Период "вала"
Второй период условно можно назвать "периодом вала" или "периодом серий", а можно и "периодом раскрутки". Хронологически он совпадает с эволюционным периодом становления российского книгоиздания (1995-1998 гг.). Издательское сообщество, пережив кризис 1994/1995 года (рис.1,2,11,14), оформилось и консолидировалось. "Базар" постепенно сменился рынком. Исчерпав лимиты, отпущенные советским книжным дефицитом, издатели встали перед необходимостью формирования нового содержания и структуры выпуска, раскрутки собственных издательских и авторских брендов.
Для решения этих задач был выбран единственно правильный путь - если имен и названий нет, их надо создавать. Но как?.. Выпуская серии, эмпирическим путем изучая читательский спрос, постепенно "высеивая" из серий отдельные проекты и новые авторские имена, занимая свою нишу на рынке, зарабатывая издательскую репутацию. Если в 1993 году в России существовало 220 книжных серий, то к 1997 году их число достигало уже 1200 [5]! Среди этих проектов отдельного упоминания заслуживают серии "Черная кошка" (издательство ЭКСМО), "Любовный роман" (РМЖ "Панорама") и "Арлекин" ("Радуга"), счет книг в которых шел на десятки и сотни! Количество должно было неминуемо перерасти в качество - постепенно российское книгоиздание обретало "свое лицо". В отличие от начала 90-х литературный процесс стал более "национальным" [7]. Наши литераторы научились создавать любовные романы, фэнтези, детективы, триллеры и в том числе на "отечественном материале". Тут надо отдать должное издательствам ЭКСМО, ВАГРИУС, РИПОЛ и некоторым другим, которые, пойдя на серьезный коммерческий риск, еще в 1993/1994 году начали системно выводить на рынок отечественных авторов. Дорогостоящий "натурный" эксперимент удался - появились, вернее были созданы, авторы-бренды В.Доценко, А.Маринина, Н.Леонов, А.Бушков, Д.Корецкий и другие [5]. Родились и обрели популярность новые жанры - отечественный боевик, российский женский роман и т.д. Возрождался интерес издателей к современной "серьезной" отечественной прозе - книги В.Пелевина, Л.Улицкой, В.Токаревой, Л.Петрушевской, Э.Радзинского все чаще появлялись в списках бестселлеров.
Издатели постоянно находились в поиске новых ниш и направлений. Снижались средние тиражи изданий, росло число наименований, повышалось качество содержания и исполнения книг. Заметно сократился выпуск переводной литературы (рис.24). Характеризуя этот период, важно отметить "пропасть", существовавшую между, так называемой, коммерческой и "настоящей" литературой [9,11,12]. Под последней часто понимался модный и "широко популярный в узких столичных кругах", так называемый постмодернизм.
Время проектов
И наконец третий период в российском книгоиздании в его содержательном аспекте наступил где-то после дефолта 1998 года и продолжается до сих пор. Этот период можно назвать "временем издательских проектов", или "временем брендов", или "временем мейнстрима" (mainstream).
За последние 15 лет литература прошла путь превращения из идеологического ресурса партии, поля общественных битв времен перестройки в сугубо личное дело каждого [11]. В этот период закончилась эпоха писателей-трибунов и "поэтов - больше чем поэтов". Канул в лету социалистический реализм, теперь же проходит и время остромодного постмодернизма, будоражившего умы и вкусы интеллектуалов 90-х. Заканчивается пора литературных экспериментов, иногда изящных и талантливых по форме, но почти всегда беспредметных по содержанию. Драматизм и насыщенность современной жизни делают сегодня такую литературу неактуальной и малотиражной.
Анализ списков номинантов литературных премий (от Букера до Анти-Букера и т.п.) за последние десять лет и рейтингов продаж книг за тот же период, показывает, что пересечение имен авторов минимально. Собственно В.Пелевин, В.Маканин, Чхартишвили-Акунин, Л.Улицкая, Т.Толстая, еще 2-3 имени и все! Причин и объяснений этому немало. В них лишь не следует включать нежелание российских издателей публиковать произведения номинантов. Оно, желание, есть - нет тиражей. Средний тираж книг современной прозы менее 5000 экз. Почему так? Отчасти объяснение в элитарности и "столичности" литературной тусовки, формирующей литературно-премиальную жизнь, в замкнутости ее на самою себя, а не на читателя, в ориентации на модность, но не популярность. Здесь не могу не процитировать классика русской литературы ХХ века Бориса Васильева, написавшего недавно в "Книжном обозрении" следующее: "...В моем детстве весьма популярной была классическая борьба. Группы борцов переезжали из города в город, борясь за чемпионский титул. Демонстрировались приемы, броски через спину с "мостика" и прочие чудеса борцовского искусства. Но главное чудо состояло в том, что если в Саратове победила "Черная маска", повергнув на лопатки "Маску красную", то в Астрахани все было наоборот. Но это - для публики, а чтобы борцы не потеряли форму, они раз в году встречались в Гамбурге, где, пыхтя и страдая без всякой публики, устанавливали по "гамбургскому счету", кто есть кто в отсутствии лиц заинтересованных. В смутные времена то же самое происходит и с литературой. Небывалое множество всяческих премий присуждается, сдается мне, по принципу борцовских групп моего детства: если "Икс" получил Букера сегодня, то "Игрек" получит Антибукера завтра...". Трудно не согласиться с мудрым человеком!
Читая книги многих современных прозаиков, задаешься вопросом: "А где собственно тот messagе, с которым автор выходит к читателю?". Нет ответа. Не думают авторы этих произведений о читателе, презрительно отвергая разговоры о коммерческой составляющей любого настоящего успеха. Что же - это их право, однако для российского издателя в его сегодняшних обстоятельствах - прав прежде всего читатель...
К концу 90-х "тихо отошел" в область мифологии и "самый читающий народ". Многие из тех, кто анализирует современный российский книжный рынок, делают поспешный вывод о том, что читательские предпочтения переходят к качественной современной прозе, имея ввиду ту самую "настоящую литературу, мол "слава богу, россияне устали от боевиков и женских романов и возвращаются, наконец, к настоящей литературе". Не совсем верно. Весь мир читает хорошие детективы, мемуарную литературу и женские романы. А мы вот в России по этой логике пошли другим путем - мы предпоЧИТАЕМ качественную современную прозу. Это не так! На самом деле, изменились не предпочтения потребителя книжной продукции. Изменилась сама читательская аудитория. Точнее она сильно сократилась. Осталось ее ядро. Это ядро составляют те, у кого за 90-е годы появился или не пропал вкус к чтению. Банально, но верно утверждение - чтение любой литературы требует интеллектуальных усилий. Те, кто от скуки, от отсутствия других развлечений в начале и средине 90-х брал в руки дешевые боевики, бульварные романы, кинороманы, наспех переведенные детективы и т.п., чтобы занять время, сейчас решают лишь "Кто пойдет за "Клинским"... Что опять не повезло с народом? Да нет - так везде. Повторим изменились не предпочтения, упорядочилась и оформилась часть общества, которая, собственно, и называется читателями. Она - эта часть - разборчива в жанрах и авторах, более требовательна к качеству текстов. Ее читательские интересы и предпочтения вполне корреспондируются с таковыми же в других развитых странах [8,11,13] (рис.12,22,23). При этом не никакой беды в том, что современная проза издается тиражом 5000 экз. Аналогичная ситуация и в США, и в Англии, и в Голландии, и в Китае. Все те же 5000-7000 экземпляров. Эти изменения аудитории уловили и "гиганты-универсалы" издательского бизнеса (ЭКСМО, АСТ, ОЛМА-пресс). Не потому, что их руководителям вдруг "вспомнилось о высоком" и захотелось "сеять разумное, доброе, вечное", а потому что им теперь надо обслуживать другого читателя. Не того, на ком они заработали свои капиталы, а того, с кем давно и плодотворно работают толстые журналы, "ВАГРИУС", "НЛО", "Захаров", "Ad Marginem", "Эллис лак", "Амфора" и другие. Не стремление "к духовности" движет издателями, но здравый смысл и экономическая выгода.
