Едва небо озарили лазурные утренние краски, Платон проснулся. В ущелье кроме него никого больше не было. Вспомнив о библиотеке, он вздохнул с горечью. Затем Платон с жадностью принялся разглядывать свои ладони, будто боясь, что вчерашние видения могли испариться за ночь. Страницы по-прежнему мелькали на поверхности его ладоней. Этого было достаточно, чтобы успокоиться. Платон вышел из ущелья. Солнечные лучи, пока еще такие ранние и такие несмелые, купались в глянцевой морской глади.

Жизнь продолжалась. Рано или поздно Платон возродит библиотеку, а пока что стоило довериться настоящему течению жизни, как эти солнечные лучи доверились тихому, едва проснувшемуся морю. Библиотекарь огляделся вокруг и позвал колдуна. Ответа не было. Да где же он? Платон решил пройтись. Может, его приятель сидит где-нибудь на горном выступе и наблюдает за горизонтом?

Библиотекарь стал аккуратно спускаться вниз. И тут он заметил нечто знакомое в самом низу. На каменной россыпи лежала черная шляпа Агапа. Море осторожно тянулось к ней, вот только она была недосягаема. Несомненно, морские воды сцапали бы шляпу, не будь они такими сонными. Платон в страхе схватил головной убор. Тотчас его быстрый взгляд метнулся на вершину горы, а затем – на море. Неужели Агап сорвался со скалы, а шляпа улетела на берег? И теперь его тело где-то там, в этих глубинах? Холодных и молчаливых.

Разве бедный старик мог подумать о том, что его добрый друг, спасший старинные книги от пожара, мог втихаря куда-то сбежать? Нет, он на такое не способен. Он всего лишь оступился и…

Сжимая дрожащими руками черную шляпу, Платон медленно побрел дальше. Он не отходил от кромки воды, будто бы мысленно прощаясь с Агапом. На его щеках блестели слезы. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Слишком много всего произошло в последнее время. Он не мог поверить, что Агап покинул его. Агап, который утешал его в момент пожара, который подарил ему надежду. Платон еле сдерживал себя, дабы не поддаться панике. Без Агапа он казался самому себе еще больше потерянным.

Остановившись, он отдышался и вновь взглянул на море. И как оно могло сохранять незыблемое спокойствие в такой момент? Но что сказал бы Агап, увидев его таким жалким и слезливым? Наверняка свое обычное, когда у библиотекаря что-то не ладилось: «Собери свои страницы в кучку, дряхлая книженция!» И библиотекарь принялся спешно вытирать рукавом мокрое лицо.

Неподалеку послышались чьи-то голоса, и вскоре библиотекарь заметил расположившихся на берегу трех мужичков в развевающихся рубахах. Такие обычно носят рыболовы. Их штаны были обрезаны по колено, чтобы удобнее было рыбачить. Рыбаки вытаскивали из большого мешка длинную и запутанную сеть. Там же, на камнях, смешанных с песком, валялись три пары башмаков-водомерок. Это были самые обыкновенные башмаки со шнурками, которые только можно было себе представить. Рыбаки Безлунного надевали их всякий раз, когда нужно было выйти далеко в море, при этом они смело шагали по водной глади и совсем не тонули.

Библиотекарь поспешил к ним.

– Скажите, вы видели здесь человека? Или может слышали всплеск или еще что-нибудь? – едва приблизившись к рыболовам, заговорил он сбивчивым голосом.

– Нет, мы только что пришли, – ответил один из них, бородатый.

Вместе с сетью он вытащил из мешка газету, на которую случайно обратил внимание Платон. Уж слишком заголовок был кричащий: «Сгорела древнейшая библиотека Безлунного!»

Старик тотчас сцапал газету. Шляпа упала на камни.

Выпуск был свежий, даже пахло типографской краской. Пробежав статью глазами, Платон наткнулся на имя автора в самом конце. Ну конечно же, небезызвестный Зиновий настрочил это! И как он только узнал? Хотя, что и говорить, на то они и газетчики, чтоб оказаться первыми на месте происшествия, иначе какой от них будет толк?

– Девочка на площади продавала. Срочный выпуск, а я люблю почитать свежие новости, – улыбнулся бородач. Распутав сеть со своими товарищами, он выпрямился и протянул руку библиотекарю. – Меня зовут Глеб. Ты тоже рыбак? О каком человеке ты говоришь? Ты кого-то здесь потерял? Чем тебе помочь? Мы поищем этого человека.

Однако вместо приветственного пожатия Платон вцепился в газету мертвой хваткой и побежал прочь.

– Шляпа! – крикнул ему вслед удивленный Глеб, держа в руках головной убор. – Какой странный. Даже газету мою утащил.

– Теперь не почитаешь свежих новостей, – хором засмеялись его товарищи. – Наверняка он сумасшедший, с таким-то затравленным взглядом, вот ему и мерещится всякое. Не обращай внимания.

– Нет-нет, – задумчиво проговорил бородатый, положив шляпу на камни, – кажется, у бедняги что-то приключилось. Жаль, что мы так и не смогли ему помочь. Может, за шляпой хотя бы вернется. Приберегу на всякий случай.

А Платон был уже почти на вершине горы. Он слишком торопился.

Обшарив чуть ли не весь город, испещренный каменными домами и низенькими, но пышными деревцами, библиотекарь все же отыскал редакцию, адрес которой был написан в самом конце газеты. Здание было среднее, из белого камня, и напоминало кулич, снизу доверху обсыпанный сахарной глазурью. Вход в него был выполнен в виде арки, железные ворота гостеприимно распахнуты.

Размахивая газетой, Платон пробежался по длинным каменным ступенькам и наткнулся на дверь. К счастью, она была не заперта. Затем, минуя короткий серый коридор, он ворвался в большую комнату, искусно выложенную белым мрамором и доверху заставленную шкафами с бумагами, связанными стопками газет и различными книжками. Да и благоухала редакция типично бумажным ароматом. За столами, выставленными в ряд и заваленными такими же бумагами, суетились мужчины и женщины. Сложно представить, кого было больше. Одни писали, а другие переговаривались. Утро еще толком не началось, а они уже все кипели от работы, будто паровые котлы.

Какой-то коротконогий мужичок в непонятном красном одеянии, напоминающем кафтан, бежал прямо на Платона. Его лицо было прикрыто большим исписанным свитком, свисающим до пола гармошкой. Платон еле увернулся в сторону, иначе коротышка попросту сбил бы его с ног. Не теряя времени, библиотекарь поинтересовался, где ему найти Зиновия.

– Вот он, – коротышка указал на сгорбившегося под столом щуплого писаку, и библиотекарь последовал в его сторону.

Едва старик оказался у стола, как перед его лицом нарисовалась смеющаяся физиономия писаки. Увидев прищуренный и огненный взгляд Платона, беззаботная улыбка Зиновия испарилась.

– Э-э-э… Вот неожиданность-то какая… – прогнусавил писака, отряхиваясь и театрально откашливаясь. – Пыльно, однако, там, под столом… Зато нашелся мой талисманчик, а без него я не могу писать.

И с той же глупой улыбкой Зиновий продемонстрировал на ладони маленькую керамическую зеленую лягушку, глазеющую на библиотекаря одним черным бусиноподобным глазом. Второй, по всей видимости, писака оторвал в порыве вдохновения.

– Это ты, это все ты! – набросился на него Платон, швыряя в писаку газетой.

Чуть было снова не выронив свою драгоценную квакшу, Зиновий поймал на лету газету и взглянул на статью.

– Да, это я! – радостно заговорил он, чуть ли не пританцовывая на месте. – И теперь я здесь постоянный автор, и меня никто не будет швырять, словно какую-то уличную шавку.

– И поджог совершил тоже ты? – не унимался Платон. Как же он был зол на этого чертового писаку – виновника всех его бед!

– Что?! – глаза Зиновия округлились. – Я ничего не поджигал! Не поджигал! Давайте выйдем на улицу, а то здесь полно ушей, – озираясь по сторонам, писака схватил Платона за локоть и вывел его из редакции.

Как только они оказались на ступеньках, Платон не удержался:

– Знаешь, что я тебе скажу? Ты последний, кто заходил в библиотеку. Я отказал тебе в написании статьи, и ты решил поджечь библиотеку ради сенсации! Ты тут празднуешь, а мы с Агапом остались без крова и нам пришлось ночевать в ущелье… А утром… Агап, бедный Агап! – библиотекарь задержал дыхание, чтобы вновь не прослезиться. Книги ведь спасены. А вот его несчастный друг… Что могло быть ужаснее его внезапной гибели? – Ты сгубил его!