— Чем обязан такому вниманию к своей скромной персоне? Или, быть может, вашего внимания удостоилась мисс Фламини, мистер… э-э-э… забыл, как ваша фамилия.

— Это досадное недоразумение, — ответил я с холодной фальшивой вежливостью, избегая смотреть на Лауру. — Я и впрямь несколько вышел за рамки приличий, стремясь посмотреть краем глаза, как живется в высшем свете. Праздное любопытство, не более того. Приношу извинения, если заставил волноваться вашу охрану.

— У нас свободное государство, — с деланным добродушием развел руками Грант, но его взгляд выражал совсем иные чувства: — Никому тут не запрещено никуда ходить и ни на кого смотреть. Как видите, сегодняшнее мероприятие не у вас одного вызвало интерес. Однако мне хотелось бы быть уверенным, что ни мне, ни моей спутнице ничего не угрожает. На всякий случай заверяю, что у меня очень бдительная и профессиональная охрана…

— Это лишнее, Эдвард, — прервала его Лаура. — Ни тебе, ни мне совершенно нечего опасаться со стороны Димитриса.

Этот комментарий немного обнадежил бы меня, если бы не был произнесен довольно прохладным тоном, а сама Лаура в это время не избегала смотреть в мою сторону.

— Очень на это надеюсь, — кивнул Грант. — На том и раскланяемся. Пойдем, милая.

Вместе с телохранителем Гранта мы молча наблюдали, как парочка вновь скрывается в воротах «Кот-де-Азура», щурясь от вспышек камер. Кажется, Лаура порывалась обернуться через плечо, но ее кавалер отвлек ее каким-то вопросом, на который девушке пришлось отвечать. Быть может, вопрос касался как раз меня.

Взгляд Пайпса, тем временем, переполз на меня. Краем глаза я заметил, как за моей спиной уже стоит, с видом праздного наблюдателя, еще один крепыш в костюме, по видимому — его коллега. Убедившись, что прибыла поддержка, Пайпс наконец вполголоса заговорил:

— Грант — сама вежливость. Понимаешь, он привык общаться с культурными людьми из высшего света. У них даже со злейшими врагами принято разговаривать, нацепив на физиономию улыбку. Но я — из другого теста. Я повидал таких, как ты. Видал их и на улице, и на фронте. И знаю, на каком языке говорить с вами.

Наши с ним взгляды скрестились как рапиры. И он продолжил:

— Я запомнил твое дебильное имя, хотя вряд ли смогу его произнести. Так что уже завтра я буду знать о тебе все: где ты живешь, кого трахаешь, с кем водишься, кто твои предки, что ты ешь и чем срешь. Мы будем за тобой приглядывать. И предупреждаю: если я хоть раз увижу, как ты ошиваешься рядом с Грантом или его девушкой — тебе не поздоровится. Усек? Или я похож на человека, с которым можно шутить?

Я медленно перевел на него свой взгляд. В это время злость, главным образом на самом себя, бурлила во мне так сильно, что сдерживаться было все сложнее. Словно в те моменты, когда мне в вены впрыскивали «Валькирию», мне хотелось броситься на этого тупого выродка и бить его, грызть, кромсать, пока не останется одно лишь кровавое месиво; утопить в крови и боли все свое бессилие, стыд, обиду и разочарование.

Мои кулаки невольно сжались. Мне понадобилось напрячь все свои внутренние силы, чтобы излить свои чувства всего лишь в словах:

— Обязательно узнай обо мне все: где я живу, что ем, чем сру; где я бывал, что видел и что делал; похож ли я на человека, который любит шутить. Когда узнаешь — можешь прийти ко мне и повторить все, что сказал, еще раз. Если, конечно, не обосрешься.

Пайпс был тертым калачом. Чувствуя за собой поддержку своих людей и понимая, что мы находимся в людном месте, он не имел объективных причин опасаться меня. Но что-то в моих словах или во взгляде все-таки насторожило его до такой степени, что он сделал шаг назад.

— Эй-эй, потише, ковбой, — прошептал он примиряюще. — По твоей роже и так за милю видно, что ты не боишься драки. Даже когда стоило бы. Но если у тебя есть хоть крупица ума, лучше бы ты не пытался казаться мне опасней, чем ты есть на самом деле. Ты, похоже, не понимаешь, с кем имеешь дело. Так что я тебе объясню. Меня зовут Рой. Рой Пайпс. Я работаю в «Бодигард Сервисес», дочке «Глобал Секьюрити». Специализируюсь на персональной безопасности. Объясню проще: корпорации, такие как «Дженераль», платят очень солидные бабки, чтобы с их большими шишками все было в порядке. И мы за это отвечаем. У нас есть для этого все необходимое: обученные люди, техника, оружие. Сиднейские копы у нас хорошо прикормлены. Они стараются не мешаться у нас под ногами, а когда надо — то и выполняют наши небольшие хотелки. Например, могут по нашей просьбе забрать какого-то бродягу в участок и потрясти там как следует. Или не расследовать активно дело, если этот бродяга просто исчезнет и мы намекнем, что так и должно быть. Сечешь?

Я угрюмо промолчал.

— Так что, если тебе вдруг показалось, что это наши с тобой мальчишеские разборки, что мы тут меряемся членами, то это совсем не так. Здесь нет ничего личного. Я не буду думать о тебе, когда приеду сегодня вечером домой и сяду ужинать со своей семьей. Мне на тебя глубоко плевать. Но если у нас будут основания думать, что ты опасен для людей, жизнь которых мы охраняем — мы устраним эту опасность. Это просто бизнес. Ты понимаешь?

К этому времени мне наконец удалось успокоиться достаточно, чтобы я снова мог говорить ровным тоном.

— Я уже сказал, что мне на хрен не сдался твой Грант.

— Что ж, будем тогда считать, что мы друг друга услышали.

Пайпс кивнул своему напарнику, и минуту спустя они растворились в толпе. Я остался стоять возле своего скутера с самыми паршивыми чувствами, какие только можно описать. От радости и облегчения, которые поселились у меня в сердце сразу после суда, не осталось и следа.

Чередой глупых ошибок я превратил свою и без того совершенно несбыточную мечту о Лауре в что-то еще более нереальное. Дал ей основания считать себя каким-то маньяком или психопатом (ведь зачем нормальному человеку преследовать ее после работы?). Взбудоражил ее жениха. Насторожил до предела его охрану. Пререкался с ними, прыгал им в глаза и строил из себя крутого вместо того, чтобы замять инцидент как можно скорее. Даже если бы я задался целью все испортить, вряд ли у меня это получилось бы лучше.

— Проклятье, — прошептал я расстроенно.

Придя домой, я перебрал десятки вариантов текста, в котором я смог бы объяснить то, что произошло. Некоторые из них были целыми историями, в которых я сбивчиво изливал всю свою душу, запинаясь, как ребенок. Однако ограничился я лишь следующим: «Лаура, извини, что так получилось. Я понимаю, что это выглядело странно. Но я не хотел сделать ничего дурного. Нам нужно встретиться и поговорить. Хочу объяснить кое-что. Буду ждать твоего ответа».

Сообщение вскоре было отмечено в мессенджере как просмотренное. А еще пару секунд спустя — как удаленное. Увидев это, я закусил губу. На моей памяти Лаура не была склонна к подобным жестам. Так что это могло значить только одно — дела совсем плохи.

— А ты чего ждал? Кретин, — прошептал я.

Той ночью я долго ворочался и несколько раз за ночь уже готов был написать еще одно сообщение или даже набрать ее. Но когда я представил себе, что как раз в это время они с Грантом могли приехать после вечеринки к нему домой, что в эти самые минуты они могут заниматься любовью, или просто спать в объятиях друг друга — черновики сообщений разом отправились в корзину.

А на последовавшее утро я увидел фамилию Фламини, пролистывая по привычке ленту новостей. Ссылка привела меня на видеорепортаж о вчерашнем вечере в «Кот-де-Азуре», подготовленный одним скандально известным журналистом, который позиционировал себя как разоблачитель воров и коррупционеров при власти (при этом, правда, сосредотачивал свои удары на ком угодно, кроме сэра Уоллеса Патриджа и его соратников).

— В прошлом выпуске мы уже говорили о тех тонких ниточках, которые ведут от так называемых «народных протестов», ширящихся городами Содружества, якобы связанных с арестом Элмора, к компаниям-кошелькам, за которыми скрывается консорциум «Смарт Тек». Теперь же мы с вами посмотрим, чем занимаются люди, которые стоят за этими провокациями, пока плоды их усилий расшатывают наше общество и делают наши улицы опасными. А они даром времени не теряют! И чувствуют себя, по-видимому, прекрасно.