Это были самые нервные три часа в моей жизни с момента смерти отца. Но, кажется, даже тогда мне не было настолько страшно, как сейчас.

Снова и снова я прокручивал в голове произошедшее. Что-то в клубе происходило, но узнать, что именно, не получилось. К концу смены Василиса заперлась в кабинете. Карла я вообще после его посиделок у бара не видел, а Марк ушел раньше. Никакой информации, сплошные загадки. Я ждал Юлю на парковке, оперевшись на капот машины и просматривая почту в телефоне. Даже не заметил, когда Юля наконец вышла. Точнее, выскочила. Приглядевшись, понял, что рядом с девушкой стоял какой-то тип в черной куртке с капюшоном. Я напрягся и направился к Юле. Она дернулась, но в этот момент парень резко махнул рукой. В ней что-то блеснуло. Юля схватилась за живот. Я окликнул ее и уже бежал, но было поздно. С другой стороны возникла Василиса и ринулась следом за нападавшим, кроя его отборным матом. Из-за угла появился Марк, кратко скомандовал:

– Ты тут, я за ними, – и убежал за Василисой.

Я опустился рядом с Юлей, скинул с себя пиджак и постелил на асфальт. Снял рубашку и, отведя ослабевшие руки девушки, прижал к ране. Не стерильная салфетка, но лучше, чем ничего.

– Все будет хорошо, – без конца твердил я Юле, не понимая, кого я уговариваю: себя или ее.

Наконец приехала скорая и Макс, которому я успел коротко сообщить о произошедшем. Потом, наспех накинув сменную рубашку, всегда лежавшую в машине, поехал вслед за скорой. Юлю сразу забрали в операционную, а меня оставили в приемном. Медсестра в регистратуре периодически с жалостью поглядывала на меня, когда я то садился на жесткий неудобный стул, то вскакивал бродить туда-сюда по помещению.

Макс появился спустя полтора часа, и нас пропустили в отделение, попросив подождать в коридоре. Я опустился на очередную деревянную сидушку и закрыл глаза. Было до звона в ушах тихо, поэтому любой звук будто взрывал пространство коридора. Запах кварцевых ламп и каких-то лекарств вызывал головную боль и тошноту. Дышать было тяжело, мысли путались. Время тянулось невероятно медленно…

– Марк поймал этого муд*ка и помог ему осознать, насколько он неправ. Допросить мы его сможем, наверное, к обеду, когда очухается, – Макс наконец оторвался от телефона и подошел. Я лишь кивнул в ответ. – Ты видел, что конкретно произошло?

Я помотал головой и посмотрел вниз. На светлых джинсах бросались в глаза красно-бурые пятна крови. Юлиной крови.

– Не больше того, что уже рассказал тебе. Смотрел в телефон. Стоял у машины, – пальцы сжались в кулак. – Идиот. Как будто не мог подождать в клубе.

– Твою мать, Лекс, кончай стенать, – по Максу было заметно, что он тоже переживает, хотя пытается взять себя в руки. – Все с ней будет хорошо. А теперь включи свой режим «психолога» и прекращай брать на себя вину за то, к чему не имеешь отношения, – друг сел рядом и вытянул ноги.

– Неужели просто ограбление, Макс? Что взять с официантки?

– Хрен его знает, Сань. Ребята уже отсматривают камеры, – друг снова залез в телефон и кому-то написал. – Скажи, а Юле не угрожал никто?

– Регина кидалась неаккуратными обещаниями, – вспомнил я рассказ бабулек у подъезда. – А так… вроде нет. Что сказала Василиса?

– Кто? – удивленно переспросил Макс. – Хозяйка, что ли? Да ничего. Ровно то же самое, что ты. Но что-то меня в ее рассказе напрягает.

– Она странно ведет себя последнее время. Ее после того несчастного случая в кабинете будто подменили, – я прикрыл рукой глаза. – Хотя, возможно, я додумываю.

– Значит, Регина, говоришь, – и Макс отошел, чтобы позвонить в участок.

В это время к нам вышел оперировавший Юлю хирург.

– С пациенткой все хорошо. Состояние стабильное. Можно сказать, ей повезло: удар прошел по касательной и не задел органы. Организм молодой, крепкий, восстановится быстро. Сейчас она в реанимации, отходит от наркоза. Очнется – переведем в палату, – успокоил нас врач. – Знаю, что вам нужно допросить девушку, но прошу помнить, что ей нельзя сильно волноваться.

Потом нам сообщили номер палаты, в которую переведут Юлю, и мы с Максом сразу пошли туда. Удивительно, но нам ни разу не напомнили о том, что посещать можно только в определенные часы, лишь попросили накинуть халаты.

Макс посидел еще со мной около часа, а затем ему позвонили, и он уехал. А я задремал, с грехом пополам устроившись на стуле для посетителей в углу палаты. Проснулся от того, что, громыхая колесами, в дверь въехала каталка. Ее толкала хрупкая девушка в белом халате. Она с трудом подкатила каталку к кровати, поправила очки, замерла и тяжело вздохнула. Безопасно и аккуратно перенести Юлю с каталки на кушетку санитарочка точно не смогла бы.

– Вам помочь? – подал из угла я голос. Девушка вздрогнула и приложила руку к груди.

– Ох, здравствуйте. Вы меня напугали, – ее голос слегка дрожал, – Мой напарник сейчас ммм… не в форме. Вы могли бы помочь мне переложить пациентку?

– Конечно.

Мы перенесли Юлю на кровать, и санитарочка начала толкать каталку к выходу. В дверях она остановилась:

– Спасибо вам. Врач зайдет чуть позже. Если что, можете обращаться ко мне: в конце коридора дверь справа, – тихо пробормотала она. – А еще сегодня сюда, скорее всего, больше никого уже не положат, вы можете вздремнуть на свободной кровати.

Я поблагодарил ее, а сам переставил стул ближе к своей девушке. Моя девушка. Было в диковинку думать так о ком-то, потому что я уже просто забыл, как это. И все бы хорошо, если бы не осознание, что я чуть ее не потерял. Теперь спокойно лечь спать на кровати у дальней стены было чем-то невероятным.

Я взял Юлю за руку. Она только начала отходить от наркоза, едва заметно сжала ладошку и повернула голову ко мне. В глазах блестели усталые болезненные зеленые огоньки, ярко выделявшиеся на фоне бледного лица. Губы, высохшие и слегка потрескавшиеся, растянулись в едва заметной улыбке.

– Лекс, – это было больше похоже на вздох, чем на имя.

– Тш-ш-ш, доброе утро, мой стойкий оловянный солдатик, – я ласково убрал прилипшие ко лбу Юли пряди. – Моя дырявая голова совсем забыла, что тебе сейчас сильно хочется пить. Я схожу за водой и вернусь. Никуда не уходи, хорошо?

Шутка, конечно, так себе вышла. Но ответом мне была еще одна улыбка, а значит, Юля не теряет боевой настрой.

Найти комнату, про которую говорила санитарочка, оказалось несложно. Я постучал и, дождавшись отклика, зашел. В тесной комнатке, большая часть которой была заставлена шкафами, раскатисто звучал храп. Мужичок средних лет лежал в дальнем углу на кушетке, развалившись кверху животом и закинув руки за голову. Да уж, напарник определенно не в форме. Знакомая санитарочка сидела у стола, склонившись над тетрадью. Она суетливо подскочила:

– Ой, это вы, – девушка оглянулась на напарника, – я могу чем-то помочь?

– Совсем забыл взять с собой воду для Юли. Возможно, вы подскажете, где можно ее раздобыть?

– Конечно! Тут на этаже в холле есть кулер, – потом помолчала и кинулась к шкафу. – Вот! Так точно будет удобнее.

Санитарка достала маленький пакетик сока, оторвала от него трубочку и протянула мне.

– Ей нельзя даже садиться в ближайшие часы. А это спасение, – она пальцем поправила очки на переносице, снова оглянулась. Нервничала. – Но хочу предупредить, что первые час-два лучше только смачивать губы.

– Спасибо, – я взял трубочку, – у вас все в порядке?

– Да. То есть… – она опустила голову и тяжело вздохнула. – Не могли бы вы не говорить никому, что он тут… спал? У папы уже есть выговор. Обещали, что если что вдруг, то его сразу уволят. А мама сейчас… В общем, плохо нам будет.

– Не переживайте, ничего не видел и не слышал, – я ободряюще похлопал ее по плечу. – А если вдруг тяжелое что-то нужно перенести, можете обращаться.