В приемной Матвей тоже обратил внимание на миловидную Настю. Он негромко поздоровался, а та оторвалась от машинки, подняла голову.
– Михаил Яковлевич ждет вас, – сообщила она официальным тоном, внимательно разглядывая незнакомца. Как показалось Бондаренко, в ее взгляде проскользнуло нечто недосказанное: то ли любопытство, то ли испуг, то ли нечто другое, и он заметил, как ответно дрогнули веки Матвея.
Они вошли в кабинет. Судя по еще более покрасневшему лицу, Михаил Яковлевич в его отсутствие добавил не одну рюмку коньяка. «Хотя бы хватило до конца разговора, – подумал с неприязнью Бондаренко, – здесь дела надо делать, а он бухает как сапожник».
– Проходите, садитесь! – радушно предложил Плотников. – Мне Геннадий уже рассказал о вас, господин Матвеев. Какие проблемы? Чем может помочь облкомимущество?
Кашлянув в кулак, Матвеев сказал:
– Да у меня особых проблем вроде нет. Хотел вот с вами познакомиться, Михаил Яковлевич, лично.
– Очень приятно! – ответил Плотников, сбитый с толку. – Что у вас за бизнес, чем занимаетесь?
– У меня несколько продуктовых магазинов. Но есть хорошая тема. Геннадий посоветовал вложить капиталы в ликеро-водочный завод в Краснокаменске. Потому недавно на аукционе я купил спиртовой завод.
– Да, этот бизнес будет давать хороший доход. Народ у нас пьющий, причем пьет в любое время и при любых правителях: что при царе, что при коммунистах.
– Не знаю, что делать с работягами на ликеро-водочном, – продолжил Матвей, собирая жесткие складки вокруг рта. – Половина из них пьет по-черному, выгонять надо, но у меня условия конкурса: нельзя трогать трудовой коллектив в течение года после приватизации. Михаил Яковлевич, можно ли этот пункт обойти? Сильно он мне мешает!
На мгновение задумавшись, Плотников сказал, отводя глаза, чтобы не сталкиваться с неприятным взглядом Матвея:
– В каждых правилах есть исключения. Я думаю, что надо подготовить толковое обоснование. Например, в связи с реконструкцией цехов предприятия требуется сокращение рабочих кадров. Подумайте с Геной, у него есть юристы. Бумагу направите на мое имя, а я постараюсь ее протолкнуть наверх, ускорить процесс, как говорил в свое время незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев. А у меня к вам, в свою очередь, тоже есть просьба: у моего секретаря проблемы с мужем. Вы ее видели в приемной. Его вроде как посадили, и он сейчас в Клыковской колонии. Ей нужно передать вещи, я не знаю, может, деньги… У вас есть возможности?
– Конечно, Михаил Яковлевич, попробую помочь, – Матвей ненадолго замолчал, словно просчитывал ситуацию, затем решил поменять тему разговора. – Знаете, у меня сегодня маленький праздник.
– Что такое? День рождения?
– Ну, можно сказать и так. Я сегодня открываю казино, и хотел бы вас пригласить вместе с Геннадием. Открытие будет в семь вечера, так что милости просим!
– Казино? – удивился Плотников. – Но вы говорили о другом бизнесе.
– Знаете, экономисты советуют диверсифицировать: нельзя класть яйца в одну корзину.
– Будем считать, что вы меня уговорили, – охотно согласился Плотников, подивившийся экономической подкованности Матвея. Покрасневший от выпитого, расслабленный, довольный разговором, он пребывал в благодушном настроении: – Я приду! Только мне не хотелось бы сильно светиться. Сейчас Медведеву нужны громкие проекты, связанные со строительством производственных объектов, каких-нибудь откормочных цехов, мостов, дорог. Или нечто типа программы «Дети Уральска». А казино не сильно приветствуется – это атрибут богатых и успешных.
– Учту ваши пожелания. Только в следующий раз! – заметил Матвей, вежливо улыбнувшись.
Через какое-то время, вернувшись в свой офис, арендованный им в центре города, Матвей набрал номер в приемной Плотникова.
– Настя? – спросил он. – Это Матвеев. Михаил Яковлевич сказал, что у вашего мужа проблемы в колонии. Может, я могу чем-то помочь?
– Я хотела найти человека, – произнесла девушка, явно не ожидавшая звонка, – у которого есть возможность передать в Клыковскую колонию деньги и вещи мужу. Я туда ездила несколько раз, но с ним пока свидание не разрешают.
– За что сидит? – деловито осведомился Матвей.
– Да, так…– Настя замялась, – в милиции говорят: за мошенничество, а муж, что ничего не делал. Я толком не знаю.
– Понятно. Слушайте, Настенька, нам надо встретиться, поговорить. У меня, возможно, найдутся хорошие знакомые, которые помогут.
– Да, а когда? – девушка растерялась. – Я все время на работе, вечером надо забирать ребенка из садика.
– Отпроситесь у Плотникова, Михаил Яковлевич поймет. Он очень вам сочувствует. Если надумаете, приходите, чем смогу – помогу. Запишите мой телефон.
Матвей продиктовал номер и положил трубку, довольно глянул на сидящего рядом Беспалого. Тот курил сигарету, лениво пуская дым в стороны и откинувшись на спинку большого кресла. Во время разговора Матвея с Настей по его лицу блуждала неясная усмешка, усмешка человека, которому наперед известно, чем кончаются такие звонки.
– Слышь, Матвей, ты че замутил, на хрен тебе эта телка? Ты только свистни, я тебе полную хату ими набью, – он широко улыбался, обнажив золотые фиксы на зубах.
– Ты, Толян, много чего не вдупляешь: баб вокруг полно, но мне не нужны всякие бл…ди, мне нужна секретарь Плотникова.
Удивленный Беспалый переспросил:
– И на кой тебе эта девка? У нее мужик на зоне.
– Ее мужику мы поможем, – Матвеев достал из кармана пистолет ПМ, который он всегда носил с собой, и положил в небольшой сейф, стоявший в углу кабинета, – а Настя нужна мне. Сейчас начинается интересная тема, и мы должны знать, что будет делать Плотников, этот лох, вместе со своей шестеркой Геной. Девку я приручу, она будет как шелковая, а свой человек нам в этом борделе не помешает. Пока передай на зону, чтобы за ее мужиком присмотрели, чтобы ненароком не завафлили.
– Все сделаю, – кивнул Беспалый, и с его лица исчезла та легкомысленная понимающая улыбка, которая возникла в начале разговора. – Девка-то хоть ничего?
– Сгодится, вроде не крокодил.
Уральск, больница скорой медицинской помощи, 22 июня, 13:10
В середине июня солнце пригревало все сильнее, уральская земля постепенно оттаивала, раскрывая недра благотворному теплу. Забелин распахнул форточку, легкий воздух освежающими струями потек в его прокуренный кабинет. Он узнал, что сегодня должны выписать из больницы Виккерс и предложил Цыганкову поехать, встретить ее у входа. Однако Сашка заупрямился, ссылаясь на занятость, хотя две недели назад все было наоборот, и Цыганков сам его уговаривал.
Забелин закурил, пустил струю дыма в форточку. Но сизый дым, подгоняемый втекавшим навстречу воздухом, бесформенными клубами валил назад, распространялся по кабинету. Он посмотрел на бумаги, лежавшие на столе небольшой стопкой. Ничего срочного: справки о встречах с источниками, текущие ШТ7. Острых мероприятий не было и пока не предвиделось, нечем было себя задержать и оправдаться за то, что не поехал в больницу. Какое-то время он стоял и курил у окна, решая для себя, как быть. Вялая борьба мотивов была прервана появлением Цыганкова.
– Что, Серега, не поехал? – деланно удивился тот, с размаху опускаясь в старое продавленное кресло, стоявшее у стены.
– Нет, тебя жду.
Цыганков скривился:
– А может, без меня? Не люблю я эти мероприятия, вздохи, слезы, сопли…
– Знаешь, как говорится, долг платежом красен. Кто с тобой две недели назад поехал к Маргарите? Кого ты упрашивал, причем не очень долго?
Цыганков пригладил иссиня-черные непокорные волосы, стоявшие ершиком на голове:
– Тебе же все равно делать было нечего, хоть развеялся немного. А теперь ты никак запал на нее?
Александр явно подтрунивал над приятелем, и Забелин парировал:
– Конечно, что еще оставалось делать? У нас ведь только ты числишься спецом по женской части. Я как-то в этом замечен не был.
