Мой осмотр затянулся и закончился только тогда, когда я встретилась с ним взглядом. Глаза красавца улыбались, но без того налета мужского превосходства, которое так меня бесило. Он совсем не гордился моей реакцией. Стало приятно и я тоже улыбнулась.

— Привет. Присоединяйтесь.

— Я Роман, — представился красавчик, присаживаясь рядом.

— Рита, а это мой сын Андрюша.

Малыш важно протянул руку и заявил:

— Андрей. Андрюша — это для маленьких, а я уже вырос.

— Роман, — ответил ему мужчина, без улыбки пожимая ребенку руку. — И сколько лет такому серьезному молодому человеку?

— Пять!

— Да, действительно, уже большой.

— А тебе сколько?

— Тридцать пять.

— Такой старый! Ты даже мог бы быть моим папой.

Мне стало неловко. И что это на сына нашло? Обычно он не был таким бесцеремонным.

— Простите его, Роман. Обычно он более вежлив. Не сердитесь.

— Я и не сержусь. А что случилось с его отцом?

— Его убили. В пьяной драке.

Обычно вопросы о муже вызывали у меня агрессию, не очень приятно рассказывать чужим обстоятельства личной жизни, да еще такие некрасивые. Но сейчас почему-то никакого отторжения не было. Ответила спокойно, будто давно все перегорело. А может и правда, а я предпочитала не замечать? Настроение начало портиться. Под внимательным взглядом нового знакомого встала и поспешила к воде.

— Мама, ты купаться? А в грязь когда пойдем?

— Сейчас, милый. Искупнусь и пойдем.

Почему-то Андрюше нравилось мазаться местной грязью. Она подсушивала болячки и питала кожу. Чувство стягивания было не очень приятно, но чего только не потерпишь ради лечебного эффекта. И хотя идти далековато, мы с удовольствием отправлялись туда каждый день. Превратившись в «негров» играли, потом купались, смывая с себя художества и возвращались назад. И таких как мы было немало.

Пока я плаванием поднимала свое настроение, мужчина и ребенок на берегу о чем-то беседовали. С воды мне было не слышно, о чем они говорили, но картина была трогательной. У меня даже мысль мелькнула…. Глупая, признаться, мысль. Пришлось выйти из воды, чтобы не размечтаться сильнее.

— Ну, все, сынок, пошли.

Я взяла его за руку, но он неожиданно вырвался.

— Дядя Роман, а ты пойдешь с нами? Знаешь, как классно грязью мазаться!

Я попыталась одернуть ребенка, остановить поток его слов, ожидая, что мужчине такая прилипчивость окажется не по нраву. Но тот легко поднялся с гальки и протянул руку Андрюше. Так и пошли мы, словно семья.

Поход за грязью оставил в душе теплые чувства. Вымазавшись с ног до головы, подождали пока кожу начнет стягивать и снова пошли купаться. Грязь нужно было смыть, иначе все ее полезные свойства обернуться во вред. Вода была замечательной, как говорится, парной. Наш новый знакомый уплыл далеко, а мы с сыном плескались у берега. Ждали мужчину, но он все не возвращался. Возмущение, бывшее сначала маленькой искоркой скоро превратилось в большой костер. Надо идти, а то до ужина у меня еще есть дела. И, главное, нужно опять обработать язвочки ребенка. Где же этот Роман запропастился? А может он нашел другую компанию? Ну да, с нами, вероятно, ему скучно стало. Стараясь не показать свое раздражение, позвала сына.

— Андрюша, выходи. Погреемся и пойдем в отель.

— Мама, я Андрей, — заявило мне это недоразумение. — Я уже большой, а больших надо звать Андрей.

— Хорошо. А солнышком тебя называть можно?

— Можно. Солнышко — оно для всех, и маленьких, и больших.

— Тогда я так и буду тебя звать. Разрешаешь?

Мальчик серьезно кивнул и добавил:

— А дядя Роман пусть Андреем зовет, мы же с ним мужчины.

Мне стало грустно. Вот почему сын так привязался к этому человеку? Будет плакать, когда поймет, что мы ему не интересны. Взъерошив и без того лохматую головку ребенка, постаралась естественно улыбнуться.

— Солнышко, ты знаешь, Роман уплыл по делам, а нам нужно возвращаться в отель. До ужина нужно помыться, видишь какая голова у тебя грязная, и постирать одежду. Потом снова обработать твои болячки. Так что, мы уходим.

Сын хотел что-то возразить, но посмотрел на меня и промолчал. Но когда подошли к отелю, мальчик все же спросил:

— А мы еще увидимся с дядей Ромой?

— Конечно, увидимся. Вот сегодня на ужине и увидимся.

Он радостно улыбнулся и побежал вперед, перепрыгивая через ступеньки. Много ли ребенку надо для счастья.

У двери в номер нас ждали. Увидев издали очертания человека, я подумала, что это Вовка заявился. Но нет, это оказалась Ксения, соседка из номера, что напротив моего. Та, которая сопровождает больную мать. Высокая, эффектная брюнетка, она красилась довольно умеренно, лишь губы были всегда яркими и вызывающими. Сейчас она с неким пренебрежением смотрела, как мы подходим. И сразу начала:

— Я видела, ты сегодня познакомилась с каким-то мужчиной? Кто такой?

— И тебе здравствуй, — насмешливо произнесла я, — Мужчину зовут Роман. Будет жить здесь в отеле. Кто таков не интересовалась, тебе нужно, ты и выясняй.

— Обязательно выясню. А знаешь, я не удивлена. Где тебе интересоваться мужиками, посмотри на себя. Не уродка, конечно, напрасно говорить не буду, но ты за собой совсем не следишь. Все со своим довеском бегаешь.

— Мой сын не довесок. И я сюда не погулять от законного мужа приехала.

— Ты поговори у меня еще! — прошипела Ксения, поняв, конечно, в чей огород камешек.

— А то что?

— А ничего! Просто жизнь твоя здесь окажется не сахар.

И эта мадам Вамп задрав нос удалилась в свою комнату. Я посмотрела ей в след, покачала головой и достала ключ.

На ужин собиралась с волнением. Нет, не из-за угроз Ксении, хотелось увидеть на кого нас променял Роман. Здесь переняли привычки европейцев и к ужину надо было переодеваться. Никаких особенных нарядов на отдых я не брала. Было несколько платьев, простых по крою, но мне они очень нравились. Вернее, я сама себе в них нравилась. Переодевшись в синее платье с белой полосой по лифу, долго критически смотрела в зеркало. Мне понравилось. Потом чуть подчеркнула глаза, немного покусала губы, чтобы появилась легкая припухлость, и подкрасила розовой помадой. Вот и весь макияж. И пусть эта Ксения думает обо мне что хочет.

«А Роман?» — почему-то возникла мысль. А что Роман? Куклой Барби мне не быть, так что полюбите нас черненькими. Кстати, при чем здесь «полюбите»? Не нужно мне это, не хочу.

Тут у меня раздвоение личности случилось. Одна я — пофигистка — утверждала, что мне и так хорошо, и никакой любви не нужно. Другая — «лань трепетная» — мечтала о счастье. И этот мужчина казался ей подходящим. Но спор между двумя половинами решил самый главный мой человек. Сын подошел, уткнулся мне в ногу и прошептал:

— Какая ты красивая, мамочка. Лучше всех.

Вот и ладно. Вот и буду в это верить.

В столовой уже было шумно. Я задержалась в дверях, выглядывая, где сидит мой одноклассник. Не хотелось бы оказаться с ним рядом. Увидела. Слава богу, от меня далековато. Только собралась шагнуть внутрь, как Андрюша весело произнес:

— О, дядя Рома! Ты где был?

Оглянулась. Позади меня стоял наш новый знакомый и пристально смотрел на меня. И ответил он вроде бы сыну, но и мне тоже.

— Да, увидел шефа, он меня и задержал, дела, знаете ли. Вернулся, а вас уже нет.

Говорил и смотрел так, будто укорял. Но мы ждали достаточно, и я никакой вины не чувствовала.

— Сожалею, что вас задержали, — ответила я, — но мы ждать больше не могли. Дела, знаете, ли.

Ну и повторила, ну и что. Пусть знает, что мы тоже не лыком шиты.

— А где ваше место?

— Вон, через два столика, справа.

Показала мужчине уже заполненный стол, за которым оставались свободными только наши места.

— Далековато от меня.

Мне показалось или Роман огорчился? Наверное, показалось. Что же ответить? Хотела посетовать на судьбу, но меня опередил сын.

— Дядя Рома, а ты поменяйся с кем-нибудь и будешь сидеть с нами.