– Хозяин, не знаешь ли ты, что за важный гость только что проехал по улице в окружении знатных мужей нашего города?
– Это господин Идоменей, богатый геомор и навклер из Прекрасной Гавани, едет с верфи, на которой сегодня заложили первый из двух его кораблей. Владелец верфи и архонты нарадоваться не могут на господина Идоменея, потому в честь высокого гостя сегодня состоится симпосий, – не глядя на девушку проговорил лавочник.
– Где? Где он состоится? – взволнованно спросила Майя.
Мужчина неопределённо пожал плечами:
– В Верхнем городе, где же ещё…
Он хотел добавить, что вряд ли ей удастся получить приглашение на этот праздник, но ехидство его пропало даром, когда он поднял голову, покупательницы в лавке уже не было.
Выйдя из лавки Майя пошла вниз, к трущобам Нижнего города, где она с Эглой снимала каморку, но пройдя несколько шагов резко развернулась и направилась в противоположную сторону, куда удалилась группа всадников. Девушка больше не чувствовала холода, ей даже стало жарко, когда она преодолевала крутой подъём улицы, ведущей к Верхнему городу. Во рту Майя держала маленький кусочек лепёшки, посасывала его не глотая, чтобы растянуть удовольствие. Сама лепёшка была надёжно спрятана на груди под накидкой. Девушка быстро нашла нужный дом и постучала, но ей никто не открыл.
Немало времени потратила она, кружа по улицам Верхнего города в поисках нужного ей человека, наконец Майя нашла агонотета там, где он и должен был находиться – в доме хозяина городских верфей. Устроитель праздников готовил большой пиршественный зал для предстоящего симпосия. Нектарий, так звали агонотета Ольвии, был худощавым молодящемся мужчиной с длинными крашенными волосами, глазами неопределённого цвета и тонким голосом. Майя увидела Нектария, в тот момент, когда он давал указания рабам, что застилали коврами ту часть помещения, где должны были расположиться гости. Майя никогда бы не смогла проникнуть в этот дом, если бы не предпраздничная суматоха, послужившая ей прикрытием, но увидев агонотета она оробела и теперь не знала, как обратиться к нему. Нектарий между тем, заметил девушку, он догадывался зачем она пришла. «Сегодня многие придут просить», – усмехнулся Нектарий. Нечасто случаются симпосии на которых собираются такие богатые и знатные гости. Самые лучшие рапсоды, музыканты, танцоры, акробаты приглашены для увеселения гостей. Самые красивые гетеры с утра перетряхивают свои сундуки подбирая наряды к пиру. Они умащают свои тела ароматными маслами, сочиняют новые причёски, подбирают изящные украшения, чтобы предстать перед высокими гостями во всеоружии женской красоты. И всем нужен он – Нектарий, устроитель городских праздников и частных вечеринок. Только он решает кому быть на празднике, если только заказчик не выскажет личное предпочтение. Насладившись мыслями о собственной значимости, мужчина повернулся к Майе и высоким, почти женским голосом произнёс:
– А тебе что тут надо?
– Господин, – девушка приблизилась к мужчине и униженно поклонилась, – господин агонотет, я знаю, что сегодня вечером в этом доме будет большой праздник, не нужна ли вам танцовщица, певица, гетера?
– Уж не себя ли ты предлагаешь, замарашка? – спросил Нектарий и пискляво рассмеялся над собственной шуткой.
Рабы, проходившие мимо, услышав слова Нектария тоже захохотали. Лицо девушки вспыхнуло, слёзы подступили к глазам, но по своему печальному опыту Майя знала – слёзы не помогут, ей никогда не помогали. Она наклонила голову ещё ниже и прошептала:
– Нет, господин агонотет, я веду речь о моей подруге Эгле…
– Эгла? Эту я вообще на порог не пущу! Ты знаешь сколько она мне должна?
– Нет, господин агонотет, я ничего не слышала о долгах Эглы, – Майя врала, проклиная в душе подругу, которая, не поделившись платой с Нектарием за одну из пирушек, лишилась разом всех приглашений от него.
– Так вот знай, твоя подружка задолжала мне и задолжала много, пока долг не возвратит, говорить с нею ни о чём не буду, – Нектарий повернулся к Майе спиной.
– Господин агонотет! Мы всё вернём, мы отдадим долг, и вашу долю за посредничество и половину от того, что Эгле заплатят за ночь, – скороговоркой выпалила девушка.
– Нет, нет и нет, – сказал мужчина, не поворачивая головы, – твоя подружка непостоянна, а значит ненадёжна.
– Зато она красива! – запальчиво бросила ему в спину Майя, – Ни одна гетера в Ольвии не сравнится с ней красотой.
Нектарий медленно обернулся и с улыбкой произнёс:
– Красива, но глупа! Поверь мне, я хорошо знаю жизнь, глупость у женщины – больший недостаток, чем отсутствие красоты.
– Господин агонотет, – не сдавалась Майя, – моя подруга очень молода и по неопытности она совершила ошибку поссорившись с вами, но теперь она всё осознала и если вы поверите ей, если дадите возможность выступить на симпосии, если поможете своими ценными советами, то клянусь под вашим руководством она сможет стать самой знаменитой гетерой в Таврике, – переведя дух, девушка продолжила, – я знаю многие девушки в Ольвии добились успеха благодаря вам.
Теперь Нектарий, не просто улыбался, а хохотал, эта неприкрытая лесть из уст девушки развеселила его. Он приблизился к просительнице и коснувшись кончиком пальца её худого бесцветного лица сказал:
– Ты сама могла бы стать успешной гетерой, – смеялся он, – я бы взялся за тебя будь ты помоложе. Не знаю насколько ты умна, но упорства тебе не занимать. Мне нравится, как ты борешься за свою подругу, наверное, она того стоит… ладно, пусть приходит.
От дома хозяина верфи Майя летела как на крыльях. Задержалась только у небольшого барельефа с изображением девяти муз – спутниц бога Аполлона. Коснулась холодными пальцами алтарной чаши, пообещала принести богатые дары. Солнце стояло ещё высоко, впереди был весь день, она успеет подготовить Эглу к ночному симпосию. Придётся опустошить кубышку, но если всё пойдёт как надо, то деньги вернутся с лихвой. Эх! Если бы она была такой красивой как Эгла, разве прозябала в нищете? Для любого мужчины лестно видеть рядом с собой красавицу, многие готовы щедро платить за ласки прелестницы. Майя вздохнула. Трудно девушке жить без покровителя в этом мире, если нет отца, брата или мужа – любой может обидеть.
Спуск кончился, теперь она шла по улице, ведущей в порт, за ним начинался квартал городской бедноты. Майя замедлила шаг, ей уже двадцать четыре года и последние шесть лет жизни дались ей нелегко. Все её беды начались вот в такой же зимний день, когда в сопровождение отца и гостей она шла к дому своего жениха. Свадебная процессия поздно заметила группу всадников плавной волной спускавшуюся с ближних холмов. Песни сельской свадьбы сменились криками боли, свистом стрел и лязгом мечей. Она видела, как погиб её отец и тот, кто должен был стать её мужем. Её саму подскочивший скиф одним махом забросил поперёк своего коня, ещё мгновение и вот они уже мчатся по степи, конец ей белого свадебного покрывала развивается на ветру словно флаг. Скакали недолго, когда налётчики со своей добычей собрались вместе, то пустили коней шагом, а потом и вовсе остановились, чтобы дать передышку коням. Дальше похищенных людей гнали пешком, берегли лошадей. Ещё один переход и ночная стоянка, во время которой ей неожиданно удалось сбежать. Отошла подальше по нужде, скифы пленников почти не охраняли – по зимней степи далеко не уйдёшь, когда вернулась, то увидела, что людей и след простыл, лишь пыль клубится вдалеке. Сначала кинулась бежать за ними, но едва сделала шаг, как ноги подкосились, без сил упала, уткнувшись головой в землю, щёку больно уколола засохшая травинка.
Небо начало светлеть, когда Майя услышала топот копыт. Отползла подальше за кусты. Всадник остановился, в нём девушка узнала своего похитителя. Наверное, заметил пропажу и вернулся за ней, но особо не искал, покрутил головой и крикнув что-то ускакал обратно. С рассветом она двинулась в путь. Взбиралась на невысокие холмы, оглядывала местность и шла дальше. Каким-то чудом вышла на дорогу, но куда вела эта дорога ей было неизвестно. С очередного холма увидела лежащий вдали город, туда и направилась. В тот день, она не дошла до Ольвии совсем немного. Измученная трудной дорогой, голодом и особенно жаждой остановилась отдохнуть у придорожного кабака. Обменяла кольцо, купленное её отцом к свадьбе на крынку молока и каравай белого хлеба. Прилегла отдохнуть на лавку прямо в зале и уснула, проснулась от громких голосов – в кабак вошли мужчины. Хозяин, сочувствуя беженке предложил ей отдохнуть на топчане за занавеской, но уснуть ей больше не удалось.
