Мартова часто и подолгу разговаривала об этом с Пал Палычем. Он был отменным садовником. Знал столько интересных вещей о деревьях, цветах. Этот человек занимал свое место под солнцем. И благодаря его стараниям окружающий дом Мартовых пейзаж каждый год изменялся. Появлялись новые деревья, кустарники, цветники. Пал Палыч словно с высоты птичьего полета обозревал владения и точно рассчитывал место, требующее изменений, добавлений. Он заразил Литу любовью к цветам. Еще при Мартове она начала оборудовать в доме большую, светлую комнату, главным украшением которой служили цветы: огромные фикусы и монстеры, дифенбахии и лилии, бальзамины и толстянки, бессчетное количество разнообразных лиан на стенах. Зеленая комната, в которой легко дышалось, где свет, казалось, лился отовсюду через огромное, от потолка до пола, окно. Жалюзи прикрывали цветы в период самого активного солнца, а по вечерам, когда Лита заходила в комнату, у нее возникало ощущение, что она попала в сказку. Плетеные кресла и диван дополняли интерьер. Мартов тоже любил бывать здесь. Все, к чему прикасались руки его жены, доставляло ему удовольствие. Он знал, что Лита всегда занимается делом основательно. Она читала книги, энциклопедии о комнатных цветах, приобщала к своей затее Пал Палыча. У того и без этой маленькой домашней оранжереи хватало забот, но рвение хозяйки он не мог не оценить. Поэтому помогал, чем мог, и львиную долю работы по уходу за зеленым уголком в доме брал на себя. Лита была ему благодарна за то, что появление каждого нового цветка он воспринимал, как собственное решение. Он критично осматривал цветок, выставлял его на карантин от остальных обитателей и обязательно делал заключение типа: «Этого экземпляра здесь, безусловно, не хватало».

Лита улыбнулась, увидев Пал Палыча, подметающего главную аллею. Он заканчивал работу, потому что мел уже у самых ворот. Заслышав шум приближающегося автомобиля, садовник отряхнул рубаху, брюки, пригладил седую бороду и стал, опершись о метлу. Машина притормозила рядом с ним. Лита выглянула в открытое окно.

— Доброе утро, Пал Палыч.

— Здравствуйте, Аэлита Владимировна. Никак к Георгию Ивановичу собрались?

— Точно, собралась.

— Вы уж и от меня ему поклон передайте. Скажите, что, мол, старик помнит о нем, молится и желает свидеться поскорее.

— Что вы такое говорите, Пал Палыч. Зачем туда торопиться? — Лита укоризненно покачала головой, но, увидев, что старик смахивает с морщинистой щеки слезу, поспешила добавить: — Ему лучше будет, чтобы вы подольше за всем этим хозяйством присматривали.

— На то есть Божья воля. Эх, пролетело времечко. Только привет от меня не забудьте передать.

— Не волнуйтесь, обязательно передам.

— Да, вот еще что. Может, мне по-стариковски привиделось чего лишнего, только все равно сказать должен. — Он поманил хозяйку пальцем к себе. Будто хотел сказать что-то, не предназначавшееся для других ушей.

— Говорите, слушаю, — сказала Лита, выйдя из машины и подойдя к садовнику поближе.

— Несколько дней наблюдаю я неподалеку от наших ворот черную машину. Большая, с серебряным колесом, закрепленным сзади. Постоит какое-то время и уедет. Стекла тонированные, так что ни водителя, ни пассажира не разглядел. Хотел я к ним подойти, так они по газам дали — только я их и видел. Вчера наше последнее свидание было. Если б так поспешно они не уехали, так я б и забыл о них. А в этом случае дай, думаю, скажу вам.

— Молодец, Пал Палыч. Только вы в это посвятите и Сашу. — Лита подозвала охранника и кратко передала ему услышанное.

— Какой марки машина? — помрачнел Саша. — Кажется, речь идет о джипе. Не такая эмблема была?

Саша начертил палочкой на дороге эмблему «мерседеса». Пал Палыч утвердительно кивнул.

— Возьмем на заметку, спасибо, — сказала Лита. — Машина дорогая, значит, гости непростые к нам пожаловали. Как думаешь, Саша, позвонить, сообщить куда следует?

— Здесь и думать долго не нужно. Береженого Бог бережет, — ответил Саша, садясь за руль. Лита попрощалась с садовником и села рядом с водителем.

До самого базара они ехали молча, каждый по-своему переваривал информацию Пал Палыча. На парковке возле рынка, когда Саша остановил машину, Лита встряхнулась и вышла за цветами. Выбор был широк. Мартов никогда не говорил, какие цветы любит. Просто, получая их, всегда был благодарен. К его дню рождения Лита покупала огромный букет темно-бордовых, бархатных роз. Она помнила, как блестели его глаза, когда он вдыхал их аромат. Вот и сегодня она остановила выбор на длинных бордово-черных розах. Попросила восемь цветков. Продавщица понимающе кивнула и без суеты выполнила просьбу Литы.

Саша молча оценил благородный, строгий букет. Оставалось пятнадцать минут пути. Лита не смотрела на дорогу, обратив все внимание на розы. Длинные, острые шипы уже успели несколько раз вонзиться в нежную кожу пальцев женщины. Лита пожалела, что отказалась от предложения упаковать букет. Ей не хотелось сковывать розы шелестящими обертками.

— Приехали, Аэлита Владимировна. — «БМВ» мягко съехала с просторной трассы на аллею, ведущую к кладбищу. Еще через пару минут Лита стояла у могилы. Саша остался возле машины, давая хозяйке возможность побыть наедине с мужем.

— Ну, здравствуй, дорогой, — прижимаясь к холодному мрамору памятника, тихо сказала Лита. — Прошел еще год без тебя, целый год. Жорка становится твоей копией. Мне и радостно, и больно смотреть на него каждый день. Я ловлю себя на таких страшных мыслях… Впрочем, ты ведь все знаешь. От тебя ничего не скроешь. Я так скучаю по тебе.

Лита закрыла глаза, почувствовав, что вот-вот заплачет. Она столько раз обещала себе быть мужественной, но скорбь рвалась наружу. Слезы теплыми струйками побежали по лицу женщины. Она не вытирала их, только едва слышно всхлипывала, качая головой. Очередной укол шипа заставил ее вздрогнуть, поморщиться.

— Господи, какая же я растереха. Принесла тебе цветы и держу в руках, словно передумала. Это тебе, Гера. Я помню о тебе всегда, знай! Привет тебе от родителей, Стебловой, Игоря, Пал Палыча. — Мартова склонилась над надгробием и только сейчас заметила роскошный букет таких же роз, лежащих на могильной плите. Лита удивленно подняла брови и положила свои цветы рядом. — Кто-то опередил меня. Ты был рад его приходу?

Лита посмотрела по сторонам. Кого она надеялась увидеть, она и сама не знала. Это была бесконтрольная реакция на неожиданность. Саша как раз смотрел в ее сторону, и она жестом позвала его.

— Смотри, — она показала ему букет.

— Ничего удивительного. Георгий Иванович был уважаемым человеком. К вечеру здесь может появиться еще не один букет. Обычное проявление человеческого внимания. Что вас так беспокоит? — Саша опустился и поправил лежащие цветы. Он делал это неторопливо, со всей нежностью, на которую только был способен.

— Не знаю. — Лита присела на лавочку, стоящую возле памятника. — Я не могу объяснить. Только почему-то я уверена, что все не случайно: и джип, и цветы.

Саша многозначительно посмотрел на свою хозяйку. Она выглядела озабоченной. Ему стало жалко ее: молодая, красивая, испуганная женщина.

— Да не переживайте вы об этом. Мы во всем разберемся, поверьте, — бодро сказал Саша. — Нельзя вам сейчас сидеть здесь с таким лицом. Георгий Иванович огорчится. Мы ведь не для того сюда приехали, верно?

— Ты прав, Саша. Время расставит все по местам. И нечего ребусы отгадывать.

— Вот и хорошо. Я пойду к машине.

Раздался шум двигателя. Лита оглянулась: из белой «девятки» вышел Юрий Семенович. Он нес букет алых гвоздик. Поздоровался с Сашей, идущим ему навстречу, и подошел к Лите.

— Я не заставил вас ждать?

— Нет, нет, — ответила Лита, наблюдая, как Попов аккуратно положил свои цветы на могилу. Постоял в молчании с минуту, коснулся ладонью памятника и подсел к Лите.

— Не возражаете, если я посижу?

— Присаживайтесь, пожалуйста. — Мартова немного посторонилась, хотя в этом не было необходимости. Они еще несколько мгновений провели в молчании. Лита решила прервать его. — Так что это за нетелефонный разговор, Юрий Семенович?