Лесечка-Лисенок.

– Мама, я не понимаю, чего им всем не хватает! Они все слепые? Что… что им ещё надо!? Я взрослая самодостаточная де… женщина. Мне не надо вытирать слюнки. Я сама заработала на машину, квартиру, дачу.... ну, ладно: выплатила ипотеку… Мама, я красивая? – Не дождавшись ответа из трубки, продолжила. – Красивая же. Мне уже 30…

Накручиваю на палец огненный локон.

– Тридцать два, детка. – Раздался наконец-то мамин голос.

Резко подняла одурманенную голову, от чего моя рыжая копна растрепавшихся волос улетела с лица на спину.

– Да. Тридцать два! И что!? Я не стыжусь… Я вообще, может, только жить начинаю.

Мама на это лишь заливно рассмеялась. О, кстати, а сколько я тут уже сижу, пью и ною ей в трубку? Посмотрела на телефон, прищурилась. 20 минут звонок идёт.

– Знаешь, я в твои годы…

Сразу обрываю.

– Мне уже было двенадцать, я знаю.

– Да, а Оксане пять. – И повторила, пытаясь донести суть. – Пять, Олесенька, понимаешь!? Я была глубоко и безнадежно замужем, детка. Так что не проси сейчас моего совета.

В очередной раз я обречённо вздохнула и отпила коктейль из трубочки, посмотрев по сторонам. Сегодня немноголюдно, даже можно сказать, что пусто, лишь такие же одиночки, хотя вроде и пятница. Странно как-то, это достаточно популярное место, здесь всегда было не протолкнуться. Ну, хотя, может, все столики на резерве?

Мама все говорит и говорит:

– Ничего, и ты когда-нибудь образумишься, встретишь хорошего мальчика…

– Ма-а-ам, ну, что со мной не так, а? Чего им всем не хватает?

– Всё, детка, заканчивай праздновать и иди уже домой.

Праздновать? А я и забыла… Посмотрела на кекс со свечкой, уже давно потухшей и немного поникшей. Бармен, все это время стоящий неподалеку и косящийся на меня, снова сменил опустевший бокал, понимающе улыбнувшись.... Тоже мне, понимает он якобы.

– Как тебя там… Серёж, спасибо. Опять чем-то удивишь?

Кивнул. Вот он вроде и парень неплохой, сколько раз я уже здесь на него натыкалась, и улыбается он мне так многозначительно, играя ресницами, как Ава Гарднер*, а не лежит… не лежит у меня душа к мужикам, что могут меня споить.

Сергей вновь улыбнулся и подвинул ещё ближе гранёный стакан с какой-то жёлтой мутноватой жидкостью, колотым льдом и листочком мяты сверху. Ох, прям в сердечко, паразит такой, мята, моя любимая мята…

– Что это?

– Джинджер Роджерс**

Я даже встрепенулась, неужели не ослышалась? Смотрю на него, жду, что он сейчас скажет что-нибудь о том, как она была хороша в своих ролях, как красиво она пела и здорово танцевала… Но.... нет, он всё также смотрит, хлопает длинными ресничками и бездумно молчит.

– Актриса. – Даю подсказку я. Давай, поговори со мной немного, очаруй меня хоть чуть-чуть.

– Коктейль. – Не понимает Сережа.

– Да, но ты же знаешь, в чью честь он так называется?

Мальчик пуще прежнего заморгал своими истошно карими глазами, выдавил из себя вымученную улыбку из серии «делаю вид, что в курсе устройства Большого адронного коллайдера» и быстренько отошёл от меня к другой более молчаливой клиентке.

– Эх, опять сбежал… – Прошептала я и подвинула к себе это непонятное варево. Поднесла к лицу, принюхалась… Так, что это у нас? Нотки мяты, лимона и чего-то ещё… терпкого.

Отпила небольшой глоток, во рту сразу зажгло. Выдохнула, поднесла руку к носу, вдохнула собственные духи на запястье, пытаясь пережить это нечто. О, эльфийская страсть, имбирь! И перец! Кто это мог придумать!? Как можно сочетать лимон, мяту, имбирь и жгучий черный перец!?

Что же там такое ещё.... ликер? Нет, скорее джин и что-то ещё.... Имбирный эль, точно! Тот самый, что он давал мне в последний мой визит – два месяца назад. Ох, Леся-Леся.... Осушила стакан.

Взгляд уже плохо концентрируется, надо срочно домой. Потянулась, сидя на стуле, от чего чуть не улетела назад, но вовремя схватилась за барную стойку, подозвала к себе этого горе-ценителя классики, постаравшись не икнуть, вручила ему энную сумму и вскочила со стула.

– Вы уже уходите?

Обернулась, схватившись за волосы, что снова полезли к лицу.

– Да.

– Вы не съели свой кекс.

Улыбнулась. Зато выпила все твои коктейли, да?

– Съешь сам.

Мальчик улыбнулся в ответ, наклонился ко мне и прошептал, в надежде, что я оценю:

– Я не думал, что тебе уже тридцать два. Ты хорошо сохранилась.

Вот это подкат. Ага, сохранилась как египетская мумия, по-любому же бальзамировали!

Развернулась и потёпала тихонечко на выход, пытаясь не зацепиться всем телом за какой-нибудь соблазнительно стоящий диванчик и не заснуть прямо тут – на нем, среди всего этого дикого аромата откупоренных бутылок, терпких настоек, пряностей и цитрусовых.

Звучит заманчиво, но все же открыла дверь, очутилась на улице…

Посмотрела по сторонам: уже стемнело, только надо мной ярко светится вывеска бара «Элизабет», приглашающая поскорее войти и забыться....

Ага. "Ночь. Улица. Фонарь. Алкашка. Бессмысленный и тусклый свет. Живи ещё хоть четверть века. Все будет так – исхода нет."

Посмотрела на часы – без пяти 11. Надо вызвать такси… нет, лучше добраться до машины и заснуть там: что-то я «с горя» перебрала…

Саня, наверное, дома скучает. Хотя, скорее всего, дрыхнет без задних лап.

Выдохнула, ухватившись за дверной косяк. В голову ударил джин, хоть желания не загадывай. Я же выпила не так уж и много… Треснула себе по носу, вздохнула: снова на голодный желудок.

Немного отошла, вдруг запнулась кроссовком о брусчатку, упала на колени, приземлившись на одну руку. Рассмеялась.

– Да, с днём рождения, Леська, разбей себе коленки – вспомни детство.

Встала, прислонившись к стене бара, отряхнула руки, сняла кольцо с безымянного пальца. Да, снова не получилось, не срослось, не сложилось, все прогорело. То ли я какая-то неправильная, то ли не видят во мне мужики идеал неземной красоты.

Посмотрела на небо, медленно скатываясь на землю. Надо очнуться, вот и машинка моя рядом, пара шагов и я буду в своей ласточке… Да, сейчас, только посижу немного… немного… ещё немного посижу… по-си-жу тут. Зевнула.

Глаза закрылись, тело обмякло, из рук выпал смартфон, отлетев на середину тротуара, отключился, отключилась следом.

Никита.

Засунул руки в карманы джинсовки, поежился. Наконец-то этот день заканчивается, завтра с утра ехать на бой, а я ещё даже не сплю. О, Ники, чувствую, тяжёлое будет утро, поскорее бы дойти до зала.

Целый день проблема за проблемой. Начиная с мелочевки: порезал скулу, когда утром сбривал эту в усмерть надоевшую бороду, продолжая тем, что утром снова сломалась машина, заглохла посреди леса.

Порвался ремень ГРМ, который я менял всего-то полторы тысячи километров назад! Мать его. Влетел на капитальный ремонт двигателя, а это я ещё за аренду за следующий месяц не заплатил.

Боже, придется снова дербанить копилку. Черт с ней, с машиной, но застрять посреди глуши – без связи … Пришлось ловить попутку, с грехом пополам вызвал эвакуатор – отдал десятку. Блин, будто мне её девать было некуда больше.

Не попал, естественно, на предварительную встречу, провозившись весь день с машиной в гаражах. Не узнал, с кем меня на завтра поставили. И хоть десять раз будь уверен в себе, а попадется кто-нибудь с руками подлиннее и половче, так пропустить можно, да в нокаут и больничку следом.

Чёрт, если бы не спор, давно бы уже завязал. Но нет, Никите же не сидится на месте, Никитушка же поспорил, что сможет в свои 25 выпендриться и выиграть десять из десяти на протяжении двух с половиной месяцев.

Будто мне, блин, 17, и у меня норадреналин в крови зашкаливает. дурак! Правильно Ксюшка говорит.

Запнулся за что-то, посмотрел под ноги – телефон. Ладно, хоть не раздавил. Оглянулся, застыв на месте, – у стены на земле во мраке сидит девушка, голова опущена. Поднял смартфон, подошёл к ней – протянул руку.