площадь. Тропинка, по которой пришли Толик и Николаич, после моста продолжала идти вдоль берега, который плавно изгибался в права.

Они подошли к бревну. Там уже был человек возрастом за сорок, с испитым лицом в морщинах и прыщах. Он, одетый в чёрную замусолённую телогрейку с торчайщей ватой на голое тело. Он сидел на земле, вытянув босые ноги, облокотившись спиной на бревно, почти на середине бревна, ближе к пеньку. Человек был грязный. Мухи роились вокруг него, садясь на ступни, лицо, на животе сочился сукровицей небольшой порез – самое интересное место для них. Человек закинул голову назад, закрыв глаза и открыв рот. Мухи резвились вовсю. Когда к нему подошли, человек поднял руку к губам, но немного не дотянулся, и рука безвольно рухнула назад.

– Привет, Витёк. Как переночевал? – спросил Николаич. Человек никак не отреагировал.

– Развёл мух п....ц. Надо его оттащить отсюда.

– Надо Чесноку сказать, – осторожно ответил Толик.

– Обязательно, – Николаич сел на бревно. Толик сел на пенёк, боком к мосту. Посмотрев на конец моста на друом берегу, он, медленно повернув голову налево, окинул взглядом панораму перед собой – заросли ивы на том берегу; протока, уходящая в далеке за поворот; редкие тополя на этом берегу. Постепенно тополя становятся по гуще и вдалеке идут плотным строем. Тропинка по берегу. Одноэтажные дома жителей посёлка. Огороды. Улица на право, в начале которой два двухэтажных дома барачного типа, из бруса, почерневшего от времени с четырьмя подъездами. В первом доме Толику видно все подъезды. Второй дом – под углом относительно первого, потому что поворот на право. Толику не видно подъезды. Дорога, покрытая щебёнкой.

На другой стороне дороги железные гаражи, сараи и сараи, приспособленные под гаражи. За гаражами бурьян, крапива, репейник. Они заканчиваются у дороги налево. Это обычная неширокая, пыльная, поселковая улица. Дальше от реки начинаются заборы и огороды с домами. На стороне, где бревно, тот же бурьян и остов сгоревшего дома. Крыша обвалилась, но обугленные стены ещё стоят. Потом дома, как обычно. Толику нравится его позиция, не видно только тропинку, по которой они пришли, но её контролирует Николаич.

– Схожу за водой, – Толик встал и пошёл на улицу, мимо обугленного сруба, сгоревшего дома. Он повернул за угол, улица плавно уходила налево. Через пару минут, он подошёл к проулку направо, оттуда не спеша шли двое. Они увидели его, и Толик остановился, ожидая их. Это были высокий сухопарый мужик в старых застиранных серых брюках, подпоясанный аллюминевой проволокой, в голубой футболке с молнией на шеи. На ногах были серые от пыли стоптанные макасины; на голове – светлая кепка-трёхклинка в маленькую клетку. Загорелое овальное лицо, впалые щёки, выбритый. Ему было около сорока пяти лет. Он докуривал сигарету без фильтра, держа её большим пальцем и фалангой указательного пальца. От пальцев у него остались только фаланги, кроме больших пальцев. Второй почти на голову ниже: немного сутулый; одетый в старый заношенный, чёрный пиджак, грязную майку-алкоголичку и синие трико. На голове у него была зелёная панама, а на босых ногах – домашние шлёпанцы. Его лицо начало опухать от пьянки. Оно покрылось угрями. Трёхдневная щетина. Около сорока лет. Они подошли:

– К Лысому? – спросил высокий.

– Нет. За водой.

-Кто?

– Я, Николаич, Опойка.

– Х..и ты. Тебя и так вижу.

Они пошли на бревно. Высокий почти докурил. Осталось совсем немного. Он протянул руку налево и, не глядя, подхватил второй или замешкался, разжал пальцы. Второй поймал окурок в ладонь, тут же отправил в рот, держа кончиками пальцев и машинально подстраховывая ладонью у подбородка.

– О з....к. На две дышечки. – Он затянулся. Вторая затяжка уже обожгла губы.

– Е…ь колотить, – мужик стряхнул с губ остатки табака и пепел.

Толик посмотрел им вслед и пошёл дальше. Он подошёл к уличной водоразборной колонке, находившейся на обочине улице справа. Там уже был один человек. Парень около двадцати лет заканчивал работу. Он наливал воду в ведро и переливал в алюминиевую флягу. Та стояла в специальной двухколёсной тележке, приспособленной возить флягу или газовый баллон. Сейчас тележка была в вертикальном положении. Парень был в галошах, спортивных штанах, в футболке с рисунком:

– Привет, Юра. Ты курить начал? – спросил Толик.

– Нет. Я никогда не буду курить.

– Зря.

Парень набрал воду. Стал закрывать флягу.

– Давай помогу.

– Не надо, я сам справлюсь.

– Конечно, справишься. Х..и тут справятся, – пробормотал Толик.

Парень взял тележку за ручку, опустил к низу и покат ил её за собой. Толик всполоснул бутылку, налил воды, напился, снова долил и пошёл назад. Подходя к погорелкам, он по голосам понял, что на бревне много людей. Слышался прокуренный

женский голос. Толик повернул из-за угла. На бревне, кроме Николаича, Опойки и тех двоих из проулка, были ещё два человека. Парень лет двадцати, в помятой одежде, чёрных брюках и в светлозелённой летней рубахе с длинным рукавом. Он был среднего роста, худой, короткие взлохмаченные волосы. Загорелое и не умытое лицо. Голова формы дыни, сужающаяся к верху и широкая по середине, слегка сдвинутый в сторону нос. Воспалённые глаза, покрытые мелкой красной сеточкой капилляров, признак давления.

Вторым человеком была женщина в цветной юбке ниже колена, джинсовой куртке и грязной белой футболке. На ногах босоножки. Ростом чуть ниже среднего. Серое овальное лицо, опухшие от алкоголизма веки и щёки. Сальные волосы, собранные взади резинкой, когда-то были покрашены хной. Сейчас хна облазила, кое-где проскакивали седые волосинки. Прямой нос, ровные губы, высокий лоб. Она была не худой и не толстой. Средней комплекции. Женщина поставила одну ногу на бревно и спорила с Беспалым. Он стоял с другой стороны, спиной к Толику. Его спутник сидел на бревне. Николаич и Опойка оставались на своих местах. Парень стоял в конце бревна, боком к Толику и смотрел на спорящих.Толик подошёл:

– О, воды подогнал. Давай сюда, – сказал парень и протянул руку. Толика покоробил вальяжный тон и нахальная улыбка.

– Николаич, будешь? – он сказал твёрдым тоном и протянул ему бутылку.

Тот медленно взял, открутил пробку сделал несколько глотков.

– Не закрывай, Саня, – Беспалый взял бутылку, глотнул, передал парню.

Женщина тоже сделала несколько глотков. Бутылка вернулась к Толику. Он сел на пенёк.

– Ну это, я не знаю, кто ей это напел, но она уверена, что ты Верку е..л, – продолжила разговор женщина.

– Всё ты знаешь, вы п....е друг другу всё.

– Ещё будто Стёпа сказал, что напьётся и Чесноку п....а.

– Ну и где он б…ь. Сука зла не хватает, аж курить захотелось.