Молчу, глядя в ответ. Это легко проверить. Так что спорить нет смысла.

– Я вижу, вы расстроены. Но у каждого из ваших родственников были свои причины скрывать правду, – мягко замечает мужчина.

Отвожу взгляд.

Он прав. Дед не один виноват в том, что я о нём ничего не знала…

– До ужина осталось совсем немного, – взглянув на часы, через небольшую паузу объявляет Давид, – давайте продолжим осмотр дома. Уверен, ваше настроение поднимется, когда вы побываете в вашей спальне.

– В моей спальне? – переключаюсь на новую информацию; киваю Яну и Марку, которые коротко прощаются и оставляют нас с Давидом наедине, – Дед обустроил для меня комнату?

– Конечно. Он же знал, что вы придёте, – отвечает мужчина так, словно это было чем-то само собой разумеющимся.

Мы проходим гостиную и сворачиваем в правое крыло.

Боже, сколько здесь квадратных метров?!

– Это зона отдыха; тут ваша спальня, а также спальня вашего дедушки, небольшая библиотека и кабинет.

– Он подготовил мне комнату до своей смерти? – без эмоций спрашиваю.

– Вы удивитесь, узнав, как давно она для вас готова, – негромко отвечает Давид и открывает передо мной дверь.

Сердце начинает стучать быстрее.

Ведь первое, что бросается в глаза – это…

… мне ведь не кажется?..

– Я помню их, – произношу негромко, а затем подхожу к стене и провожу по ней рукой, – когда я подбирала обои для ремонта в квартире после смерти родителей, я хотела купить именно их. Но они были слишком дорогими. Я, наверно, полчаса простояла рядом с теми рулонами, но в итоге взяла более бюджетный вариант… Прошу прощения, что рассказываю вам это, но я не могу понять, как это возможно. Это странное совпадение? – поворачиваюсь к Давиду и заглядываю ему в глаза. Мужчина молчит, внимательно глядя на меня.

Он следит за моей реакцией?..

Прохожу в комнату, стараясь не анализировать то, что происходит. Останавливаюсь около деревянной кровати с резным декором и балдахином. Некоторое время просто смотрю на неё, а затем вновь поворачиваюсь к Давиду. Но ничего не спрашиваю.

…

Я всегда мечтала именно о такой кровати. Я даже зарисовывала её в своем дневнике, когда была подростком; где сейчас сам дневник – я не вспомню, но кровать на рисунке помню хорошо… «Ложе принцессы», как я её называла…

Разворачиваюсь обратно к кровати. Касаюсь рукой резного рисунка, затем ткани балдахина… прикрываю глаза на секунду и прохожу дальше.

Туалетный столик был из той же коллекции, что и кровать; на столешнице уже располагались различные баночки с кремами, духи и косметика – всё премиум класса. Поджимаю губы и иду к гардеробу.

Гардеробу – во всю противоположную стену… Боже, сколько одежды!

– Это всё…

– Да, это всё для вас. Подобрано стилистами, – кивает Давид.

Подхожу к вешалкам и перебираю наряды. Да тут на любой вкус!

– Признаюсь, и я приложил руку, – неожиданно замечает мужчина.

Оборачиваюсь.

– Вы и в моде сведущи? – спрашиваю не без иронии.

– Грешен. Мне многое легко даётся, – с легкой улыбкой, но какой-то – без самолюбования, отвечает мужчина.

– Удивительно, – только и отвечаю.

Отхожу от гардеробной, ступая по мягкому ворсистому ковру и прохожу к противоположной стене. Раскрываю тяжёлые шторы и смотрю на город.

– Отсюда открывается отличный вид. Такой есть только из вашей спальни и из спальни Георгия Валентиновича, – произносит Давид.

Молча смотрю на огни внизу.

– Вам понравилось? – через некоторое время аккуратно спрашивает Давид.

Разворачиваюсь к нему.

– Я и мечтать о таком не могла, – произношу ровно.

– Это вас смущает? – глядя на меня, прозорливо уточняет мужчина.

– Это меня волнует, – отвечаю спокойно.

Затем отхожу от окна.

– Пройдёмте в другие комнаты? – предлагает Давид.

– Можно, я немного побуду здесь? Одна?.. – спрашиваю, подняв на него взгляд.

– Конечно, – кивает мужчина и выходит в коридор, прикрыв за собой дверь.

Провожу взглядом по стенам, медленно поднимаю его на потолок, рассматриваю дорогую люстру… затем опускаю его на тумбу в самом углу спальни, смотрю на игрушку, что стояла на ней слегка в тени, и которую я заметила несколько минут назад… закрываю глаза и начинаю беззвучно плакать.

Как он мог знать об этом?..

…

Через некоторое время подхожу к тумбе и поднимаю серого плюшевого медведя. Смотрю на него. Сколько лет назад это было?.. Кажется, лет тринадцать… Я тогда впервые выиграла на школьном конкурсе талантов, сочинив стихи на английском языке по мотивам сказки «Золушка» и распределив их по ролям между одноклассниками. Учитель музыки помог подобрать необходимые треки для музыкального сопровождения, а классная помогла с актёрским мастерством, поскольку была заядлой театралкой. В итоге получился почти настоящий спектакль на десять минут, и конкурентов у меня и моей задумки просто не было. Я не помню, почему в качестве приза был этот плюшевый медведь: шуточный диплом победительницы до сих пор лежит в моей квартире, но как в призовой фонд попала эта игрушка – я понятия не имею. Тем не менее, я тогда была рада, что выиграла этого мишку. Вот только мой одноклассник, а по совместительству – исполнитель роли принца, решил, что для меня одной это будет слишком жирно: и диплом в рамочке, и мишка. Мол, что я такого сделала? Стишки какие-то написала, набрала исполнителей и свела всё к одному номеру! На сцене-то были они!

И медведя у меня забрали.

Классная на это только руками развела, предлагая разбираться самим. А одноклассники все встали на сторону того засранца, потому что он встречался с девчонкой из параллели, и игрушка ему «была нужнее» – а я ни с кем не встречалась, и вообще – зачем мне этот медведь?!

Я тогда очень долго плакала в туалете. Я понять не могла, почему у меня забрали то, что по праву принадлежит мне? Ведь это я вписывала своё имя в список участников. Я бегала по школе, пытаясь договориться о костюмах и репетиционном времени в зале. Я упрашивала всех участвовать. Я утверждала все важные моменты, и я сидела в кресле «режиссера» на репетициях, будучи семиклассницей! В конце концов, это была моя первая победа!

Наверно, первая и последняя.

…

И вот теперь, спустя тринадцать лет, мой честно заслуженный мишка вернулся ко мне. Хочется спросить: «Какими судьбами?», но спросить не у кого. Дедушки уже нет. Должно быть, именно поэтому я и плакала сейчас – а не из-за того, что, наконец, получила свой приз…

Оглядываю спальню ещё раз.

Как же сильно он хотел, чтобы я жила здесь! Буквально каждая деталь так и кричала: «Это всё для тебя!»

И вот она, я, здесь, стою, обнимая старого плюшевого медведя, и плачу. И никак не могу понять: почему он не пришёл ко мне? Почему за эти четыре года, когда я считала, что я – одна на целом свете, он не пришёл ко мне и не сказал: «Нет, не одна. У тебя есть я. И я жду тебя так давно!»

Усаживаю игрушку обратно на тумбу и прохожу к кровати.

Теперь это очевидно – он действительно ждал меня. И знал меня очень хорошо.

А я о нём ничего не знала. И от этого становилось ещё больнее.

Едва заметный стук в дверь заставляет меня прийти в себя и вытереть слёзы. А затем выйти из комнаты и встретиться взглядом с Давидом.

– Вы плакали? – мягко спрашивает мужчина.

– Нет, – вру и прохожу вперёд по коридору, – пожалуй, я отложу осмотр дома на завтра. Мне очень хочется есть. Мы можем что-нибудь придумать?

Давид несколько секунд внимательно смотрит на меня, а затем легко улыбается и кивает:

– Конечно, ужин уже готов. А повар и прислуга ждут возможности представиться.

– Вот и отлично, – киваю, затем окидываю мужчину серьёзным взглядом, – я ведь не буду есть одна, правда?

– Вообще-то по правилам вы должны сидеть за столом в гордом одиночестве, а все остальные – молча стоять около стенки и следить за тем, чтобы вы не подавились, – также серьёзно отвечает Давид.

Смотрю на него во все глаза… а затем усмехаюсь, опуская голову. На душе становится чуть легче.