– Как вы себя чувствуете?
Я вздрогнул, потрясённый возможностью человеческих голосовых связок. Вероятно, то же самое испытали и двое молодых людей, уже прошедших мимо нас большими быстрыми шагами. После возгласа дамы они дружно развернулись в нашу сторону и вскоре уже осматривали спортсмена. Один из них, высокий, в широких чёрных джинсах и майке без рукавов, с надписью на левом плече «Люблю пиво» заглянул с высоты своего почти двухметрового роста в глаза обследуемого и решительно произнёс.
– Травки нанюхался пацан, от того и завис.
– Не похож он на космонавта, Славик. Посмотри, сколько в нём крови с молоком. Килограммов сто, не меньше. – Мягко возразил второй, в коротких голубых шортах с бахромой по краю и светлой блузке, манерно растягивая слова. – Может, он медитирует на солнце, как эти… Куру? Пуру? Забыл.
– Гуру. – Поправила его дама в шляпе. – Проповедники просветления через медитацию. Однако, он выбрал странное место. Просветляться лучше в уединении. Я делаю это дома по тридцать пять минут два раза в день за час до еды.
– Какие сложности. – Славик ухмыльнулся. – Три бутылочки Heineken или чего-нибудь покрепче и до, и после еды! Просветление высшего качества!
– Верно. – Поддержал его напарник, затем наклонился, сорвал на газоне травинку и, хихикнув, засунул её в ноздрю замёрзшему.
– Дура! – Воскликнул «Люблю пиво», названный Славиком. На его широком загорелом лице отразился испуг. И в этот момент замёрзший вдруг оттаял. Он опустил голову и обвёл присутствующих мутным неспокойным взглядом, словно только что очнулся от страшного сна.
– Опс. – Шепнул молодой человек, названный дурой, и спрятался за спину Славика.
– Улетел. – Прошептал спортсмен.
– Кто? – Спросил Славик.
– Не знаю. Всё как-то нечётко было. Вот так. – Спортсмен подпрыгнул и взмахнул руками, вероятно пытаясь изобразить увиденное.
Все почему-то посмотрели на меня.
– Не видел я ничего летающего. – Категорическим тоном заявил я, но почему-то покраснел.
Дама в шляпе взяла руку спортсмена, обхватила его запястье пальцами так, как это обычно делают, желая посчитать пульс, замерла, шевеля губами, и через несколько секунд выдохнула. – Переутомился! Со мной тоже такое бывает. Вам, голубчик, отдохнуть надо. На газончике полежать или на скамеечке посидеть.
– Ничего такого мне не нужно! – Обиженно пробурчал тот и, ни с кем не простившись, потрусил по тропинке, не проявляя ни малейших признаков слабости.
Дама помрачнела. – Если не переутомился, то плохи его дела. Не к добру это, когда призраки видятся. – Последнее предложение она произнесла каким-то зловещим голосом и так же, как спортсмен, не простившись, покинула место происшествия не по годам стремительной походкой.
Двое оставшихся свидетелей переглянулись.
– Я же говорил «нанюхался»! А ты; не космонавт, не космонавт. – Передразнил Славик.
– Да, хоть психонавт. Пойдём, пупсик. – Пропел молодой человек в шортах и погладил левое плечо Славика. – Пивко ждёт. – Он игриво подмигнул мне накрашенным глазом, и через пару минут любители пива уже бодрым шагом удалялись от меня.
Оставшись один, я огляделся и поймал себя на мысли, что сделал это лишь с единственной целью: найти скрывшуюся от меня девушку. Всё увиденное в этот раз показалось каким-то раздражающим, лишним: деревья, газоны, люди, собаки. Забыв про соль, я побрёл по дорожке парка, вращая головой и слушая извечный диалог двух половин меня.
– Знакомиться с девушкой на улице – бессмысленная затея. Кто знает, может быть, ты герцог, сбривший синюю бороду? – Громко заявила о себе первая. Слушая её, я обычно представлял плотный комок мозговых извилин. Он имел хорошо поставленный голос и в своих репликах всегда был убедителен и твёрд. Ему трудно было возразить, потому я окрестил его Лоб.
– Между прочим, твои родители познакомились в автобусе. А ты напугал девушку и должен извиниться. – Возразила вторая. Тот, кого когда-то грызла совесть, поймёт, каким я видел эту часть себя: этакий упрямый мышь. У него не было ни голоса, ни доводов, но он почти всегда брал верх, так как был чрезвычайно настойчив и имел поразительный нюх на то, что мне хотелось сделать, но на что я без его поддержки не решился бы. Я называл его Грыз.
– Твой отец знал, как себя вести с девушками, однако, как видно, яблоко от яблони иногда падает очень далеко. – Сказал Лоб, как отрезал, а затем отрезал ещё раз. – К тому же у тебя уже есть дама сердца.
– Да? – Мой внутренний мышь поднял торчащие редкой щетиной брови, демонстрируя недоумение. – Как это я не заметил её?
– А кто с Анной бродил меж сосен и кипарисов и два часа рассказывал о зоопсихологии, душах осьминогов, львов, собак и прочей живности?!
Грыз вздохнул. – Неудачная тема, согласен. О маринованных кальмарах Анне было бы интереснее.
– А кто на её бюст заглядывался? А? – Не унимался Лоб.
– Всё! Стоп! – Приказал я им обоим, испытывая почему-то страшную неловкость и жар в краснеющих ушах, хотя помнил, что смотрел на Анну так, как было принято смотреть на девушек в кругу моих сверстников: уверенным, оценивающим взглядом бывалого оценщика. Такой взгляд, по моему убеждению, ничего не значил и не мог налагать никаких обязательств. Во мне давно жила уверенность, появившаяся не известно откуда, что где-то есть девушка, предназначенная только мне, увидев которую, я сразу узнаю, и с ней всё будет иначе.
– Сейчас куплю соль и сотворю себе омлет с грибами по итальянски! – Скомандовал я себе, стараясь настроить голову, как приёмник, сбившийся с привычной волны, после чего попытался представить этакий золотистый курган на тарелке, сияющий под лучами моего испепеляющего голода. Однако, моё сознание нарисовало другие картины. Я снова увидел Её, шаг за шагом до скоропостижно замёрзшего спортсмена и тут же остановился, осознав, что исчезновение девушки в этом моменте моих воспоминаний не имеет никаких объяснений.
«Он улетел!» – Вдруг вспомнил я слова замороженного.
– Чушь какая-то. – Сказал я себе. Слишком много Стивена Кинга на ночь.
Затормозивший неподалёку на стоянке машин бордовый Rolls-Royce прервал мои размышления. Я обрадовался увиденному необычайно: оно было ярко, понятно и вполне реально, а значит, могло помочь мне вернуться в потерянное несколько минут назад состояние равновесия. Я постарался как можно отчётливее представить себя, летящего в университетский гараж за рулём этого суперкара, в окружении восхищённых зрителей.
Что-то шевельнулось во мне, требуя большего пространства.
– Здорово! Однако, тебе, будущему преподавателю биологии, к сожалению, это не светит. Менеджер высшего звена, стоматолог, вот на кого стоит учиться! – Услышал я голос Лба.
– Здорово. – Передразнил Лба Грыз. – Каждому лбу свои звёзды! В древнем Китае, например, особо выдающиеся члены общества подчёркивали свою значимость, малюя на груди вывеску «Белый Орёл», а богатые римские центурионы подчёркивали свою элитность ношением колец в сосцах.
– А причём тут сосцы? – Возмутился Лоб.
– А при чём тут Rolls-Royce? – Улыбнулся Грыз, сверкнув острыми, как иглы, зубками.
Коварный мышь знал, куда укусить, и всегда делал это грамотно: больно, но не смертельно, щадяще ровно на столько, на сколько достаточно было возбудить во мне страстное желание избегать его зубов. После его укусов меня обычно посещал необычайный энтузиазм, потребность доказать ему, что я не кусок сыра и в состоянии сам принимать правильные решения. Сейчас я почувствовал необходимость обдумать всё произошедшее со мной. Последний раз оглядев окрестности и потеряв последнюю надежду увидеть девушку, побрёл в направлении супермаркета.
Глава 2.
Сегодня был седьмой день моего первого в жизни подвига самостоятельной заботы о себе самом. Родители уехали навестить бабушку, оставив мне небольшой капитал и большой список наставлений и кулинарных рецептов. Первые три дня я почти голодал: стоило мне выбрать из рецептурного справочника что-нибудь многообещающее, как оказывалось, что половины ингредиентов не хватает. Причём, чем меньше у меня было шансов осуществить намеченное, тем сильнее становился голод. В результате поход в магазин с целью исправить ситуацию становился для меня, теряющего последние силы, практически невозможен, и мне приходилось закидывать в бездушный, терзающий меня желудок всё, что можно было закинуть без угрозы для жизни. В итоге спустя два дня я уже не мог даже думать о сырых морковке и капусте, шпинате и петрушке, хлебе с сыром и без. Разумный человек не поймёт моих страданий и будет удивлён, почему я не обратился к услугам общепита. Почему? О, это долгая история, но я попытаюсь изложить её коротко, насколько это возможно. Дело в том, что мои родители всегда были сторонниками здорового образа жизни и, как следствие, здорового питания. О калориях я услышал раньше, чем о бабе яге и сером волке. А слово «полезно» было вторым произнесённым мною слове после слова «мама». На одной из стен нашей кухни висит деревянный щит средних размеров, служащий доской объявлений. К нему мама прикалывает канцелярскими кнопками вырезки из газет и журналов о преимуществах здорового образа жизни и опасностях нездорового. Моя мама – врач диетолог. Она презирает лекарства. По её убеждению, настоящий врач должен уметь лечить словом и в запущенных случаях – скальпелем. Как говорит папа, по профессии преподаватель биологии, слава маме, что до скальпеля в нашей семье ещё никто не докатился.
