— Остановись, пожалуйста. Ты все замечательно говоришь, но эти слова должна слушать другая женщина, — прервала Сайко Лита.

— К черту других женщин! — Антон поднялся, потушил сигарету и подошел к окну. Солнце спряталось за сероватую тучу, делая ее очертания оранжево-желтыми. Постепенно картина менялась, и вот уже видны яркие лучи, расходящиеся во все стороны. — Ты для меня, как этот свет. Он есть — все оживает, нет — все блекнет, увядает.

Лита подошла к нему совсем близко. Он не оборачивался, только напрягся и замер в ожидании ее слов. Мартова уткнулась лбом в широкую спину Антона. Она пропустила через себя весь накал чувств, который должен был испытывать Сайко, и ей стало жаль его. Конечно, такой красивый, молодой мужчина не может без любви, без ее романтических атрибутов. Она все понимала, но в своем сердце отклика этому не находила. Лита закрыла глаза, и воображение вернуло ее в жаркое здание аэропорта, где она держит в ладонях лицо Ивана.

— Что ты молчишь, мой психоаналитик? Как по-научному называется такая ситуация, а?

— Несоответствие желаемого действительному, — ответила Лита, отступив на шаг от Сайко. Он в этот же момент развернулся и крепко схватил ее за плечи. Он так сжал их, что Лита почувствовала боль. Она скривилась, и пальцы немного разжались.

— Я меньше всего хочу причинить тебе боль. Только радость, наслаждение, счастье. Я все смогу, если рядом будешь ты. Открой глаза, я хочу, чтобы ты видела, что я говорю тебе. Я! — Антон сказал последнюю фразу громко настолько, что мгновенно распахнулась дверь кабинета. На пороге стоял Саша и вопросительно смотрел на хозяйку.

— Все в порядке, Саша, спасибо, — освободившись от рук Антона, сказала Лита. — Ты можешь быть свободен. До понедельника.

— До свидания. — Охранник закрыл за собой дверь.

— Они заботятся о тебе от души, — заметил Антон.

— Они?

— Да, Стеблова, Шмелева, Саша, Игорь плюс, конечно, родители. Я тоже хочу стоять в этом ряду в числе первых. Извини, что повысил голос. Это со мной бывает редко.

Мартова молчала. Она снова села в кресло, взяла в руки стакан с напитком, но пить не стала. Только смотрела, как крошечные пузырьки беспорядочно поднимаются вверх. Они поднимаются, чтобы навсегда исчезнуть. Лита застыла, наблюдая за этой картиной, а Сайко тем временем подошел и присел у ее ног.

— Лита, я никогда не делал столько признаний в любви. Вообще в моей жизни и любви-то настоящей не было. Ничего не было, кроме вереницы ошибок и издевательства над собой. Я знаю, что достоин лучшей жизни. Она станет идеальной, если рядом будешь ты. Дай мне хоть глоток надежды! — Антон уткнулся лицом в ее колени. Он чувствовал пожар внутри, его руки дрожали.

— Антон, милый Антон, ты очень хороший, но я не испытываю к тебе ответных чувств. Мое сердце сейчас только мое, потому что я не знаю, что со мной произошло за последнюю неделю.

— Ты говоришь об Иване? — подняв голову, спросил Сайко. — Как же я сразу не догадался?

— Так много неожиданного. Я не ожидала от себя, от него.

— Какая проза: я говорю о своей любви, а ты — о другом мужчине. — Антон поднялся, усмехнувшись. Он подошел к ее столу и взял в руки стоящую там фотографию Георгия. — Теперь я понимаю твой первый вопрос о заокеанской любви. Так вот, я бы ради тебя поехал на край света. Ты довольна таким ответом?

— Не знаю.

— Ты влюбилась в нового Мартова, — сделал заключение Антон. Поставил фотографию на место и повернулся лицом к Лите. — Это любовь к призраку. Наверное, ты нашла в нем что-то, напомнившее тебе Георгия?

— Может быть.

— Ты понимаешь, что это самообман?

— Иногда это очень приятно.

— Не верю, что такое говоришь ты. — Антон развел руками. — Бороться с призраками — неблагодарное дело. Я подожду, пока ты придешь в себя.

Сайко снова улыбнулся, и только он знал, чего ему это стоило. Он подошел к Мартовой, поцеловал ее в щеку. Она взяла его за руку и, поймав ускользающий взгляд, попросила:

— Не думай обо мне плохо.

— О чем ты говоришь? — Антон медленно освободился от горячих пальцев Литы. Он чувствовал, что должен закончить разговор мягко, чуть иронично. — До встречи. Я не перестану дружить с тобой, подружка.

— Я благодарна тебе.

— За что?

— Ты дал мне возможность понять, что мое сердце на что-то способно. Ты и Иван, вы оба.

— Ради бога, не мучай!

— Прости, я не могу до конца прочувствовать то, что творится в твоей душе. Это больно, обидно, но иначе пока не получается. До свидания, Антон.

Мартова проводила его взглядом. Она еще больше стала уважать его, понимая, как тяжело ему было услышать ее короткое признание. Она будто и сказала, и не сказала. То, чего она никогда не любила: недосказанность. Хотя, кажется, все предельно ясно. Она получила тот результат, о котором говорила Шмелевой. Не испортила отношений с Антоном и, не обнадеживая, позволила ему ждать.

Лита вздохнула и, проверив, все ли необходимое она взяла с собой, вышла и закрыла дверь кабинета. Она отпустила Сашу, не думая, что останется в офисе одна. Лучше ему об этом не говорить, он будет очень недоволен. Да и для спокойствия и порядка она не станет больше этого делать. Просто Саша так неожиданно возник на пороге, что она не придумала ничего лучше, чем отослать его домой. Лита усмехнулась: «Бедный Саша». За последнее время он молча наблюдает за нею, не понимая, что творится с его хозяйкой. Он в недоумении от постоянной смены мужчин, пытающихся ухаживать за нею. Мартова все проверила и закрыла офис, стала спускаться по ступенькам. Единственное, что она чувствовала — не только Саша, она сама от себя в шоке. Ее ощущения меняются с невероятной скоростью. Чем все закончится? Ей было интересно. Лита подошла к машине, села за руль и снова усмехнулась: «Собака на сене…» Можно ли о ней это сказать. Не хотелось бы.

Лита осторожно начала движение, ожидая, как всегда, выезда на загородную трассу. Здесь она снимала напряжение и освобождалась от любых мыслей. Только скорость и она! Но предстоял еще поход в супермаркет со списком, подготовленным с утра Стебловой. Лита с удовольствием выполняла новые обязанности. Она прилично нагрузила тележку, прибавив к необходимым продуктам кое-что и от себя.

До дома она доехала быстрее обычного. Елена Васильевна гуляла с Жоркой на детской площадке. Малыш радостным визгом встретил маму. Он заторопился к ней, как только увидел, что Лита вышла из гаража. Стеблова пошла за ним. Она увидела, что руки хозяйки заняты тяжелыми сумками, и решила помочь. Мартова поставила покупки на землю и поймала подбежавшего Жорку. Она несколько раз подбросила его вверх и принялась тискать, целовать. Завтра ей предстояло оставить его до воскресного вечера. Она еще ни разу так надолго не расставалась с ним.

Елена Васильевна взяла сумки и направилась к дому.

— Вы скупили полсупермаркета, — засмеялась она, сгибаясь под тяжестью ноши.

— Я хотела, чтобы у вас было все необходимое, пока меня не будет, — идя в дом с Жоркой на руках, заметила Лита. — У меня сердце разрывается от мысли, что не смогу видеть его так долго. Вот и ответ на вопрос о любимом мужчине.

Мартова еще и еще целовала малыша в пахнущую молоком и свежестью щечку. Она смотрела в его черные глаза и словно видела взгляд Геры, когда ему было спокойно и легко на душе. Маленькая копия отца обнимала ее ручками, доверчиво прижимаясь всем телом. Ощущение, которое невозможно передать. Именно такие мгновения и составляют то, что, оглянувшись, мы называем счастьем.

Уже сидя за столом, Лита обратилась к Стебловой.

— Вероятно, конференцию будут показывать по телевизору. Если и мой доклад выйдет в эфир, я хочу, чтобы Жорка увидел меня там, по ту сторону экрана. Он вряд ли что-то поймет, но его реакция мне очень интересна.

— Обещаю следить за всеми выпусками новостей. Не переживайте, Лита. У нас все будет хорошо. Он не успеет забыть свою маму за два дня. — Елена Васильевна видела, что у Литы с лица не сходит выражение тревоги и растерянности.