– Он ведь взял псевдоним, – задумчиво сказал Виктор, – прибавил к фамилии приставку "Морской" потому, что все его произведения были посвящены морю, флоту, героям-морякам… А я до сих пор мало интересовался генеалогией своей семьи.

***

На улице, спускающейся от центра Алустоса к набережной, среди многочисленных магазинчиков с фруктами, южными сладостями, местной натуральной косметикой и сувенирами был указатель, приглашающий в еще один дом-музей – флигель, где жил писатель Пчелин, очень известный до революции и вынужденный эмигрировать в годы печально известного Исхода. Пчелин был небогат, собственного дома не имел и двадцать лет до революции жил в имении своих друзей, в гостевом флигеле. И этот небольшой одноэтажный домик, увитый диким виноградом, тоже привлекал внимание гостей города.

Путь к нему шел через территорию пансионата. Извилистая брусчатая дорога змеилась мимо корпусов с большими окнами и балконами, летней эстрады и детской площадки. На балконах громоздились мокрые плавательные круги и матрасы и весело трепетали на ветру разноцветные полотенца и купальники.

Вероника не завидовала тем постояльцам, чьи окна выходили на подъем к музею. Каждый день, без выходных, с 10 до 18 часов мимо снуют экскурсанты, вещают экскурсоводы, щелкают объективы. Хотя в Алустос мало кто приезжает затем, чтобы сидеть в номере, тем более днем, в разгар курортного сезона. Пляж, прогулки, экскурсии – отдыхающие всегда находят, чем разнообразить свой досуг. А к их возвращению музей уже закрывается.

Наум не удержался от смеха и колкой шутки, увидев на одном из балконов развешенное на просушку белоснежное женское белье внушительных размеров.

– Я думал, что такое уже никто не носит, – заметил он. – Такие рюши, кружева и комбине с розочками предпочитала моя бабушка Гершвин лет эдак сорок назад.

Бабушка Наума прожила сто два года. Она еще успела пожурить внука за развод с женой и легкомысленные краткосрочные связи с женщинами: "Серьезный человек, юрист, а скачешь, как кузнечик! Вот я с мужем шестьдесят лет прожила, всякое бывало, но тогда люди более ответственно относились к браку!"

– Что я слышу, Наум! – воскликнула Вероника. – Ты лазил по чужим бельевым шкафам?!

– А я в детстве, играя в прятки, часто залезал в мамин гардероб, – на щеках Морского появились смешливые ямочки. – За ее платьями было так хорошо прятаться, никто не находил! Правда, один раз я забрался в ее зимнее пальто и чуть не угорел от нафталина…

Они неспешно шагали по брусчатой дорожке, где Наум пообещал им какие-то бесподобные селфи с видом на море и возле дерева с тремя стволами. "Так переплелись между собой, – усмехнулся адвокат, – что авторы Камасутры рыдали бы от зависти: им такое и не снилось!"

– А бабушка мне была не чужая, – не моргнув глазом, выкрутился Наум.

– Ты на все найдешь ответ.

– Профессиональная привычка, Ника.

Заорал телефон Виктора.

– Что у вас? И ты не знаешь, как поступать в подобных случаях? Уж с такой ерундой можно и самим справиться. Ну а это и подавно твои проблемы, не мои. Что?! – Морской резко изменился в лице и окончательно превратился из молодого человека с трогательными ямочками на щеках в мужчину с ледяными глазами и резким голосом. – Так. Я понял. Выясните и разберитесь… Черт-те что, осеннее обострение, – прошипел он, закончив разговор.

– Не завидую тем, с кем твои бойцы будут разбираться, – сказала Вероника. – Сразу вспоминается сауна "Релакс"…

– На самом деле я белый и пушистый, – льдинки в глазах Морского растаяли, и улыбка снова стала мягкой и тёплой. – Только не все это понимают, и приходится давать им по шее, чтобы дошло быстрее.

– "Мадам, за что вы таки ударили мужа утюгом по голове? – утрируя характерный одесский говорок, рассказал анекдот Наум. – Ваша честь, я таки ему весь день доказывала, что у меня покладистый характер, а он таки не верил!"

Все трое рассмеялись.

– Итак, дети мои, – произнес Гершвин, когда веселье стихло, – возле дерева, о котором я вам говорил, есть неплохая площадка для отдыха и, если на ней никого нет, можем поговорить там.

От музея им навстречу спускалась худощавая молодая женщина в зеленом летнем платье и темных очках. На ходу она пыталась затолкать в сумку новенькую книгу о жизни Пчелиных в Алустосе и не рассыпать при этом сувениры из пакета с желтым смайликом "Спасибо за покупку!"

– Лилька! – окликнула Вероника, узнав свою подругу. – Прямо день удивительных встреч.

Лиля Дольская жила в Мариенбурге, дачном пригороде Гатчины, работала в библиотеке и дружила с Вероникой со студенческих времен. Они вместе учились в Университете Александра Запесоцкого на факультете культуры, но после выпуска их пути разошлись. Лиля вернулась в Мариенбург, а Наташа начала работать в "Невском телескопе". Но, благодаря социальным сетям и регулярному транспортному сообщению, девушки часто виделись. Вероника любила проводить выходные в "одноэтажном районе" в уютном Лилином домике. Лиля иногда приезжала к ней в отпуск. Правда сейчас встречи стали не такими регулярными – Вероника познакомилась с Морским, а Лиля встречалась с модным прозаиком Аристархом Кораблевым, частым гостем на культурных мероприятиях в библиотеке. "Повезло вам, девчонки, – веселилась их общая подруга Тася, – у одной Морской, у другой – Кораблев. Надо мне для полноты картины найти какого-нибудь Речкина или Берегова! "Ты уже нашла Янина, – ответила Ника, – и он лучше любого Речкина"

В прошлом году Ника, Виктор, Лиля, Наум и Тася оказались в эпицентре головокружительных событий, в ходе которых Тася впервые после давнего развода познакомилась с мужчиной, который произвел на нее впечатление. Дмитрий Янин, который представился новым знакомым, как преподаватель социологии, на самом деле оказался сотрудником государственной безопасности. Он тоже был в разводе, с женой расстался отнюдь не дружелюбно и до встречи с Тасей был убежден, что хватит с него первого неудачного опыта семейной жизни… Сейчас Дмитрий и Тася отправились в свадебное путешествие в Анапу в пансионат "Фея-2", а Тасина дочь от первого брака, 20-летняя Оля, перешла на четвертый курс все того же Университета, где 15 годами ранее учились Ника и Лиля. "Отстаете, девчонки, – веселилась на свадьбе слегка подвыпившая Тася, – обычно это вы всегда впереди планеты всей, а я так, в кильватере трюхаю! Думала, опять мне раньше придется на вашей свадьбе шарики задницей давить и за букетом гоняться!" "А в этот раз мы для разнообразия решили тебя пропустить вперед", – отшутилась Вероника.

– Ника! – Лиля оставила попытки застегнуть сумку и подбежала к ним. – И правда, вот так встреча! Добрый день, Виктор! Привет, Наум!

– Уже можно сказать "добрый вечер", – уточнил Гершвин.

– Да, у меня тоже отпуск, – рассказывала Лиля подруге, пока мужчины по очереди делали селфи возле причудливо переплетенных стволов дерева. – Приехала три дня назад. Летом приезжали сюда на выходные с экскурсией от профсоюза, и мне так понравилось, что я решила провести отпуск в этом пансионате. А вы?

– Мы рядом, в "Морском", – Ника указала на белоснежный корпус отеля за деревьями. – Соседи, можно сказать. Витя решил остановиться именно в отеле его имени.

– А я выиграла в лотерею на набережной флаер на бесплатное посещение боулинг-клуба, – Лиля показала яркий листок – с собой могу привести пятерых, на одну игровую дорожку. Не хотите ли пойти? Тогда останется найти еще двоих. Заодно и поучусь шары кидать.

Виктор и Наум охотно согласились провести вечер в боулинг-клубе и запланировали выход в свет на сегодняшний вечер. Гершвин сообщил, что у него как раз есть два недостающих человека и позвонил кому-то, чтобы изменить место встречи. "В "Дом вверх дном" я лучше в более приятной компании схожу, – пояснил адвокат, – а с ними в боулинге как раз будет удобно вести конфиденциальный разговор. Как я помню, там всегда такой шум-гам стоит, что фиг кто подслушает чужие разговоры… Будет забавно, дети мои, – потер руки Наум, – постарайтесь только громко не смеяться. Обещаю вам настоящий ужин с дураком, как в кино!" "Твои дети лейтенанта Шмидта? – спросила Вероника. – Наум, колись уже, что ты нам хотел сообщить? Хватит тянуть кота за сокровенные места!"