Щёлк.
– … в Сперанск. – Виктор Сергеевич, как и всегда, принял мою дрёму за сосредоточенное внимание к собеседнику. Однако на этот раз, пожалуй, мне и вправду стоило бы его послушать.
– К… Куда? В Сперанск?
– Ну да, – босс удивлённо посмотрел на меня. – Я думал, ты обрадуешься. Всё-таки как-никак родной город. Малая родина, что уж там. Маму проведаешь, по родным местам походишь, не командировка – а сказка, ну. А надоест, вернёшься домой, там и делов-то, что козла на место поставить. Справишься?
– Конечно, – ответил я и молча побрёл готовить документацию.
***
Лампада светит тускло, греет долго.
могильный ржач троянского коня -
скупой свидетель мимолётной дружбы.
и ровно так, как не бывает ада без огня,
как не бывает слякоти без лужи,
так нет и никогда и не было тебя.
и я кормлю сердечной тканью волка,
собой себя историю кроя.
Пока летел, накидал в самолёте пару строчек. Всё моё увлечение стихами, казалось бы, должно было выветриться к двадцати девяти годам, сойти на нет в бесконечной грызне за место под офисным солнцем, но не вышло. Как-то умудрялся находить в себе силы, спрятанные невесть где в потаённых закромах души, и писал, писал стыдливо ещё простым клерком, как тать, укравший у самого себя прекрасные минуты невесть ради чего. В моём домашнем сейфе нет никаких ценных бумаг и денег (я не дурак и имею ячейку в банке), но в нём лежит полуистертая тетрадка, в которой, быть может, и осталось что-то от меня, но это что-то уже несоизмеримо далёкое от того меня, сидящего в костюме-тройке и устало глядящего в иллюминатор.
Встречали с помпой. Аркаша, управленец Сперанского филиала, арендовал премиумный автомобиль, набил его шампанским и цветами (видно, памятуя о моём прошлом визите в город Аракчеев, когда я решил взять с собой Ларису, представляя её всем, как мою пассию). Пока ехали до офиса, я многозначительно молчал, копаясь в телефоне – всегда так делаю, когда хочу накрутить драмы. Но в данный момент времени действительно было не до слов и распеканий – я вернулся в город, который покинул лет пятнадцать назад и в который поклялся никогда не заезжать без видимой на то причины. Вокруг меня, через окно, сквозь щель стеклоподъёмника дуло колхозным смрадом и гнилью, моё городище осталось ровно таким, каким я его оставил когда-то. Реклама, торговые центры рядом и везде, дряхлый трамвай, площадной аквамарин – ничто не могло скрыть уныние и серость. Напротив, неон кричал, что Сперанск стал проституткой, укравшей у матери последнюю помаду.
Насилу приехали. Аркаша, как полуграмотный управленец-завхоз, смекнул, что негоже ставить своих сотрудников во фрунт с караваем и солью возле входа; напротив, нужно усадить менеджеров в кресла, строго-настрого наказав не обращать внимания на человека из Москвы. Мол, мы тут делами занимаемся, а тут ещё вы со своей проверкой. Умно, Аркаш. Небось в Москву собрался?
Кабинет этого стольного князя находился за стеклянной перегородкой, как и все офис-боксы современных сетей, раскинутых по захолустьям. Хай-тек мебель из шведского магазина на скорую руку, обезличенное пустое пространство – всё вокруг кричало о своей пародийности, об умении походить и казаться, нежели взывало к серьёзному и продуктивному труду. Я сел на кожаную тахту, расстёгивая дипломат, Аркаша как-то по-детски неловко разместился в своём кресле. Чёрт, кажется, я забыл в Москве свой тюбик с каплями. Надо успеть заскочить в ближайшую аптеку, пока из моего носа не полило как из ведра.
– Дмитрий Николаевич, – перебивчиво воскликнул южнорусский князёк – Мы вот с вами по телефону всё о работе, да о работе говорим. А сами-то вы как? Рады приехать в родные, так сказать, пенаты?
– Я-то… конечно. Как-никак, в родном доме и стены помогают. Но хочешь, Аркаш, по честности скажу, как другу?
– Конечно! – воскликнул без пяти минут повешенный.
– Я бы сроду сюда не приехал, если бы Старший не приказал. А ты знаешь прекрасно, Виктор Степанович меня просто так никогда не посылает.
– Честно говоря… – Аркаша начал подбирать слова, смекает. – Я понимаю, почему Старший вас послал. Но уверяю вас, ситуация уже улажена, вам остаётся лишь только в этом убедиться.
– Да неужели… Ты говоришь мне, что делать? – усмехнулся я в ответ. Позвольте же напомнить вам, Аркадий Викторович, в прошлом году, в Москве, вы вместе с советником губернатора клятвенно заверяли нас, весь совет, всех акционеров, что Сперанск идеально попадает под программу реновации жилья. Что жилищный фонд Сперанска на сорок…вру. Сорок три процента состоит из ветхого и аварийного жилья, что проекты кварталов «Мечта» – это идеальный, доступный вариант для жителей этого города, и что самое главное, рентабельный. Было?
– Ну…да.
– Было, – я достал следующий документ. – Затем советник губернатора Лисович был отстранён от занимаемой должности постановлением губернатора Сперанской области от 24 сентября прошлого года за номером… так, секундочку… ага, №1394-П. И вы вновь уверили совет, что на делах филиала это никак не отразится, это было?
– Было, – вновь ухнул Аркаша.
– После чего была отправлена экспертная комиссия, которая нашла наиболее рентабельный участок под строительство жилищного комплекса, а именно: равноудаление от объектов социальной инфраструктуры, транспортная доступность и, что самое главное, был заключен договор с местной группой компаний «СервисПромРесурс-ГК» на строительство самого большого для Сперанска Торгово-Развлекательного Центра для обеспечения нужд жилищного комплекса и города в целом. Всё верно?
– Верно.
– Всё. Верно. И вы настойчиво уверяли нас, что всё у вас везде схвачено, что осталась сущая формальность – утвердить новый генеральный план города и вписать наш гипотетический микрорайон в эту проформу – пустяк, ерунда. Однако… – тут необходимо выдержать драматическую паузу. – Однако местные политические активисты, руководствуясь своими соображениями, основали движение по остановке всех планируемых работ, перегородили доступ к технике, привлекли внимание местных и федеральных телеканалов и подвергли нашу корпорацию гипотетическим имиджевым и имущественным рискам. Так?
– Да, но… – на Аркаше лица не было.
– Никаких «но», Аркадий Викторович. Руководство Корпорации не может расценивать ваши действия иначе как «халатное отношение к исполнению своих функциональных обязанностей». Вы не взвесили все «за» и «против», не попытались договориться с этими… активистами, и своими попытками скрыть от федерального офиса всю информацию о сложившейся ситуации, можно сказать, уже упустили выгодный для нашей фирмы контракт. Ввиду этого обстоятельства… – и здесь должен наступить катарсис, поэтому я задержал дыхание. – … руководство Корпорации приняло решение о вашей профессиональной непригодности и о назначении меня на должность кризисного управляющего Сперанского филиала. Прошу немедленно передать дела и покинуть офис компании в течение ближайших часов, в противном случае вы будете сопровождены к выходу охраной.
Я видел этот взгляд сотню раз, его ни с чем не спутать. Только что, казалось бы, у тебя было кресло, стабильная работа, жена изменяла, но возвращалась домой, ибо знала, что такое «кормилец», дети – оглоеды, живущие на всём готовом. И вот, кончено. Аркаша, дурак, конформист, цепляется за свой уютный мирок и даже не подозревает, что он то как раз, в отличие от меня, получил вольную, стал свободным, испытал такое потрясение, что отрезвел, очнулся от сна; что прочувствовал то, что я уже никогда не почувствую. Что я отдал бы всё, всю эту минуту, чтобы поменяться с ним местами. Но вместо этого он пучит желваки, кулаки его сжимаются все крепче, и вот он уже встаёт с кресла, над столом, надо мной, чтобы крикнуть:
– Ах ты сука! Мудак б***ь московский! «Как другу», понимаешь! Приехал тут, на понтах весь сидит, бумажки листает! Да ты знаешь, говно, сколько я потов истратил, бегая по мэриям – кафетериям, понимаешь? Тому дай, этому дай, тут нельзя строить, нужна мелиорация, вашу мать! А ты эту землю-то видел, скотина?! Да я с шестнадцати лет разнорабочим по стройкам жилы рвал, пока ты, сопля, ничего тяжелее книжки не поднимал! Да я последние штаны на бетон изводил! Да… ты… – тут Аркадий Викторович упал в кресло и поник. Мне же нужен всего один патрон для контрольного выстрела, я всё-таки гуманист.
