведь были свои. Четлане. А что ты сделаешь перед настоящими врагами?

В этом мире я уже твердо усвоил: жалость – неуместное чувство. А уж за слабость жалеть, вообще последнее дело. Здесь слабого бьют. И я буду, только мой удар должен не добить, а помочь стать сильнее.