– Порох в укрытие! Марш! Марш!!! – заорал полковник.

Молодой лейтенант Стив Гаррисон, опомнившись от потрясения, выхватил шпагу и, размахивая ею как хлыстом, уже отдавал распоряжения своим пушкарям.

– Капитан Адамс, выделить людей в помощь лейтенанту Гаррисону! Остальным на землю! Закрыть телами ружья!

Солдаты, подгоняемые офицерами, споро тащили ящики к лагерю, разбитому позади основных позиций и складывали их под повозки – от сухого пороха теперь зависело, доживут ли они до следующего утра. К тому моменту, когда небо разверзлось топью, большая часть боезапасов была спасена.

Сирадж уд-Даула тоже не решился продолжать атаку в преддверии урагана. За минуту до начала тропического ливня трубы заиграли отбой, наступающая лавина замедлилась, остановилась и через мгновение исчезла за стеной обрушившейся воды.

Ураган неистовствовал три часа и закончился также внезапно, как начался, превратив спокойную то того Плесси в ревущий, сметающий все на своем пути поток. Пойма реки, в которой происходило сражение, сузилась вдвое и из изумрудного луга превратилась в серую, непроходимую топь.

Трудно было представить, что туземцы решатся продолжить боевые действия в таких условиях, но своенравный наваб вновь отдал приказ об атаке. Теперь уже наступающая громада не выглядела столь грозно. Слоны и конница, по колено утопая в грязи, медленно двинулись на позиции отряда Ост-Индийской компании.

– Порох из укрытий! Расчеты к орудиям! Пехоте подняться, приготовиться к бою! Орудия заряжай!!!

Полковник Клайв уже понял, что фортуна вновь дает ему шанс. Вражеские пушки молчали! Чертовы лягушатники не научили туземцев держать порох сухим.

– Отставить! Не стрелять! Подпустить их на полвыстрела!

Прошло добрых четверть часа, пока атакующие колоны преодолели половину дистанции, отделяющей их от англичан.

– Лейтенант Гаррисон! Задайте жару!

– Расчеты готовьсь! Огонь!!!

Первый же залп привел к ошеломляющим результатам. Ядра врезались в слонов, в гущу малоподвижной конницы – дикое ржание и рев искалеченных животных смешался с предсмертными криками покалеченных, раздавленных наездников.

– Готовьсь! Огонь!!!

Фонтаны грязи от разрывов смешались с кровью, кишками, оторванными конечностями людей, коней, слонов. Но туземцы продолжали движение вперед. Втаптывая в грязь своих раненных и убитых, наступающая лавина преодолела уже три четверти пути и готова была смести все на своем пути. Уже не нужна была подзорная труба, чтобы видеть искаженные от ярости лица туземцев, отчетливо слышны были полные ненависти крики – казалось, что самая жуткая расправа, какую лишь можно придумать, близка и неотвратима.

В этот критический момент полковник взял управление огнем на себя.

– Орудия готовьсь! Солдаты – ружья на изготовку! Первая шеренга цельсь! Одновременно, по моей команде… Огонь!!!

Противник остановился, наткнувшись на стену огня полутысячи ружей и восьми пушек. Первые ряды конницы и половина выживших в этой мясорубке слонов остались без наездников.

– Орудия готовьсь! Вторая шеренга, передать ружья первой, снарядить разряженные! По моей команде, первая шеренга, пушки… Огонь!!!

Слоны и кони вставали на дыбы, пытаясь укрыться от сотен несущихся в них жал. Лишившись наездников вся эта израненная, разъяренная животная масса сделалась совершенно неуправляемой.

– Полковник Клайв! Пороха и зарядов осталось на два залпа! Положение критическое! – кричал лейтенант Гаррисон, вытирая рукавом закопченное лицо. В глазах офицера, впервые попавшего в серьезную переделку, метался страх.

– Отставить панику! Огонь!!!

Спасаясь от неминуемой смерти, огромные животные развернулись и бросились назад, превратившись в грозные орудия убийства для своих же воинов. Лишившись управления, вслед за слонами повернула назад и конница, сбивая и давя копытами пехотинцев, до этого наименее пострадавших от огня англичан. Ужас охватил вражеское войско. В считанные секунды огромная армия превратилась в жалкую, неуправляемую толпу.

Сирадж уд-Даула попытался поднять в бой свой единственный резерв – гвардию, возглавляемую Мир Джафаром и состоящую исключительно из раджпутов. Но эти бесстрашные воины, вместо того, чтобы броситься в бой и продемонстрировать бесстрашие тигров, неожиданно повернули свои копья вспять. Наваб не успел опомниться, как оказался в плену у изменников.

Это и был тот самый козырь, на который так рассчитывал перед боем командующий английским отрядом.

– По отступающему противнику! Дружно! Огонь!!!

В командах полковника звучал уже гимн победы.

– Капитан Адамс! Приступить к преследованию! Достаньте мне этого поганца наваба, ребята! Уильям, коня!

Приняв поводья от денщика, командир медленно двинулся вслед наступающим шеренгам. Породистый арабский жеребец брезгливо переступал через трупы туземных воинов и недовольно передернул ушами, когда мимо с дикими криками пробежала толпа сипаев, до этого прятавшихся на безопасном удалении. Теперь они почуяли огромную добычу. Эти дети природы безжалостно добивали раненных и, ковыряясь в грязи, до нитки обирали тела своих поверженных соплеменников.

Кинжал одного из них вознесся прямо перед мордой полковничьего коня, готовый пронзить очередную жертву.

– Отставить!

Сипай вскинул на полковника полный ненависти взгляд, но ослушаться не поспел – бросился к другому поверженному врагу.

Что-то в лежащем на спине полуголом человеке показалось Роберту Клайву необычным. Он был грязен, чудовищно космат, высок, мускулист и страшно истощен. Многочисленные шрамы на теле свидетельствовали о чудовищных пытках, которые еще недавно пришлось пережить этому бедняге. Но при всем этом, сквозь свалявшиеся патлы проглядывали тонкие черты благородного человека. Белого человека.

– Уильям, посмотрите, жив ли этот бедняга.

Денщик нагнулся к распростертому в грязи телу.

– Да, сэр. Но, боюсь, это ненадолго.

– Тем не менее, Уильям, доставьте его врачу, пусть сделает все возможное. Все одно у него нынче не будет много работы.

*****

Утро полковник Роберт Клайв встретил в глубокой задумчивости. Эйфория от победы прошла. Теперь ему предстояло решить весьма и весьма непростую задачу. Дело в том, что сразу после взятия Чандернагора к нему на прием напросился некий Биджай – уважаемый в городе торговец тканями. Этот самый Биджай рассказал, что у него давние деловые связи с командиром навабской гвардии Мир Джафаром еще со времен бытности того главным казначеем бенгальской армии. Мир Джафар, со слов Биджая, всей душой ненавидел наваба Сирадж уд-Даула и за определенные преференции готов был оказать англичанам поддержку в его низвержении. Полковник решил рискнуть. Чем черт не шутит. Он отправил Биджая в лагерь противника с секретным заданием.

За несколько дней до сражения торговец тканями вернулся и изложил предложения Мир Джафара. В разгар боя гвардеец обязался перейти на сторону англичан и убить ненавистного наваба. За свои услуги он желал получить поддержку Ост-Индийской кампании в возведении его на престол Бенгалии. Со своей стороны, в случае прихода к власти, Мир Джафар гарантировал кампании право взимания подоходной подати и суда на значительной части провинции, а лично полковнику Клайву один миллион императорских рупий. Условия были более чем заманчивыми, полномочия от совета директоров компании у полковника имелись широчайшие. Биджай помчался в бенгальскую армию с гарантиями для изменника.

Сначала все складывалось более чем удачно, но как это часто бывает, грандиозный план начал рассыпаться из-за мелочей, которые невозможно предвидеть. Мир Джафар не подвел. В самый ответственный момент сражения его гвардейцы, давно уж недовольные скупостью наваба, отказались атаковать противника и пленили Сирадж уд-Даула. Мир Джафар тут же приказал им убить его, но раджпуты, беспощадные в бою, наотрез отказались лишать жизни беззащитного пленника и помимо воли своего командира приволокли его прямо в лагерь Роберта Клайва.