Черный гуманоидный дракон, паря над полем боя, с некоторым даже восхищением смотрел за работой полноценно обученного, контролирующего себя джинчурики. Стоило бы конечно вмешаться, что бы прекратить это одностороннее избиение, но дело было в том, что атака способная навредить такой туше, гарантированно бы убила всех, кто находился вокруг.

   До ощущений снова донесся всплеск энергии, по воздуху прошла сильно ослабленная ударная волна, а затем оба источника силы двух сражающихся за пределами Конохи монстров, угасли почти на половину.

   "не удивлюсь если там появится еще одна "долина завершения"".

   Ускорившись, черный гуманоидный дракон спикировал на край площади, одной рукой перехватывая джонина, уже готовящегося атаковать осьминога какой-то стихийной техникой.

   - собирай всех и убирайтесь как можно дальше. - Прорычал бывший император. - Сдерживаться я не буду, а вы станете только помехой. - Ты меня понял?

   Немолодой мужчина с бледным лицом и сединой в волосах, дергано кивнул и как только когтистая лапа разжалась, кинулся к своим товарищам, создающим очередной барьер.

   "нужно привлечь внимание...".

   Сложив пальцы рук в печать концентрации, чародей сверкнул фиолетовыми глазами, а огненно зеленые шестилучевые звезды на его радужках, начали пульсировать в такт биению сердца. Все тени на расстоянии километра от эпицентра, устремились к своему повелителю сливаясь в единую массу, после чего взметнулись ввысь сплошной стеной из кричащих лиц и вытянутых вперед рук.

   Джинчурики замер повернувшись к новой угрозе, и это оказалось главной его ошибкой, так как ни отвернуться, ни хотя бы пошевелить щупальцем, у него не осталось никаких волевых сил. Волна теней, беззвучно покатилась к монстру, словно огромный ластик, стирая на своем пути все преграды.

   "как бы назвать это заклинание? В стиле местных одаренных, это должно быть что-то громкое и пафосное... хм-м, может "стена отчаяния"?".

   Пока эти мысли крутились в голове, черный гуманоидный дракон начал создавать купол в виде полусферы, состоящий из одинаковых рунных кругов. Так как враг очевидно был приближен к водным созданиям, его следовало атаковать огнем, для нанесения наибольшего урона.

   Прежде чем "стена отчаяния" настигла восьмихвостого демона, зверь перехватил контроль над общим с джинчурики телом, но вопреки ожиданиям не стал уворачиваться, а сперва выстрелил из рта лучом черной энергии, а затем обвернул вокруг своего тела щупальца, превращаясь в подобие кокона. Теневая волна нахлынула на тушу, продержалась чуть менее секунды, а затем распалась черными лентами, истаявшими в воздухе, оставляя после себя внешне почти невредимого осьминога.

   На самом же деле, что бы защититься, джинчурики был вынужден потратить четверть имеющихся сил, создав поверх тела из псевдоплоти, еще один слой из чакры. Избежать же столкновения с опасной атакой, он не пытался по причине заторможенности сознания, обрушившейся на сознание при виде лиц убитых жертв, голоса которых молили о пощаде или исторгали ругательства и оскорбления.

   Бывший император не собирался давать врагу время на то, что бы оклематься, и как только распалось первое заклинание, он активировал уже созданные рунные круги, вспыхнувшие ярким пламенем, и превратившиеся в шары раскаленной плазмы, устремившиеся к одной жертве. Множественные взрывы заглушили рев боли и ярости, а под воздействием силы чародея, пространство уже начало искажаться, отрезая центральную площадь Конохи, от остального реального мира.

   Джинчурики восьмихвостого демона не успел опомниться, как оказался в цилиндрическом помещении, стены которого были покрыты зазубренными лезвиями, торчащими под небольшими углами в одной плоскости. Прошла еще ровно секунда и лезвия начали двигаться по кругу, а стены в свою очередь сближались, оставляя все меньше и меньше свободного пространства.

   Попытка взорвать ловушку при помощи сферы уплотненной черной энергии, с грохотом провалилась, иллюзия тоже не снималась. Подпрыгнуть вверх, что бы добраться до выхода, не представлялось возможным, так как шиноби в облике монстра, не видел конца трубы с вращающимися лезвиями. Все что ему оставалось сделать, это попытаться закопаться под землю.

   Бешено закрутившись вокруг своей оси, осьминог превратился в подобие бура, и начал прогрызать себе путь вниз, разбрасывая в разные стороны осколки камня и куски земли. Краем сознания он отметил, как смертельная ловушка подернулась рябью и исчезла, а сразу после этого, прямо с неба ударил поток молний.

   Черный гуманоидный дракон, с интересом смотрел на своего противника, с начала боя уменьшившегося втрое. Искусственное пространство, созданное для пленения монстра, не продержалось и пятнадцати секунд, но все же заставило жертву потратить еще треть резерва чакры, а удар "гнева небес", (рунного круга, обрушившего поток молний на осьминога), значительно потрепал псевдоплоть.

   Тени снова всколыхнулись, подчиняясь воле чародея, а затем превратились в длинные жгуты, обмотавшиеся вокруг щупалец, тем самым лишая монстра подвижности. В вытянутой в сторону врага когтистой руке, покрытой матово черной чешуей, начал формироваться огненный шар, с гулом втягивающий в себя воздух, с каждым мгновением разгораясь все ярче.

   Джинчурики в свою очередь стал концентрировать энергию для нового залпа своей сильнейшей атаки, раскрыв пасть нацеленную точно на бывшего императора.

   Угольно черная сфера и шар золотого пламени, похожий на маленькую звезду, отправились в полет одновременно, и столкнулись почти ровно посередине между противниками. Грохот взрыва оглушил, а взрывная волна снесла в стороны обоих сражающихся, и если гуманоидный дракон защитился став бесплотным, то осьминогу пришлось ощутить на себе всю мощь высвобожденной разрушительной силы.

   "вот и нет больше главной площади... может быть здесь сделают озеро? М-да... какие только глупости не приходят в голову в такие моменты".

   Больших разрушений в самой Конохе удалось избежать, так как основная сила взрыва была направлена вверх, благодаря множеству активированных барьеров, установленных шиноби наблюдавшими за противостоянием монстров. Однако, совсем без последствий, произошедшее не осталось, и ближайшие ряды домов, если не рухнули полностью, то теперь представляли из себя жалкое зрелище.