Около сотни людей слонялось уже снаружи резервуаров, потягиваясь и массируя руки-ноги. Великий космос! Окруженный целыми арками обнаженного женского тела, я старательно смотрел им прямо в лица, отчаянно стараясь решить в уме дифференциальное уравнение третьей степени. С переменным успехом, но все же спокойно я добрался до лифта.

Холлибоу уже вовсю командовала, выстраивая людей в шеренги. Я обратил внимание, прежде чем закрылась дверь, что у людей из одного взвода имеется легкий кровоподтек по всему телу - у всех до одного. Я решил поинтересоваться на этот счет у медиков и техобслуживающего персонала.

4

Мы шли с ускорением в один "ж" три недели, не считая кратких периодов невесомости. "Масарик-2" по широкой петле удалялся от коллапсара Реш-10, тормозясь, а потом, разгоняясь, двинулся в обратную сторону. Люди вполне удовлетворительно приспособились к корабельному распорядку. Я старался занять их как можно больше тренировками и занятиями по теории - для их собственной пользы. Хотя я был не настолько наивен и понимал, что они смотрят на все это со своей колокольни.

Примерно через неделю полета обнаружилось, что рядовой Рудковский (помощник повара) соорудил кустарный перегонный аппарат и продуцирует 95% спирт. Я решил не пресекать - жизнь и без того была лишена разнообразия, но мне было чертовски любопытно узнать, где он достает сырье - это при нашем-то замкнутом цикле, и чем ему платят за "бормотуху". Я начал с конечного звена командной цепочки - с доктора Алсевер. Она пункт звена у Джарвиса. Джарвис - у Каррераса. Каррерас - у Орбана. Оказалось, что сержант Орбан все это и придумал. Рудковский выполнял черновую работу.

Система была такая:

Каждый день подавался какой-то сладкий десерт: желе, крем или пирог. Вы могли его съесть - хотя, как правило, десерт был до невероятности приторным - или не съесть. Если десерт оставался у вас на подносе, когда вы опускали поднос в окошко регенератора, Рудковский выдавал вам расписочку на десять центов, а десерт отправлял в чан. У них имелось два чана - один "работающий", другой в стадии заполнения. В каждый чан вмещалось двадцать литров.

Записка-десятицентовка значила, что вы находитесь в самом низу системы, позволяющей купить пол-литра чистого этилового спирта за пять долларов (в расписках). Отделение из пяти человек вполне могло позволить себе покупать литр "бормотухи" раз в неделю. Для здоровья не опасно, но достаточно для вечеринки.

Когда Диана доставила мне эти сведения, она принесла с собой и бутылку "Рудковского худшего" - в буквальном смысле, это была неудачная серия. До меня она дошла, потеряв несколько сантиметров содержимого.

На вкус это была жуткая смесь клубничного сиропа и тмина. Как и все не привыкшие пить люди, Диана с удовольствием его поглощала. Я лично не допил и одного стакана.

Уже на полпути к счастливому забытью, она вдруг резко подняла голову и посмотрела на меня с детской прямотой.

- Уильям, у тебя большая проблема.

- Завтра утром у тебя обнаружится проблема побольше, доктор Диана.

- Нет, что ты, - она слабо помахала рукой, - немного витаминов... глю-глюкозы... адреналин, если... не поможет, у... у... тебя... серьезная проблема.

- Послушай Диана, неужели ты хочешь, чтобы...

- Ты должен... должен пойти на прием к нашему милому капралу Вальдесу. - Вальдес был мужским сексологом. - Он большой специалист. Он... поможет тебе...

- Ведь мы уже говорили об этом, помнишь? Я хочу остаться таким, какой я есть.

- И мы тоже. - Она смахнула слезу - готов побиться об заклад, что в ней имелось не меньше процента алкоголя. - Ты же знаешь, они прозвали тебя Старый Извращенец.

Она поглядела на пол, потом на стену.

- Старый Извращенец, вот как.

Я ожидал чего-нибудь похуже. Но не так скоро.

- Ну и что? Командиру всегда приклеивают прозвище.

- Я знаю, но ведь... - Она вдруг поднялась, слегка качнувшись. - Я перебрала. Нужно полежать. - Она повернулась ко мне спиной и с хрустом потянулась. Потом свистнул замок, и она стряхнула с плеч одежду. Она присела на койку и похлопала по одеялу. - Иди ко мне, Уильям.

- Ради, бога, Диана, это нечестно.

- Все честно, - хихикнула она. - Кроме того, я врач, мне разрешается. Помоги мне, пожалуйста. - Оказывается, застежки у лифчика и пять столетий спустя все так же размещаются сзади.

Джентльмен на моем месте мог поступить двояко, или помог бы ей раздеться и тихонько покинул комнату, или покинул бы комнату сразу. Но я совсем не двигался.

К счастью, Диана погрузилась в забытье раньше, чем что-то успело произойти. Чувствуя себя последним хамом, я кое-как обмундировал ее, потом поднял на руки - о, сладкая ноша! - с намерением доставить доктора в ее каюту.

Но тут я сообразил, что если меня кто-то заметит в коридоре, Диана станет притчей во языцех до конца кампании. Я вызвал Чарли, сообщил ему, что мы, мол, попробовали немного нашей корабельной "бормотухи"; Диана не рассчитала сил, и попросил его помочь доставить доктора домой.

К приходу Чарли Диана невиннейшим образом посапывала в кресле.

Чарли улыбнулся.

- Врачу, исцелися сам.

Я предложил ему бутылку, с предупреждением. Он понюхал и скривился.

- Что это? Политура?

- Это приготовил наш доблестный повар, вакуумная перегонка.

Он осторожно, словно бомбу, поставил бутылку на место.

- Скоро у него поубавится клиентов. Преждевременная смерть от отравления. Неужели она действительно ее пила?

- Кок признался, что это неудачная экспериментальная партия. Остальные марки, очевидно, повыше качеством. А Диане понравилось.

- Ну-у... - он засмеялся. - Ладно, давай ты возьмешь ее за ноги, а я - за руки.

- Нет, лучше мы возьмем ее под руки. Может, она сможет идти хоть немного.

Диана что-то проворчала, когда мы ее поднимали, приоткрыла глаза и поприветствовала Чарли. Потом она зажмурилась и позволила доставить себя в каюту. По дороге мы никого не встретили, но в каюте сидела соседка Дианы, Лаасонен, и читала.

- Ой, зачем же она пила эту гадость. - Лаасонен захлопотала вокруг подруги. - Давайте я помогу.

Мы уложили ее в постель. Лаасонен откинула с лица Дианы волосы.