Зеркальный Риц был на лицо, конечно, похож на изначальный оригинал, но обладал рядом отличий. Он был совсем бледен, кожа имела отталкивающе холодный оттенок, губы утопали в ненависти, а под глазами, заполненными полопавшимися красными капиллярами, виднелись круги. Волосы зеркального Рица были немного длиннее. Грязь на них отблескивала нездоровым блеском.

Герман из зеркального мира улыбнулся одним краем рта. Эта была хитрая, лживая и отвратительная улыбка-насмешка. Губы оголили зубы, что выгладили как заостренные клыки хищного зверя.

Отражение сохранило одежду оригинала.

– Ты ведь тут ищешь выход? Не так ли, мой более скудный, по отношению ко мне, оригинал? – заговорила фигура в зеркале, не убирая своей подложной улыбочки.

– Ищу. И что ж с того?

– Оу. Как грубо. Что за тон? – Отражение начало кружиться в зеркале, расслабив свою голову, что начала болтаться из стороны в сторону.

– Подобно твоему. И уж если так на этом заостряешь свое внимание, то следует обратить свой взор сначала на себя.

– А разве я это не сделал? – Отражение при этих словах поиграло бровями, явно намекая на Германа Рица. – Разве, ты не есть я?

– Не думаю. У нас столько отличий, что ты даже не представляешь. К примеру, ты сейчас, где находишься? Если не брать в расчет пространство зеркала, то в мире ненависти.

– Ты тоже.

– Ты тут по своему желанию, а я нет!

– Ложжььь… – прошипело отражение.

– Отнюдь. Ты тут в своей тарелке. Моя же тарелка осталась далеко за границами этого мира. И я намерен вернуться в нее.

– От чего ты бежишь? От этого мира? Нееет. Не от него. Не обманывай себя, скудный Герман Риц. Ты даже не представляешь, что здесь происходить. И что такое Ненависть. Ничего не знаешь. Но бежишь.

– Все! Уйди!

И не желая слушать, Герман Риц пошел дальше по коридору.

Но на каждом кусочке стены висело зеркало, и одно за другим давало жизнь отражению. Из каждого зеркала с первого шага Рица начали появляться разные части тела.

Риц шел вперед, вдруг справа вышла голова отражения, пытаясь укусить оригинал своими черными зубами. Риц увернулся. Но слева неожиданно появилась нога, и Риц упал на пол, и на его спину вдруг устремилось ног десять, пытаясь его затоптать. Отражение в это время издавало злобный смех. По стенам пробежала дрожь. Риц, тонущий в десятках ударов, закричал от бессилия. И все прекратилось.

Отражение заговорило первым после минутного молчания.

– Ты не ответил. Ты не знаешь?

– Про что ты? – вставая с хрипом, произнес Герман.

– Ох, еще и глуп. Скуден во внешности и беден на ум. Как мне не повезло с оригиналом. Я про ненависть. Ты знаешь, что это? Ты тут уже более дня, а все еще не знаешь?

У Германа было очень удивленное лицо, сменившееся далее в потоке ненависти на дикий оскал. Переживаемые ощущения были несвойственными Рицу. Никогда раньше Герман не ощущал себя таким. Он не ощущал ненависть настолько часто и так сильно. Молодой человек заподозрил неладное, но продолжал бездействовать и молчать. Долгое затишье вывело из себя отражение.

– Что такое ненависть? Может, это запутанные нити нашей души, испытывающие колебания? Это вспышки чёрного гноя в нашей душе? Это «внутреннее я» кричащее от бессилия?! Что такое ненависть? – Томно говорило отражение. Его глаза были пусты. – Это тебе не интересно? Поняв ненависть – поймёшь часть себя и мира.

Побежав и закрыв уши руками, Герман прокричал во весь голос – Нет! Нет!

Он бежал и постоянно падал из-за неожиданно появившейся бледной руки или ноги.

– Бежать бессмысленно! Ты не сможешь! – Раздавался громкий голос зеркального Германа, эхом отражающийся от стен по всему замку.

Но Риц пытался не слушать. Он продолжал бежать и наконец, добежал до двери. Она оказалась запертой. Отражение засмеятлось еще громче, еще мучительнее.

Герман попытался открыть дверь, но дернув ее, рука из зеркала рядом схватила его за грудки и ударила со всей силы об зеркало. Оно треснуло, и кусочек стекла вошел в щеку Германа и проник в ротовую полость, не задев языка или десен. Кровь брызнула на отражающую поверхность, и эта картина ввела отражение в восторг. Опасность сгущалась своими черными тучами над головой путника. Риц оторвался от стекла и, не замечая крови и боли, стал пытаться открыть дверь. На секунду он посмотрел назад. В том самом огромном зеркале отражение стояло во весь рост и из подо лба смотрело на свой оригинал. Щека у отражения была тоже пронизана насквозь и залита кровью, но стекла в лице отсутствовало, вместо него зияла дыра. Кусочек разбитого зеркала был в руках у зеркального Рица. Он крутил его у себя и слегка поглядывал на него. Его глаза дали понять, что теперь у него есть оружие, и живим Герману не выбраться.

Герман закачал головой, пытаясь дать понять, что он не хочет быть убитым. Тем более здесь, при таких обстоятельствах. Тогда, отражение рассмеялось, и из зеркала справа от Германа, чуть ниже ребер, вылезла рука, пытавшаяся вонзить стекло в живот Рица. Герман отпрыгнул, схватил висевшее на стене зеркало с серебряной рамкой и ударил им об дверь по засову. Она поддалась, и Герман выскочил на черную лестницу.

Из яркого коридора, уже залитого кровью, странник попал на залитую мраком лестницу, что сказалось на способности видеть. Он не видел, но слышал, как за спиной захлопнулась дверь, закрывшись с той стороны.

Хоть дверь и была закрыта, но смех был все так же ясен.

«Зеркала висят и здесь» – предположил Риц и оказался прав.

Пришелец захотел дотронуться пальцем до стекла у себя в щеке, чтобы определить его размер, но лишь прошел этим пальце насквозь и коснулся языка. Он понял, что зеркало было вынуто. Вынуто Германом из зеркального мира.

Герман проморгался, и зрение вернулось к нему. Перед ним оказалась лестница ведущая опять куда-то наверх. И, стоя с этого места, он увидел, что на лестничной площадке в самом верху висит зеркало, ужасно напоминающее то, что было некогда у настоящего Германа в мире людей.

И откуда-то сверху послышался голос:

– Прижмись скорее своим ухом к этой стене. Ты слышишь? Тик-так, тик-так, это твоё сердце. Или вся твоя жизнь, как часы, отводит тебе твоё время. И оно идёт.

Герман отрицательно помотал головой. «Просто беги. Беги настолько быстро, чтобы он не понял, что ты уже рядом. А рядом с зеркалом пригнись».

Он вздохнул поглубже и побежал.

Риц за секунду добрался до первого зеркала из моря других, нагнулся рядом с ним, и вооруженная рука прошла над его головой, выронив стекло.

– Теперь ты безоружен! – закричал Герман, убегая по лестнице вверх.

У второго зеркала отражение схватило Германа за плечи и попыталось втянуть в зеркало, крича – Ну давай же, давай! Ты не пожалеешь!

И стало все ясно – Зеркальный Герман Риц пытается затолкать реального Германа в зеркальный мир. При таких условиях, он сам сможет выбраться, а оригинал на веки будет заточен.

Макушка головы Германа уже проникла в зеркальный мир и глаза его вдруг залились ненавистью и яростью. Руки напряглись, а рот открыл зубы. Гримаса ненормального, обезумевшего человека отразилась в зеркале.

– Ты чувствуешь это? Это ненависть! Вызывающая силу и храбрость, безумие и отвагу. Чувствуешь, как она подобно смоле, растягивается в твоем теле?

Эти слова отражение произнесло даже не подозревая о том, что оно упустило свою надежду выбраться.

При слове «смола», у Германа активировалась ассоциация. Он вспомнил взгляд совершенно странных, но притягивающих к себе детей. Он вспомнила их отца верзилу. Вспомнил, как подожженная смола спасла их всех. И тут же гримаса сменилась слезами. И силы вернулись к Герману. Он напряг свой пресс и со всей силы оторвался от сильной хватки своего отражения.

– Нет! Нет! Нет! – в истерических конвульсиях забилось отражения. Его лицо посинело еще более, а руки затряслись.