- Суда не боюсь. Только... Сдавала высоты дивизия, а брать - батальону. Да там небось не меньше полка фашистов...

- Вот ты и помозгуй, как это сделать. А больших сил... Сам видишь, в каком мы сейчас положении. И роты снять ниоткуда нельзя. А высоты... Они у нас как бельмо на глазу... Так что думай, Хомуло, думай!

Из блиндажа комкора я вышел с тяжелыми мыслями. Хотя... нужно ли сердиться на Круглякова? В течение четырех суток корпус не может прорвать оборону противника. Немцы не только оказывают ожесточенное сопротивление, но и непрерывно контратакуют. Конечно, комкору нелегко. Ему ведь тоже конечно же не раз попадало от командарма за это время. А что делать? Силы-то у нас действительно на исходе. Так что...

Вспомнились заключительные слова Круглякова: "Думай, Хомуло, думай!" Да, надо что-то придумать.

На наблюдательном пункте полка были уже собраны все мои заместители. Я проинформировал их о предстоящей задаче. Выслушав меня, те как-то поникли. Ведь каждый из них понимал, что эта задача для одного лишь батальона вряд ли посильна. Но понимали и другое: приказ должен быть выполнен!

...В траншее послышался топот ног и голоса. Кто-то вошел в блиндаж и сказал, что принесли раненого командира 3-го батальона Зарудина.

- Давайте его сюда! - крикнул я. А в голове пронеслось: "Кто же теперь будет командовать батальоном?"

Зарудина внесли на плащ-палатке. Пуля пробила ему правое плечо и вышла через лопатку. Да, ранение серьезное, надолго вывело его из строя. Кем же заменить его?

- Зарудин, - подошел и склонился я над раненым, - вы меня слышите?

- Слышу, - слабым голосом отозвался тот.

- Кто из командиров еще остался в батальоне?

- Младший лейтенант Земнухов, - прошептал Зарудин. - Он и командует...

Зарудина срочно отправили в тыл.

Младший лейтенант... Нет, в 3-й батальон нужно назначить другого командира. Но кого? А что, если... начальника разведки полка капитана Гурьева? Ведь 3-й батальон стоит на весьма ответственном направлении, удерживает выгодный рубеж. Ему нужен волевой командир. Такой, как Гурьев...

- Капитан Гурьев, - решаюсь я наконец, - отправляйтесь в третий батальон и вступайте в командование им. Задача батальона прежняя - ни шагу назад! Стоять насмерть! Понятно?

- Есть, товарищ майор. Задачу понял.

- Командира второго батальона, командиров роты автоматчиков и полковых батарей - ко мне, - приказал я теперь уже начальнику штаба.

Когда те прибыли, я поставил им задачу:

- Исходный рубеж для атаки - траншея, в которой батальон сейчас находится. Начинать атаку на рассвете, когда гитлеровцев на высотах станет одолевать сон. Никаких "ура", пока не подойдем к первой вражеской траншее на расстояние броска гранаты. Минометную роту батальона с вечера расположить в той же траншее, где и батальон. Как только ее командир услышит крики "ура" и взрывы гранат, немедленно открывать огонь по западным скатам высоты, которая слева. По правой будет вести огонь минометная батарея полка, чтобы отрезать путь подхода с нее подкреплений. Для переноса огня комбат лично подаст минометчикам сигнал красными ракетами.

Командиру полковой артиллерийской батареи тоже ночью подкатить орудия к батальону. Как только его роты захватят высоты, быстро, на руках, два орудия - на правую высоту, два - на левую. Установить их на прямую наводку. Командиру батальона выделить необходимое количество людей для помощи артиллеристам. Пусть вместе с расчетами катят орудия и подносят на высоты ящики со снарядами.

Командир роты автоматчиков до и в период атаки находится со мной. С захватом высот выдвинуть роту к батальону, на левую высоту.

Закончив постановку задач, проверил, как командиры уяснили их. После чего отпустил готовить подразделения к атаке. Подозвал к себе полкового инженера и поставил ему задачу на минирование западных скатов высот сразу же после захвата их 2-м батальоном.

* * *

Моросивший всю ночь дождь к рассвету прекратился, и на землю опустился густой туман. Это было нам как раз на руку.

Едва на востоке слегка засерело, батальон бесшумно поднялся из траншеи и скорым шагом двинулся к высотам. Несмотря на то что гитлеровцы то и дело пускали в небо ракеты, его роты тут же растворились в тумане.

Прошло десять минут, пятнадцать... Полная тишина. Но вот туман выплеснул из себя дружные разрывы гранат, клич "ура". Сразу же открыли огонь наши минометы. Застрочили автоматы, раздались пулеметные очереди.

Артиллеристы полковой батареи младшего лейтенанта И. П. Лугового, который перед этим боем сменил выбывшего по ранению капитана Д. А. Червонцева, на руках покатили свои орудия на высоты. Им помогали и стрелки...

Судя по звукам, бой уже переместился на западные скаты высот. Нужно срочно выдвигать роту автоматчиков и закреплять успех батальона.

На гребень высоты я прибыл вместе с автоматчиками. Уже совсем рассвело, туман заметно рассеялся. Стало видно, как примерно в километре впереди 2-й батальон отбивает контратаку фашистов. Минометная батарея полка и минрота батальона оказывают ему в атом существенную помощь: точные разрывы мин выкашивают из вражеской цепи сразу по нескольку человек.

Еще залп, другой. В гитлеровской цепи все больше брешей. Но фашисты не останавливаются, не залегают. С криками "хох!" они пытаются броском преодолеть заградительный огонь минометных подразделений, сблизиться с батальоном.

Подбегаю к батарейцам младшего лейтенанта Лугового. Они только что установили орудия на прямую наводку. Правда, два орудийных номера еще возятся со станиной первого орудия. Поскользнувшись, один из них падает.

- Быстрее, быстрее, ребята! - кричу им и тоже подхватываю левую станину. Бот теперь оба орудия готовы открыть огонь.

Луговой командует:

- По пехоте, гранатой осколочной...

Первые снаряды наших батарейцев рвутся сзади цепи, с перелетом. Второй залп. Теперь всплеск двух разрывов встает уже среди фашистов. Несколько фигурок падает.

- Цель! - слышу доклад старшего на батарее.

- Беглым! - звучит зычный голос младшего лейтенанта.

Бегущая в атаку цепь вражеского батальона наконец-то дрогнула и залегла.

Справа, на соседней высоте, тоже идет сильный бой. Там рвутся гранаты, частят автоматные очереди. Как оказалось, гитлеровской пехоте удалось-таки ворваться здесь в нашу траншею. А взвод полковой артиллерийской батареи не успел втащить свои орудия на высоту.

Нужно помочь правофланговой роте батальона и батарейцам.

- Старшего лейтенанта Кулакова ко мне! - крикнул я адъютанту.

Старший лейтенант И. А. Кулаков - командир роты автоматчиков. Он находится недалеко от меня, наблюдает за полем боя.

- Кулаков, на правом фланге четвертой роте тяжело!

Надо выбить гитлеровцев из траншеи. Берите два своих взвода и постарайтесь ударить фашистам во фланг. И гранаты, больше используйте гранат, поняли?!

- Понял, товарищ майор.

Перед нами же вражеская цепь то и дело пытается подняться. Но, пробежав несколько метров, снова залегает. Стрельбу из автоматов гитлеровцы почему-то не ведут, пробуют бросать ручные гранаты. Но те не долетают до наших бойцов.

Роты батальона тоже почти не ведут огня. Запрашиваю комбата, почему так слабо расстреливает фашистов. Ведь они почти рядом. Тот докладывает, что оружие забило грязью и оно то и дело отказывает. Вот оно что! А у немцев, видимо, автоматы вообще вышли из строя. Потому-то они и швыряют бесцельно гранаты.

В 8.00 доложил обстановку командиру корпуса. Генерал Кругляков выслушал меня и приказал удерживать высоты во что бы то ни стало. Я снова стал просить у него разрешения снять с правого фланга 1-й батальон и подтянуть его сюда, потому что одним батальоном и ротой автоматчиков удержать высоты очень трудно.

Генерал Кругляков помолчал, затем сказал в трубку:

- Ничего я тебе не дам, и не проси! Смог же взять высоты наличными силами? Смог! А ведь вначале тоже... Так что держись, Хомуло, держись! - и положил трубку.