Я ринулся на наблюдательный пункт...

- Хорошо, - ответил мне по телефону командир полка. - Во сколько прибудет его комбат?

- Точное время Ковалев не сказал. Говорит, к вечеру.

- Ладно, жди меня к пятнадцати часам. Хочу посмотреть, что ты там затеял. А потом уже и к танкистам...

После осмотра фронта работ во втором эшелоне нашей обороны командир полка одобрил мое решение и даже похвалил. Затем мы вместе двинулись к танкистам. На опушке леса, справа от шоссе, вскоре заметили четырех человек в черных комбинезонах. Один из них, стоящий в центре, показывал остальным рукой куда-то вправо.

- Они, - подсказал я командиру полка. - И комбат их прибыл...

- Рискуете, товарищи, - подходя к танкистам с тыла, заметил капитан Седых. - Ведь гитлеровцы отсюда всего в восьмистах метрах.

Протянул высокому танкисту руку, представился. Тот назвал и себя капитан Осипов, командир батальона 9-й танковой бригады. Затем добавил:

- Вот, провожу рекогносцировку местности. Смотрю, где бы лучше расставить танки...

Я так и впился глазами в капитана. Неужели он по-прежнему будет настаивать на засадах и запретит Ковалеву... Но нет. Капитан М. М. Осипов, к великой радости, начал так:

- Ковалев уже докладывал мне мнение вашего комбата. Что ж... Логично они тут все обмозговали. Только вот для прикрытия танков, особенно в ночное время, нужно было бы выделить хотя бы взвод пехоты. А то, знаете ли, вражеские автоматчики нет-нет да и просачиваются в тыл. К тому же и помочь экипажам надо. Окоп для танка вырыть - дело нешуточное.

Я, обрадовавшись первым его словам, сейчас так и обмер. Целый стрелковый взвод?! Да где же его взять?! И так оборона жидкая...

- Выделим, товарищ Осипов, - успокоил между тем танкиста командир полка. Я укоризненно глянул в его сторону. Седых подмигнул мне, будто сказал: "Молчи".

- Кроме того, - продолжал Осипов, - к танкистам нужна связь от вас, товарищ капитан. Ну и - само собой разумеется - мои люди должны быть зачислены у вас на все виды довольствия.

- Что ж, - произнес командир полка, - эти просьбы тоже удовлетворим. Правда, у нас с людьми туговато... Ну да ничего, что-нибудь придумаем! Значит, по рукам, как у нас говорят. - И Седых пожал руку капитану Осипову.

Простившись со всеми, комбат-танкист уехал. А командир полка, обращаясь одновременно ко мне и Ковалеву, сказал:

- Вот что, други. Теперь вы одной веревочкой связаны. За оборону отвечаете оба. Вы, танкист, все мои команды будете получать через него. Седых кивнул в мою сторону. - А вот взвод...

У меня снова заныло где-то под ложечкой. Но Седых, с минуту подумав, решительно махнул рукой, пообещал Ковалеву:

- Стрелковый взвод, старший лейтенант, с наступлением темноты прибудет в твое распоряжение! Пришлю из другого батальона. - И мне: - На довольствие всех их возьми к себе, товарищ Хомуло. Завтра к утру огневые позиции должны быть отрыты и хорошо замаскированы! Доложишь. И... смотри в оба, комбат, не прозевай начало наступления фашистов! Сажай слухачей ближе к проволоке. И еще... Сегодня полковую разведку пропусти за передний край, "язык" нужен. В случае чего окажи ей помощь.

На этом командир полка простился с нами и уехал к себе.

* * *

На следующий день я работал с командиром артбатареи, приданной батальону из полка. А затем еще и с командиром минометной роты. Уточнил им огневые задачи, привязал все это к местности.

Да, артиллерии батальону явно не хватало. Батарея и минрота, вместе взятые, перекрывали неподвижным заградительным огнем всего лишь около четырехсот метров по фронту. А линия обороны батальона тянулась почти на два с половиной километра. Вот тут и исходи.

...Командир минометной роты младший лейтенант Шаповалов все-таки оборудовал свой наблюдательный пункт там, где я ему и приказывал. С докладом об этом он явился ко мне вместе с политруком.

- Молодцы, - похвалил я их. И спросил: - Не пристреливались еще?

- Пока нет. Хотелось бы с вашего разрешения...

- Хорошо. Если все готово, то начинайте. Младший лейтенант пристрелял на своем направлении основной рубеж, затем дополнительный. Получилось вроде бы неплохо. Но только я уточнил ему второй дополнительный участок, как на огневые позиции минометной роты обрушились вражеские снаряды. Причем ложились они с поразительной точностью.

После артналета Шаповалов доложил мне:

- Несколько человек ранено, выведен из строя один миномет.

- Вы с каких позиций вели пристрелку? - спросил я его.

- Со старых. Которые теперь стали запасными...

- А раньше вели с них огонь?

- Да, - ответил командир роты.

- Все ясно. Их давно уже засекли гитлеровцы. И теперь только ждали момента, чтобы ударить. Так что делай, младший лейтенант, выводы. Немедленно перемещай роту на основные позиции! Укрой людей и технику. Не ленитесь окапываться, сделайте щели, ниши. И после каждой стрельбы меняйте огневую позицию.

Прошло еще несколько дней затишья. За это время наши наблюдатели и разведчики-артиллеристы засекли около восемнадцати батарей противника. Значит, фашисты подтягивают свежие силы.

Каждую ночь дивизионные и полковые разведчики ходили за "языком". Но захватить пленного им никак не удавалось. Командир полка на вопрос о том, какие есть данные свыше о начале наступления противника, давал нам один и тот же ответ:

- Добывайте "языка", тогда узнаем.

А мы и в самом деле вскоре поймали "языка". Да еще какого! Случилось это так. Как-то ночью у меня вдруг зазвонил телефон. Младший лейтенант Елинский взволнованным голосом доложил:

- Товарищ комбат, бойцы фашиста привели!

Вначале я даже не понял, о чем идет речь.

- Какие бойцы? Какого фашиста?

- Да пленного же! Ехали двое гитлеровцев на мотоцикле по шоссе и по ошибке к нам проскочили. Одного из них убили, а другого, с портфелем, поймали. И мотоцикл цел.

- Давай его немедленно ко мне! Да смотри, чтобы не удрал. Назначь надежную охрану.

Через полчаса передо мной стоял здоровенный верзила с длинными волосами соломенного цвета. В светлых, словно выцветших, глазах под белесыми ресницами - злоба. На узких серебряных погонах - по два выпуклых прямоугольника. Судя по ним - капитан. Вот только на рукаве куртки эсэсовский угольник.

- Эс-эс? - спросил я.

Фашист молчал.

- Что у него в портфеле? - спросил я сержанта, который сопровождал пленного.

- Не знаю, товарищ лейтенант, он закрыт на замок. Ключей фашист не дает.

По телефону доложил командиру полка о пленном и его портфеле.

- Что он говорит? - спросил Седых.

- Молчит. Портфель закрыт на два замка, ключей нет.

- Ничего, откроем! Направляйте его ко мне, обрадуем комдива.

В портфеле, как потом рассказал мне командир полка, обнаружили карту с обстановкой и решением командующего 4-й немецкой полевой армией. Дивизии же 4-й танковой группы перед нашим фронтом уже не было.

Но от этого не легче. Ведь по карте выходило, что против нашей дивизии нацелены теперь два гитлеровских соединения из 4-й полевой армии. Основной удар они будут наносить вдоль Варшавского шоссе, то есть через оборону нашего батальона, дополнительный - через леса на Наро-Фоминск...

- Держись, - сказал в конце разговора командир полка. - Скоро надо будет встречать "гостей". А за пленного спасибо!

Глава вторая.

"Сражаться до последнего патрона!"

Был пасмурный и дождливый день. Бойцы промокли, в траншеях и ходах сообщения по колено жидкой грязи.

С утра мы с комиссаром батальона обошли все роты. Еще раз проверили систему огня, знание личным составом своих задач. Поговорили с людьми, рассказали им о пленном и о том, что гитлеровцы в ближайшее время готовятся перейти в наступление. Несмотря на непогоду, личный состав настроен по-боевому.

- Москва ведь сзади, товарищ комиссар. Откатываться больше некуда, значит, будем стоять насмерть! - услышал я голос пулеметчика, с расчетом которого как раз говорил Иван Иванович.