Моя челюсть отвисла.
— Это же конфиденциальная информация!
Роберт в ответ лишь криво усмехнулся.
— Должно быть, кретин уже приметил на груди место для медали за первого пойманного шпиона, — продолжил он свой рассказ, не спеша лакая кофе. — К счастью его начальник оказался достаточно умным, чтобы настучать не в меру ретивому юнцу по башке и позвонить, для начала, человеку из разведки, которого он знает как эксперта по отношениям с Альянсом.
— И что же? — с замиранием сердца спросил я.
— Я — этот человек.
Глядя на усталое и слегка озабоченное лицо Роберта, я ощутил себя виноватым.
— Я надеюсь, у тебя не будет из-за этого проблем, — искренне молвил я. — Это было мое частное заявление. Я ведь совершеннолетний, ты не несешь за меня ответственности…
— Почему ты не посоветовался со мной, перед тем как сделать это? — пристально глянул на меня полковник.
— Я знал, что ты попытаешься отговорить меня, — слегка смутившись, нехотя признался я. — Не хотел спорить с тобой. Я твердо решил сделать все возможное, чтобы помочь маме с папой, даже если вероятность успеха невелика. Можешь называть это очисткой моей совести, если хочешь.
— Димитрис, — полковник сжал губы и тяжело вздохнул. — Я потратил пять лет на то, чтобы заслужить твое доверие. Я полагал, что мне это удалось.
— Это так! — поспешил заверить я.
— Если бы это было так, ты не боялся бы обсуждать важные решения со мной. Ты не посоветовался со мной в марте, перед тем как писать те электронные обращения. Что ж, я специально поставил свою подпись на одном из твоих писем, чтобы ты смог убедиться, что это бессмысленно.
— Так это ты устроил?! — удивился я, вспомнив свой электронный прием у Мелинды Боттом.
— Я надеялся, что в следующий раз ты все же посоветуешься со мной.
— Ты считаешь, я поступил неправильно, Роберт? — прямо спросил я.
— Это были смелый и решительный поступок, Дима. В твоем духе, — признал Роберт, но я понимал, что это всего лишь капля меда перед ложкой дегтя, которая последует после слова «но». — Но иногда мне хотелось бы, чтобы к твоей смелости и решительности добавилось немного рассудительности. Если бы рассказал мне о своём плане, неужели ты думаешь, что я стал бы кричать и ругаться? Мы бы с тобой сели и спокойно все проанализировали, как делали это всегда.
Закусив губу, я закивал, покорно соглашаясь с Робертом. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы увидеть на моем лице отсутствие сожалений о сделанном. Ему оставалось лишь подавить вздох.
— Что теперь будет? — спросил я, отхлебнув своего чаю. — Поднимется шум, да?
— Можешь не сомневаться, что не прошло и десяти минут после твоей речи, как один из присутствующих там сотрудников китайской разведки передал сообщение прямо в Поднебесную. Какие-то люди сейчас сидят там и разбираются, кто такие Владимир и Катерина Войцеховские. Другие люди сидят и думают, что стояло за твоими словами и как им стоит на них ответить. Китайцы серьезно относятся к таким вещам.
— Отлично! — обрадовался я. — Я ведь именно этого и добивался!
Роберт, поправив свой галстук, несогласно цокнул языком и отрицательно покачал головой, как бы показывая, что радоваться нечему.
— Димитрис, если твои родители действительно живы и находятся где-то на территории Союза, неужели ты полагаешь, что их судьбу облегчит внимание со стороны китайских спецслужб? В их личных файлах появится пометка, что их сын проживает на территории Австралии, и, возможно, связан со спецслужбами Содружества. Вряд ли мне стоит объяснять, что значит подобная пометка в условиях тоталитарного режима.
— Это почему еще я связан со спецслужбами?! — возмутился я.
— Начнем с того, что твой новый опекун работает именно там.
— Ты ведь числишься в каком-то армейском хозяйственном отделе.
— Я не тешу себя иллюзиями, что мое прикрытие обмануло разведку Союза. И дело не только во мне. Ты учился в закрытом специнтернате, который, с их точки зрения, может выглядеть как тайная школа для агентов. Сейчас ты учишься в полицейской академии, то есть, будешь работать в силовом блоке, — терпеливо засыпал меня аргументами Роберт. — Китайцы, со свойственной им паранойей, не поверят, что твоя речь на Олимпиаде была придумана тобою. Они увидят в этом очередную «провокацию империалистических спецслужб». А теперь представь себе, как это отразится на судьбе Володи и Кати, если они действительно там.
— Я надеялся, что на волне всей этой разрядки они могут просто найти их и передать Содружеству, в качестве маленького жеста доброй воли. Показать, какие они белые и пушистые, и все такое. Мама с папой ведь никогда не имели ничего против Союза!
— Это знаешь ты, но не они. В Поднебесной не действует презумпция невиновности.
— Нет, Роберт, ты не убедишь меня, что я сделал им хуже, — упрямо заявил я. — Если евразийцы все эти пять лет без какой-либо вины держали их в своих лагерях, не позволяя даже связаться со своим сыном, то что еще они могут им сделать после моих слов?!
— Что сделано — то сделано, — не стал углубляться в этот спор Роберт. — Предлагаю не тратить время на «если бы да кабы». Каждое действие вызывает много последствий, иногда весьма неожиданных, и еще не изобретен компьютер, который смог бы смоделировать их все. Не исключено, что твой искренний, хоть и не слишком обдуманный, поступок, окажется правильным. Увидим.
Мне оставалось лишь задумчиво кивнуть.
— У тебя не будет из-за этого проблем на службе? — уточнил я.
— Ты имеешь в виду — больших проблем, чем из-за того, что я взял под опеку переселенца из Альянса? Нет, вряд ли, — расхохотался и подмигнул мне папин знакомый.
Я слегка расслабился, сделал глоток чая и выдавил из себя улыбку в ответ. Этот разговор преподнес ряд сюрпризов, но все же проходил проще, чем я опасался, узнав о визите полковника столь ранним утром.
